Дурак

Мэт был силен. Он чувствовал весь город. Он мог просто пожелать  – и все цветы завянут. Щелкнуть пальцем – и все кладбище восстанет. Он мог бы захватить Старый Джуг, отомстить ему за все унижения в детстве, править – нищий мальчишка на троне! Для стольких – мечта. Но Мэту хватало осознания  своей силы. И того, что придумывал для заработка Гэрри.

Хотя нет, конечно, нет, невозможно.  Мэт, разумеется, понимал, что всесилие магии – та еще иллюзия. И магия смерти – своенравная дама. После того, как он решил умертвить всех надоедливых мух в городе – сам чуть не умер от агонии миллионов насекомых. И мухи надолго не пропали, хотя и стали облетать эльфа стороной. Так Мэт кое-что выучил. Магия может убивать все вокруг него, но он не может убивать магией.

А жизнь дарить хитростью, обманом  – может.

Мэт был силен. И слаб.

В отличии от Гэрри, Мэту давно уже не нужно было усиливать свои способности ритуалами – но привычка ходить с голой грудью  осталась.  Мэт пытался, напротив, найти руны, чтобы сдержать свои силы – но словно и не существовало ничего подобного.

И мертвецы сами готовы были плясать вокруг Мэта.  Делать все, что он пожелает. Рассказывать свои и чужие грязные тайны, чтобы потом Гэрри мог шантажировать живых родственников. Выполнять любые задания, пробираться в недоступные места, пугать или дарить мгновения радости. Гэрри ловко выдумывал аферы. И знал, что есть черта, которую Мэт не переступит. Все же он относительно порядочный эльф.

За этот месяц Мэт сильно устал – быть сосредоточенном на одном, идеальном объекте. Иногда Мэт сам чувствовал себя мертвым беззубым стариком, и хотел плюнуть на все. Назваться дураком и уйти прочь из этого сада. Он сам не знал, зачем это делает. Чувствовал, но не понимал.

А сейчас, глядя на девушку, старика и мертвеца в персиковом саду, залитым лунным светом – понял.

– Я теперь могу умереть спокойно, – сказал нужные слова Эдди.

Мэт знал, что Руди в душе облегченно вздохнул. Он любил отца, но понимал, что тот существует, а не живет. Не понимал только, что не живет он в прямом смысле.

Мэт больше никогда не появится в этом доме.

Старик-сторож умрет на рассвете.

Старик-повар погорюет и будет дальше хозяйничать в особняке.

Виктория уедет в столицу со спокойной душой, с теплыми воспоминаниями. Мэт так и не отдал ей фотокарточку. Пусть лучше помнит нежную дружбу, чем видит себя высокомерной дрянью в компании уродливых стариков.

Персиковый сад оживет.

А Гэрри еще долго будет обзывать Мэта дураком.