Страница 19 из 38
Стараясь ступать как можно тише по паркету, я шла на звук ужасного пения, которое с каждым моим шагом становилось всё громче. Я прикрыла рот ладошкой, чтобы не засмеяться и не выдать себя раньше времени.
Даниэль стоял ко мне спиной и мастерски переворачивал блины на двух сковородках, напевая что-то на ломаном английском. Хлопковые штаны бежевого цвета сидели низко по бёдрам, открывая прекрасный вид на поясничные впадинки и шикарную задницу, которая, кажется, была без белья. А вот футболка отсутствовала точно, не оставляя ни единой фантазии о его подкаченном теле. Я позволила себе полюбоваться несколько минут, как лопатки красиво перекатываются под смуглой кожей и как Даниэль пытается двигать в такт плечами, танцуя под собственный хит. И как бы часто он не попадал в ноты, и как бы сильно не резало по ушам его пение, но готова была смотреть и слушать это представление, наверное, не один час.
Короткий смешок всё-таки вырвался из меня, стоило перейти к куплету песни. Даниэль тут же обернулся, замолкая. Завидев меня, его губы расплылись в широкой улыбке.
— Сладкая, ты уже проснулась. А я хотел принести тебе завтрак в постель, — он развернулся обратно к плите, наливая на сковороду последний половник смеси.
— Даниэль, — начала я нерешительно, делая два маленьких шага к нему. — Мне нужно домой. Где моя одежда?
Я не сбегала. Ну, может быть немного. Только вот мне действительно нужно было идти. В 12 дня Александр должен подъехать к моему дому и забрать меня с друзьями на турбазу. Вещи ещё не были собраны, а время на прикроватных часах в спальне показывало 8:30 утра.
На секунду его тело прекратило какие-либо движения после вопроса, замерев.
— Тебе чай или кофе? — спросил он, демонстративно пропуская мои слова мимо ушей. —Ах, да, ты же любишь чай с молоком и одной ложкой мёда, — Даниэль двинулся дальше по кухне и, подойдя к чайнику, включил его.
Он не хотел меня отпускать. Это было видно по чуть поникшим плечам, пропавшей ещё секунду назад улыбке и взгляду, что умышленно меня избегал, делая вид, что всё в порядке. Его разочарование, что это утро пошло не так, как он планировал, чувствовалось как сквозняк, от которого становится зябко. Как настоящий джентльмен, он хотел подать завтрак в постель, разбудив меня тысячей поцелуев. Мы бы уплетали блинчики, макая их в какой-нибудь джем, и, как дети, перепачкав им друг друга, отправились вместе в душ, где было бы жарко отнюдь не от напора воды. А после, уставшие и счастливые, провалялись бы в мягкой и тёплой постели до вечера, смотря какой-нибудь дурацкий фильм.
Но я всё портила. Мало того, что проснулась раньше времени, так ещё и прошу свою одежду, чтобы уйти.
— Да, пожалуй, чай я выпью, — сказала я тихо, делая ещё пару шагов. — И один блинчик.
Возможность провести вместе ещё хоть полчаса обжигала волнением.
Даниэль развернулся ко мне. Стойкая хмурая складка меж бровями после моих слов исчезла, как по волшебству. Сильные руки в момент подхватывают меня под ягодицы и немного грубовато приземляют на столешницу рядом с тарелкой готовых блинов.
— Сладкая, я тебя без нормального завтрака не отпущу, — его игривый тон вернулся, и мне стало легче.
Такой замечательный. Добрый и заботливый. Что захотелось коснуться этого мужчины, ощутить его тепло и удостовериться, что он настоящий. Здесь. Со мной.
Кончиками пальцев, что сейчас чуть подрагивали, я потянулась к его лицу, и ладонь легка на его небритую щеку. Кожу кольнула отросшая щетина, что безумно ему шла.
— Спасибо, — мягко сказала я, поглаживая его большим пальцем.
Даниэль прикрыл глаза и расслабил челюсть, что была сжата до этого момента. Уткнулся носом в мою раскрытую ладонь, вдыхая уже еле заметный запах духов с кожи. Губы прошлись по запястью, оставляя невесомый поцелуй. Он поднял на меня взгляд, где вселенская нежность соревновалась с адским пламенем за первенство.
— Мне правда надо идти, — с сожалением в голосе прошептала я. — Босс везёт нас на турбазу праздновать Новый год. Сегодня. Мне нужно успеть собрать вещи.
На его лице промелькнуло понимание, но тень обиды до конца не ушла.
— Это какая-то то мода? Праздновать Новый год на турбазе?
Я непонимающе вскинула брови.
— Не бери в голову, — мужские руки легки по обе стороны от моих голых бёдер, упираясь о тёмное дерево. — Я же сказал, что не отпущу тебя без завтрака, — губы расплылись в коварной ухмылке, владелец которой явно что-то замышлял.
Я кивнула в ответ, понимая, что бороться смысла нет и голодной уйти из этой квартиры у меня точно не получится.
— А почему я проснулась у тебя в постели?
Даниэль рассмеялся, разливая по пиалам начинки для блинов: мёд, сметана, сгущёнка и моё любимое — земляничное варенье.
— Странный вопрос. Я должен был положить тебя на диване в гостиной?
Я проследила как он облизал свой большой палец, что немного испачкался в сгущёнке, крепко обхватывая его губами, и на щеках образовались ямочки.
Это... возбуждало.
— Ты понял, о чем я, — мой возмутительный тон заставил его оторваться от небольшой сервировки. — Да, я была пьяна, но помню, что ты обещал отвести моё плохо стоящее на ногах тело ко мне домой!
Даниэль укоризненно прищурился. Расслабленной походкой он подошёл ко мне и рывком развёл мои ноги в стороны, вставая между ними. Я успела издать только безмолвное «ах», а его дыхание уже ласкало лицо.
— Если бы, как ты говоришь, твоё пьяное тело не отключилось, прежде чем сказать мне адрес, я бы так и сделал.
— О, Боже, — я стыдливо прикрыла лицо ладонями.
— А теперь, — протянул он, — скажи, какого чёрта ты так напилась? А если бы я случайно не оказался в том клубе?
Я отняла ладони от лица, изумлённо на него уставившись.
— Ты отчитываешь меня? Я же извинилась... И тем более, что на тебя нашло? Вчера ты говорил по-другому!
Даниэль заправил кудряшку, что нарочито лезла мне в глаза за ухо.
— Интереснее призывать человека к совести и напоминать ему о стыде и позоре минувшего вечера на трезвую голову. Это веселее. И эффективнее.
Он игриво щелкнул по носу, стоило мне раскрыть рот от возмущения.
— Допустим, — нехотя согласилась я. — А дальше... — щеки загорелись румянцем, а правильные слова никак не подбирались. — Моя одежда... Я... — побольше в грудь воздуха, — Я сняла еë сама? Или...
Даниэль наклонил голову чуть вбок, изучая мое лицо.
— Ты не можешь вспомнить, трахались ли мы?
Моё молчание, потупленный взгляд, смотрящий, как собственные пальцы перебирают нервно край футболки, были красноречивее слов. Он нежно взял меня за подбородок, поднимая вверх. Мятное дыхание приятно щекотало кожу, что хотелось прикрыть глаза.
— Ты правда считаешь, что секс со мной ты бы так просто забыла? — его томный голос пробирал до мурашек.
— А что я должна была подумать? На мне только нижнее бельё было, когда я проснулась!
Мужские пальцы отпустили мой подбородок. Даниэль сложил первый блин треугольником и, окунув его в мёд, поднёс к моему рту.
— Не стоит благодарности за то, что твоя одежда постирана и высушена. Кусай, — приказал он, когда я в очередной раз хотела открыть рот, то ли от возмущения, то ли в словах благодарности.
Я почти не чувствовала вкус еды, пока пережевывала, наблюдая как карие глаза пожирают меня в этот момент.
— Хорошая девочка… — протянул Даниэль и, сжав голое бедро, отпустил. — Если бы между нами что-то и было, то сомневаюсь в сохранности твоего белья. Скорее всего, что-то из этого, — он обвёл меня взглядом, заставляя почувствовать себя совсем обнажённой, — было бы разорвано на кусочки.
Шумно выдохнув, я замолчала, полностью подтверждая свою капитуляцию и наслаждаясь ощутимыми прикосновениями к своему бедру. Его пальцы жили своей жизнью, вырисовывая на коже узоры, знакомыми лишь ему.
Я взяла ещё один блин и, макнув в земляничное варенье, откусила кусочек, теперь чувствуя на языке восхитительный любимый вкус.