Ловушка для птички

Вижу, что он собирается с мыслями и хочет что-то ответить, но нас перебивают — медсестра просит заполнить бланки, написанные на испанском языке, так что без моей помощи им не обойтись.

Документы никто не взял, конечно же, но Никита находит сканы паспортов в телефоне. Отдаёт его мне и уходит в сторону. Не может усидеть на месте, ходит взад-вперед.

Дрожащими руками я пишу латиницей имя ребёнка, ниже имена родителей.

Дата рождения Шурика — 15 апреля. Он почти на три месяца старше Николь. То есть Юля точно забеременела до конкурса красоты, на котором мы с Никитой познакомились. У них было всё серьёзно. Я просто влезла в чужую историю тогда и снова мешаюсь теперь.

Если бы Никита не остался у меня, а поехал к своей семье, трагедии можно было избежать. Я чувствую себя виноватой. Сейчас заполню анкеты и незаметно уйду.

Со слов Юли заполняю данные о прививках и группе крови. У Шурика вторая положительная. Дальше идут вопросы о генетических и других серьезных заболеваниях родителей и две графы, в которых нужно указать их группы крови.

— У меня первая положительная, — всхлипывает Юля.

Я записываю: «0 (I)».

— А у Никиты?

Она пожимает плечами и громко спрашивает:

— Какая у тебя группа крови?

— Первая вроде, — бросает он через спину, продолжая вышагивать по коридору.

И во второй графе пишу: «0 (I)».

Дописываю и подвисаю. Если у обоих родителей первая группа крови, у ребёнка не может быть второй. Так не бывает!

— Ты уверена, что у Шурика вторая? — уточняю у Юли.

— Да, а что? — она заметно напрягается.

— Ничего, просто это важно. Но в любом случае ему уже сделали анализ, — стараюсь говорить спокойно.

Заполнив все графы, отношу бумаги на ресепшен. Медсестра просматривает их мельком и кивает, собираясь сложить в папку. Останавливаю ее рукой и указываю на графы с группами крови.

— Это ведь невозможно? — спрашиваю шепотом.

Особенности групп крови человека я отлично помню ещё со школьной программы. С биологией у меня было более чем хорошо, я все городские олимпиады выигрывала. Согласно законам Менделя, ребёнок родителей с первой группой наследует первую. Антигену в крови ребёнка взяться неоткуда. Но лишний раз убедиться в своих подозрениях не помешает.

— Один из родителей не биологический? — аккуратно интересуется понятливая медсестра, подтверждая мою догадку.

Я пожимаю плечами.

— Но надо проверить группу ребёнка.

Она кивает и что-то щёлкает в компьютере. Потом поднимает на меня глаза и шепчет:

— Анализ уже в базе. У ребёнка вторая плюс. Его готовят к переливанию.

— Скорей всего папа перенервничал и перепутал, — невозмутимо улыбаюсь и иду к Никите отдать телефон.

Ничего он не перепутал. Я видела его процедурную карту после аварии три года назад. Там была указана группа крови с резусом. У меня тоже первая положительная, поэтому и запомнила.

Бомбейский феномен у славян встречается крайне редко, но встречается. И можно было бы списать нестыковочку с кровью на него, если бы не одно жирное «но»: при бомбейском феномене тест на отцовство дает отрицательный результат. То есть тот тест три года назад в любом случае был липовым.

Глава 21

Мне нужно подумать и переварить

Из госпиталя я вылетаю как ошпаренная. Быстрым шагом через всю парковку иду к машине, запрыгиваю в неё и закрываюсь изнутри. Никто за мной не гонится, но я бегу и прячусь. От чужой тайны, которая повергла меня в шок. От своей, возможно, неправильной реакции. От скандала, который неминуем однажды, но может быть отложен.

Я не смогла ему сказать. Это было неуместно. Посмотрела в потухшие от горя глаза и быстро протараторила, что мне срочно нужно уехать. Взглядом он просил остаться, но я сделала вид, что не заметила.

Мне нужно подумать и переварить открывшуюся информацию. Этот обман напрямую затронул мою жизнь, но сейчас не время что-то выяснять. Нужно дождаться завершения операции и убедиться, что здоровье ребёнка вне опасности. Так будет правильно.

Сижу в машине и не знаю, куда себя деть. Меня распирает от масштабов чужой лжи, повлекшей за собой столько боли и несправедливости. Нужно срочно с кем-то поделиться, иначе я просто взорвусь.

Единственный человек, с кем могу и хочу поговорить об этом — это моя Дашка. Только она знает нашу с Никитой историю. Мы не общались три года, но ведь дружили до этого почти двадцать. Подруги ближе и любимей у меня нет и никогда не будет.

Нахожу её номер в одном из мессенджеров, решительно выдыхаю и набираю. Первый гудок — и сердце замирает. Волнуюсь жутко!

— Панасоник? — звучит в трубке родной голос. — Это правда ты?

— Привет, Дашуль. Это я. Ты можешь говорить?

Спустя несколько фраз мы обе рыдаем от счастья. Потом включаем камеры и рыдаем с новой силой.

Даша стала еще красивей. Белоснежная улыбка, блестящие волосы, сияющая кожа, только вот глаза грустные.

— Как тебе Москва? — спрашиваю. — Где ты там работаешь?

— Хм, нигде. Вчера уволилась. Начальник достал. Хмырь озабоченный, — усмехается подруга. — Это была четвёртая за год компания. Сложно приходится красивой девушке в столице, но я держусь! Ты как живёшь? Как твоя малышка? Фотки пришлёшь?

— Уже отправляю, — обещаю и параллельно с разговором сбрасываю несколько фотографий с дочкой. — Моя мама прилетела, сейчас они с Николь отдыхают на островах.

— Боже, какая она куколка! Панасоник, ты родила будущую мисс мира! — визжит Дашка, разглядывая фотки, — У неё твои глаза, но в остальном не особо на тебя похожа.

— Она больше в папу, — подтверждаю.

— А папа у Николь… — замолкает и смотрит с немой догадкой во взгляде.

Глубоко вдыхаю и молчу. Часто моргаю. В глазах опять слёзы.

— Мне так много нужно тебе рассказать… — выдыхаю.

Даша меняется в лице. Понимающе кивает, и я всё-всё рассказываю, начиная со своего падения прямиком в руки Никиты после конкурса красоты и заканчивая сегодняшним несчастным случаем, открывшим тщательно оберегаемую тайну его жены.

— Ах-ре-неть… — по слогам произносит подруга, когда я замолкаю. — Значит, Гордиевский растит чужого сына и ничего не знает о собственной дочке. Я в а-ху-е, дорогая редакция! Турецкие сериалы отдыхают, а корейские нервно курят в сторонке. Знаешь, нам нужно попробовать продать им сюжет. Задорого!

Даша не изменилась. Меня всегда восхищал её талант извлекать выгоду из любой ситуации. Я смеюсь. Поделившись, мне, ожидаемо, становится легче.

— Он делал ДНК-тест, — вспоминаю. — Подтвердил отцовство, которое попросту невозможно!

— Ну да. Тест в сети лабораторий, принадлежащих тётке Третьяковой, — комментирует Даша. — Нужно ему рассказать, Панасоник! Это несправедливо, что ты с дочкой живешь по чужим хаткам, а Третьякова с нагулянным ребёнком во дворцах и на виллах. Знаешь, какой у них дом? Ты таких и в кино-то не увидишь!

— Плевать, какой у них там дом! И какой здесь — плевать, и где-то бы ни было. Мне от него ничего не нужно.

— А сейчас не о тебе пекусь, дорогая, — перебивает меня Даша. — Я говорю о будущем Николь. Господи! Ты даже назвала её его именем! До сих пор любишь, небось?

Я вздыхаю и закусываю губу. Отвечать на этот вопрос не нужно. Подруга прекрасно знает эту мою нервную привычку и догадывается без слов.

— Ты же понимаешь, что у тебя сейчас все козыри на руках? Тебе ничего не стоит привязать его к себе до конца жизни, а Третьякову просто уничтожить.

— Я не хочу никого уничтожать. И привязывать тоже. Не уверена, что хочу быть с Никитой. Он стал другим.

— Ещё бы ему не измениться! После свадьбы на Юле несчастья сыплются на его голову как из рога изобилия. Знаешь, он теперь известная в городе персона. Запросто может в мэры баллотироваться. Бабы его жалеют, любят и считают идеальным семьянином.

— Идеальным? Боже, люди слепы!

— Им нужен герой. Умный, порядочный, харизматичный… А Гордиевский еще и красавчик каких поискать!