Страница 20 из 38
Взгляд Даниэля скользнул ниже, в область груди. Капля от варенья упала на футболку в район соска. Я потянулась к сбежавшей проказнице, мысленно ругая себя за то, что одинокому мужчине придётся стирать ещё одну испачканную вещь. Но тут мои руки были прижаты ладонями к столешнице. Какое-то время его глаза просто гипнотизировал каплю, смотря на неë слишком плотоядно.
Я поняла, как крепко меня держат за запястья, когда попыталась дёрнуться.
— Не смей, — предупреждающе сказал он, и вибрацию его голоса я могла почувствовать каждым миллиметром кожи.
Даниэль наклонил голову и его губы сомкнулись вокруг земляничной капли, втягивая вместе с футболкой и тонким кружевом белья ареолу соска. Этого хватило запустить маленькие ниточки желания, что стали змейками ползти по венам, обвивая каждый орган и устремляться вниз живота. Не отрывая рта, его язык надавил на грудь, двигаясь плавно по кругу. Зубами он всё же отыскал вставший от его ласк сосок и чуть прикусил его, вырывая первый глухой стон.
Ладони двигались вверх по бедам, задирая футболку. Дыхание учащалось от вида, как Даниэль жадно припал к моей груди. Рука упёрлась в его торс в желании притянуть ближе, но никак не оттолкнуть. Хотелось скользнуть пальцами ниже и проникнуть под резинку свободных штанов, обвить его член ладонью и заставить его стонать от этих движений прямо в мою шею.
Еле слышные стоны из его имени срывались с губ, стоило ему перейти ко второй груди.
— Это мой псевдоним, — прохрипел мужской голос куда-то в футболку, возбуждённый до предела.
Он поднял на меня свои глаза, что потемнели от захлестнувшей их страсти и желания.
— Настоящее имя — Данил Орлов.
Я изумленно вскинула брови вверх.
— Французские корни у меня от отца, — продолжил он будничным тоном, а сам пальцами оттягивал ворот моей футболки, поглаживая ключицы. — Мама русская. Молодой студенткой она поехала в Париж на практику. Повстречала моего отца, и они поженились. Но рожать мама собиралась исключительно в России. Спустя год отец уговорил её вернуться во Францию, — он нахмурился. — А после нескольких лет недопонимания и вечных скандалов начался тяжёлый бракоразводный процесс.
— Мне жаль. А почему ты не работаешь под настоящим именем?
— Я пробовал. Но молодой поваренок Данилка Орлов не так привлекает к себе внимание, имеет значимость и эксклюзивность, как повар из самого Парижа Даниэль Арно.
Он прижал меня к себе плотнее, проходясь пальцами по линии позвоночника, заставляя выгнуться ему навстречу, соприкасаясь грудью.
— Так тебя возбуждала мысль быть трахнутой иностранцем?
— Что? Нет. Тебя выдавал твой чистый русский.
— А что тебя возбуждает? — сильные руки рывком притянули меня ещё на пару сантиметров ближе, заставляя промежностью коснуться его стояка.
Я издала один, неожиданный для себя, стон, затем, повинуясь слепому желанию, потёрлась о бугорок, выступающий из брюк Даниэля. Прикрыла глаза, ощутив, что надавила на самый клитор, и повторила это движение. Вверх. Вниз. Плотнее прижимаясь к нему, сжимая внутри себя мышцы, чтобы хотя бы как-то усмирить желание. В ответ на это я услышала мужской рык. Он сжал в руках мои бёдра, сминая кожу.
Мастурбация по вечерам, которая уже долгое время заменяла секс, казалась не такой плохой альтернативой. Но сейчас я понимала, что она уступала даже этому трению через одежду в тысячу раз.
Даниэль сначала посмотрел на мою грудь, где остались два круглых пятна от его рта и слюны, а потом опустил взгляд ниже, где открывался вид на мои тёмные трусики.
Приятное волнение внутри переросло в возбуждение.
Я попыталась немного свести ноги от его взгляда, что с любопытством рассматривали очертания половых губ, обтянутых влажным бельём.
— И как давно ты сидишь в этих мокрых трусиках?
— Достаточно.
Даниэль немного отстранился, а мои бёдра по инерции последовали за источником возбуждения. Он мягко согнул мою ногу в колене и поставил пяткой на столешницу.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь завтракать.
Даниэль взял пиалу с земляничным вареньем. Капля с чайной ложки намеренно упала на моё согнутое колено и скользнула вниз по внутренней стороне бедра на пару сантиметров. Я не могла отвести взгляд от того, как горячий язык слизал варенье, двигаясь точно по его следу.
Вытянув мою ногу, Даниэль начал с щиколотки: оставлял сладкие метки и тут же слизывал, сцеловывал их с меня, приглушенно постанывая, будто я была самым искушенным десертом в его жизни. Он склонялся всё ниже, а я вздрагивала и закусывала нижнюю губу всё сильнее, когда прохладная вязкая капля всё выше капала по бедру, и предвкушала, что вместо неë скоро почувствую теплые губы.
Отрицать и говорить, что я этого не хотела, было бессмысленно и глупо. Меня с потрохами выдавало поведение: в том, как я дышу, изгибаюсь, двигаясь к нему на встречу, закрываю глаза. От моих тихих стонов я ощущала его улыбку на своих бедрах, что проникали под кожу, оставляя отпечаток на костях.
Его пальцы скользнули по разгоряченной коже ног, туда, где начинался поясок трусиков, и рванул его вниз, сбрасывая на пол. Я вздрогнула, когда мокрая ткань отдалилась, вызвав приятную щекотку. Даниэль ухватил меня за талию и заставил сдвинуться к краю стола. Теперь я, без сомнения, испачкаю его штаны смазкой. Ногти вонзились в его крепкие плечи в желании быть ближе и не отпускать.
— Это да? — он ухмыльнулся мне в губы.
— Это тысячу раз — да.
Установив со мной зрительный контакт, Даниэль стал медленно опускаться передо мной на колени. Если верить тому, что я видела в его глазах: чистая похоть и обожание, сейчас для него я была самой желанной девушкой в мире.
В несколько движений он уложил мои ноги на свои плечи и поцеловал внутреннюю сторону бедра. Мягкая чувствительная кожа в ту же секунду покрылась мурашками, отзываясь на робкое прикосновение губ. Я вся сжалась, будто пыталась освободиться от его сладкой хватки.
— Меня... — я облизала пересохшие губы, — никто и никогда... там...
— Значит я буду первым.
Даниэль обдал промежность лёгким горячим дыханием, заставляя буквально извиваться на месте. Прикрыв глаза, он обвёл кончиком языка, едва касаясь кожи, мою мокрую дырочку по кругу.
— Даня! — я скользнула ладошкой по его черным волосам, но не притянула ближе, а словно погладила в благодарность за то, что помогает мне почувствовать себя живой и желанной.
Он сглотнул мою смазку, и я услышала это. Услышала и уже в сотый раз за полчаса сошла с ума. Раздвинув пальцами складочки половых губ, он провёл по ним языком, надавливая где-то сильнее, а где-то еле касаясь разгорячённой кожи. Даниэль губами прижался к лону, имитируя нежный поцелуй, языком вылизывая каждый миллиметр. Я почувствовала, как капельки смазки тонкой ниточкой стекают на столешницу.
Одним пальцем Даниэль скользнул в меня. От неожиданно нахлынувшего наслаждения я вскрикнула, и он надавил на чувствительную переднюю стенку, играя с ней подушечкой пальца. Я выгнулась навстречу, а затем опустилась так, что влажные губы оказались напротив клитора. Он обвёл его пальцем, вымазанном в смазке. Я зашипела от удовольствия.
Разведя в стороны мои влажные складочки, Даниэль приблизился вплотную и окружил губами клитор. Он, видимо, хотел истязать так долго, насколько самому хватит сил. И, наконец, кончиком языка лизнул набухший бугорок.
— Боже мой, — я распахнула глаза, встрепенувшись от этого уверенного движения, и вцепилась пальцами в его волосы.
Больше я не позволю ему играть со мной. Один раз вкусив истинное удовольствие, от него уже невозможно отказаться.
После каждого движения Даниэль дожидался моей реакции, чтобы понять, где и как мне приятнее всего. Он стал постепенно ускоряться, найдя то положение языка, которое доставляло наиболее яркое удовольствие. Ласки становились всё быстрее. Язык несколько раз за секунду успевал коснуться аккуратного бугорка, совсем невесомо, будто по истекающему смазкой лону скользило лёгкое пёрышко.