Страница 6 из 83
Я ведь действительно знал — хоть и почти не помнил. А точнее, изо всех сил пытался выкинуть из памяти, как тот, другой мир, сгорел дотла — и человеку в нем почти не осталось места. Но ко мне до сих пор иногда приходили сны о мертвых городах, которые населяли безымянные твари и металлические чудовища. Молчаливые, никогда не спящие и когда-то давно обученные только одному — убивать.
И я снова слышал их тяжелые шаги. Раз за разом.
Вряд ли я мог объяснить все это — Кеннеди бы точно решил, что я спятил. Но сама моя речь, похоже, оказалась достаточно красочной и убедительной. Настолько, что он отодвинулся к двери, втянул голову в плечи и чуть ли полчаса сидел молча, лишь изредка показывая рукой, куда поворачивать. В общем, в “Импале” заметно похолодало.
Зато на улице за треснувшим стеклом — как назло — светило солнце. В отличие от вчерашнего, денек выдался на удивление приятным. Почти безветренным, теплым и каким-то немного сонным, неторопливым. В такую погоду даже не самые уютные места выглядят куда привлекательнее обычного, а уж там, куда мы приехали, все вокруг и вовсе чуть ли не сияло.
Я не успел заметить, как мы с Кеннеди вдруг оказались то ли уже на окраине Вашингтона, то ли в одном из городков по соседству. Мне уже не раз приходилось видеть что-то подобное — частные домики в один-два этажа, выстроившиеся вдоль дорог, лужайки за невысокими оградами, гаражи… Такие кварталы отличались друг от друга разве что достатком местных жителей — и этот явно был не из бедных.
Пусть не блистающий каким-то особенным разнообразием или дороговизной припаркованных автомобилей, но тихий, чистый и аккуратный. Даже самые скромные на вид одноэтажные домики выглядели ухоженными и, пожалуй, даже строгими — никаких вольностей вроде цветастых почтовых ящиков, буйной зелени или самодельных детских качелей на деревьях. Зато чуть ли не на каждом покачивался на ветру звездно-полосатый флаг.
Патриотизм у местных явно был в моде.
— Американская мечта, самая настоящая — усмехнулся я. — Чисто, аккуратно и дома по одной линии — как морпехи на параде.
— Ты почти угадал. Бетесда — тут доживают свой век ветераны, генералы в отставке и прочие славные вояки. — Кеннеди попытался выдавить из себя улыбку. — Ну, перед тем, как отправиться на Арлингтонское кладбище.
— Хм-м-м… — Я на мгновение задумался. — Дай угадаю — и мы здесь, чтобы навестить одного из них.
— Вроде того. — Кеннеди прищурился, стараясь разглядеть цифры на стене дома. — Гленвуд-роуд пятьдесят пять тринадцать. Кажется, мы приехали.
Я послушно свернул на выложенную бетонными плитами дорожку и остановился у гаража. Наверняка мы уже заехали на чью-нибудь частную собственность, но будущему президенту Соединенных Штатов такое наверняка позволялось. Во всяком случае, никто еще не орал на нас из окна, грозясь спустить собак, вызвать копов или влепить пару зарядов из ружья по колесам. Двухэтажный дом из светло-бежевого кирпича выглядел на удивление миролюбиво. Если бы не аккуратно подстриженные кусты и цветы на окнах, я бы пожалуй, подумал, что там вообще никто не живет.
— Полковник… — Кеннеди достал откуда-то сложенную вдвое бумажку. — Полковник Лесли Гровс. Руководил какой-то суперсекретной военной лабораторией в Лос-Аламосе — двадцать с лишним лет назад, еще при Рузвельте… Не спрашивай, чего мне стоило раздобыть его адрес.
— Круто, — кивнул я. — И он может знать что-нибудь обо всем… этом?
— Вот и проверим… Конечно, мы могли бы привезти его в Кэмп-Дэвид и заставить дать показания, но он вряд ли скажет хоть слово без адвоката — и придется угробить кучу времени. Уверен, ты справишься быстрее.
— Как? — усмехнулся я. — Предлагаешь устроить бедняге допрос с пристрастием?
— Для достижения благородной цели сгодятся любые средства. — Кеннеди пожал плечами. — Но уверен, без этого обойдется. Ты умеешь быть убедительным.
— О да… — Я еще раз оглядел дом. — Может, сам попробуешь разговорить мистера Гровса? В конце концов, это ты у нас почти президент Соединенных Штатов.
— В том то вся и проблема… Нет, Алекс, я туда даже не сунусь. Если Гровс увидит меня — будет молчать, как рыба. — Кеннеди вздохнул и покачал головой. — Старик убежденный республиканец.