Страница 79 из 136
— Смотри, — Рэм повернул к нему экран. — Видишь? Это здание ДК. Это — памятник Ленину. А это — подпись. Читай[1].
— Городская ель, — прочёл Гарик. — На фоне Ленина. А где ель-то?.. Нету. Во шизофрения какая забористая. Это как же такое у них получилось?
— Да там у них много всего получилось, — хмыкнул Рэм. — Например, тут есть ссылка на снятую кем-то панораму. Ссылка есть, панорамы нет. В общем, ладно, поехали. Чую, там будет интересно.
— Бронь кто-нибудь поставил? — спросил Гарик. — Или давайте я?
— Поставил, — ответил Тим. — Выбор невелик на самом деле, но, кажется, будет неплохо. Только я, Гарь, взял нам один номер на троих, — продолжил он. — Две кровати, и диван. Потому что, вот хоть убей, у меня какое-то странное чувство появилось, от которого я всё никак не могу избавиться.
— Ты о чём? — нахмурился Гарик. — Про эту девку, что ли?
— Не только, — помотал головой Тим. — Мне почему-то тревожно в последние дни, и случай с этой дурой — очередное тому подтверждение. Мне не по себе, Гарь. Так что давайте пока не кочевряжиться, а…
— Хорошо, — кивнул Гарик. — На самом деле я тоже что-то такое чувствую, но никак не могу сформулировать, что именно. И вещи. Вот как так вышло, что пропала моя куртка? — спросил он недоуменно. — Кто-то спёр? Но когда? Не понимаю.
— Вот-вот, — кивнул, соглашаясь, Тим. — Что-то происходит, и совершенно непонятно, что. В номере мы у тебя тогда заснули, помнишь? В общем, лучше пока держаться вместе.
— Согласен, — Гарик улыбнулся. — Если кто-то к нам сунется, отоварить его втроем будет гораздо проще.
Пока они говорили, Рэм отошел в сторонку — ему позвонили, он с кем-то говорил. Вернулся Рэм, впрочем, довольно быстро, и выражение у него на лице ни Тиму, ни Гарику не понравилось, потому что выглядел Рэм если не испуганным, то обескураженным уж точно.
— Что-то случилось? — спросил Гарик.
— Ребята, вообще, да, случилось, в некотором смысле… — неуверенно начал Рэм. — Ксюха позвонила. Эта дура, Кристина, сперва попыталась кинуться под поезд, но почему-то упала в другую сторону, потом девки её в вагон с собой посадили… в общем, она в Москве, в такси, выпрыгнула на хорошей скорости из машины.
— Чего?! — спросил Гарик.
— Ну, вот того, — развёл руками Рэм. — Ксюха говорит, она переломалась сильно. Руки, ноги, рёбра. Говорит, что она была как зомби, они её пытались удержать, но… в общем, она в больнице, — закончил он.
— Жить-то будет? — с опаской спросил Тим.
— Да, будет, — кивнул Рэм.
— И то спасибо, — Гарик покачал головой. — Мы тут ни при чём. Может, она накурилась чем-то, или что-то выпила, после того, как мы у неё свои вещи забрали? — предположил он. — С расстройства, например. Пока мы с ней общались, она вроде была адекватная.
— Была, — кивнул Тим. — Да и девки её видели, это всё при них было. Значит, сделала что-то после.
— Это не всё, — произнес Рэм. — В общем, ещё в поезде она начала чудить, и Ксюха с девками полезли в её телефон, хотели позвонить маме, чтобы та забрала свою дуру ненаглядную. А там… В общем, это сокровище нам подослали. И знаете, кто?
— Кто? — Гарик нахмурился.
— Алёна Гамаюн, собственной персоной. Там огромная переписка, со всеми делами — от планов действий, до этой самой кражи. Провокация. Злой Гарик обвиняет бедную невинную девочку во всех грехах. А девочка, губки бантиком, глазки в пол, вся такая хорошая, лапочка, ангелочек… хренов… — Рэм хмыкнул. — Подстава, Гарь. Хорошо, что там эта вода появилась на полу, вместе с сантехником. А то бы еще и в чём похуже обвинили. То-то она всё в коридор бегала, пока мы в номере сидели с девчонками. Они новую подставу планировали, экспромтом, первая ведь сорвалась.
— Вот же …, — произнес Гарик с выражением.
— Не ругайся, — попросил Тим.
— Да как тут не ругаться?! — возмутился Гарик. — От таких приколов потом сто лет не отмоешься! Вот чего, — он перешел на деловой тон. — До конца проекта — никаких баб, никаких групп, никаких левых контактов, и никаких посиделок. Только по договоренности и для съёмок. Если увидим Гамаюн — выскажем ей всё, но в максимально корректных выражениях, и, желательно, под камеру. У меня стойкая уверенность, что просто так она это не оставит.
— Думаешь, поедет в Вязьму? — удивился Тим.
— Почему нет? — вопросом ответил Гарик. — Эта? Запросто. Мы её разозлили. Накачать нас чем-то ей не удалось. Подставить с помощью этой… тоже не удалось. Мы ей главные конкуренты. Куда мы едем — она знает. Ещё вопросы?
— У матросов нет вопросов, — вздохнул Рэм. — Всё, ребята, поехали. Время. Я тогда за руль, а вы оба — пить кофеёк и читать про Вязьму. Гарь, ты же сам сказал, что нужен материал с ретроспективой? Сказал. Вот и работайте. Надо, чтобы всё получилось классно. Так?
— Обожаю свою команду, — серьезно сказал Гарик. — За рассудительность в том числе. Всё, по коням.
Ехали снова небыстро, потому что дороги действительно оставляли желать лучшего — Скрипач, у которого синяки прошли уже практически полностью, тихо ворчал, когда «Рейн» влетал колесом в очередную яму. Плохие дороги, что сказать. Очень плохие дороги. И почему-то по всему Сонму так, точнее, по мирам второго и третьего уровней. К четвертому уровню да, всё налаживается — тот же Илья, главный врач госпиталя, с которым они сотрудничали, помнится дело, сильно удивлялся дорогам в двойках, он привык к более продвинутым мирам, и с дорогами никаких проблем там не было. А здесь — вот так. Колдобина на колдобине, кочка на кочке.
— Нет, нет. Ты не прав, — Ри, по обыкновению сидевший сзади, спорил сейчас с Итом. — Ты сейчас ставишь всё с ног на голову. Да, в некоторых обстоятельствах требуются решения, которые могут показаться обывателю нелепыми, и даже жестокими, но при этом — они несут в себе для этого обывателя несомненную пользу, которая проявляется не сразу, а в будущем.
— Какому именно обывателю? — спросил Ит в ответ. — Угодному тебе? Или, точнее, удобному тебе? Так вот, как обыватель, который никому не удобен из-за принципиальной позиции, скажу — эти решения ты принимаешь не из-за обывателя, а исключительно из себя, любимого. Да, да, гений, признай очевидное. Ты сейчас стоишь ровно на той же дороге, на которой стоял Морок. На той, которую прошёл Тлен. На которой сейчас стоит Сод. Это путь деструкции, разрушения, порабощения, потому что ты не предлагаешь думать, ты навязываешь свою волю. До какого-то момента добрую. Вроде бы. Но на самом деле…