Мое ускорение

— Мы с мальчиками посидим, они нам так помогли!

Рассчитался за всех, у Бейбута денег нет, вернее, рубль с мелочью, которые он к своей чести попытался всучить мне. Идем наверх, покупаем газеты в киоске «Союзпечать» — «Советский спорт», «Комсомолку», «За рубежом». Взял ещё по случаю журнал «Вокруг света», который тут же у меня был отобран Бейбутом.

— Что, будешь думать, куда от женитьбы сбежать? — несколько зло пошутил я.

— Она сама от меня убежит, — обиделся незадачливый жених.

— Толя! — услышали мы крик Дайвы, которая выбежала из кафе и сейчас стояла в дверях.

Недалеко киоск от кафе был — дорогу перейти.

— Опомнилась! — сразу заулыбался мой друг. — Извиняться сейчас будет! Надо нам перейти улицу.

А я понял, что не так всё просто, с таким озабоченным лицом, конечно, извиняются, но вряд ли прошаренные литовки озаботились тем, что кинули нас.

— Стой, никуда не ходи, видишь, машины едут, — торможу я друга.

— Мальчики эти убежали все вчетвером! А нас платить заставляют! — пояснила свою озабоченность Дайва через улицу криком. — Нужно двадцать пять рублей!

— Не слышу! — крикнул я. — Пиши! Высылай фото! Мы на автобус!

И, рванув за рукав Бейбута, побежал на автобус №42, который немного проехал саму остановку, как он часто делал, когда был переполнен, и остановился у наших ног.

— Она же денег просила! — возмущённо говорит мне Бейбут уже в автобусе. — И это не наш автобус! Это сорок второй, он до КГУ едет!

— Можно на сорок втором до универа доехать, а там немного вниз пройдем, и мы в общаге, — лениво напомнил я.

Как в тот день, когда мы с соседом познакомились. Я во второй раз, а он со мной в первый.

— Помочь надо было! Вот гады! — совершенно не понимал меня благородный казах.

— Я заплатил, и за них тоже, то что заказал, а за парней чего я должен платить? Хочешь — возвращайся и плати, — осадил я его.

— У меня денег мало, — честно сказал друг.

— Вот пусть сами и разбираются! — резюмировал я.

— Они нам теперь фотографии не пришлют! — попытался найти минус в моем решении друг.

— У меня фотик есть дома, отдам тебе его и фотай всех подряд, заодно научишься, — хлопнул я по плечу друга.

— Я умею, и хорошо умею, у меня брат в фотоателье работает, — удивил Бейбут меня.

— А что молчал, видел же, без дела валяется? — спросил я. — Будешь школьным фотографом! Пашки нет, а фотографии делать надо, на стенгазету, например.

— Дорогая вещь, да и не люблю я просить, — пожал плечами будущий фотограф.

Вот блин, как эту казахскую душу понять? То в рыло бьёт без размышлений, то к девкам под юбку так же борзо лезет, а фотоаппарат у друга ему неловко попросить! Да и недорогой он, рублей восемьдесят, вроде, стоит, такой видел в магазине, хотя мне там приблуды с ним подарили ещё разные.

Доехали до горы, где стоит госуниверситет, немного прошлись по лесу. Бейбут тоже вспомнил, как мы загасили на этой тропинке хулиганов год назад. Уже в общаге иду к Киму, даже не переодеваясь.

— В общем, есть у меня теперь поручение. Завтра в горкоме ВЛКСМ меня официально представят — буду готовить праздник, — закончил рассказ я.

Директор меня слушал внимательно и главные вещи усёк.

— Тебе разрешили самому набирать орггруппу, … а это знаешь, немаленький такой ресурс. Кого возьмешь, уже думал?

— Не думал, зачем мне? Может, мы и так справимся, — сначала не понял я.

— А вот бывший наш комсорг Павел взял бы Евгения с первого курса, ты же знаешь, чей он сын? Или ещё кого, кто потом пригодиться может. Не кривись, я знаю, ты о таком и не думал, все твои мысли у тебя на лице написаны, — сразу попытался сгладить негативное впечатление от своих слов Ким. — Но это обычные вещи, и пойдут они на пользу делу. Если ты возьмёшь тех, кому сможешь доверять, тебе же спокойнее будет!

Очевидно, он думал, что я с гневом воспротивлюсь таким некрасивым вещам, недостойным комсомольца.

Хрен-то там! Я себя уже ругаю за то, что сразу этого сам не понял. Тут в школе больше половины ребят хотят комсомольскую карьеру сделать, а я им — раз и хорошую строчку в резюме. Мол, занимался серьёзным делом — готовил городской праздник ко дню рождения ВЛКСМ! Плохо, что ли? У меня два места свободных есть, да и Капелько говорил, что я могу хоть всех выгнать и набрать своих.

Сдержанно благодарю и иду к себе. Евгения этого брать нет смысла, у меня общение идёт с первым секретарём, а папа Жени второй секретарь. Бейбут? А что он умеет? Баб тискать. Хотя, сказал же, фотографирует хорошо. Баб, наверное, снимает лучше, чем мужиков, в этом я уверен. Блин! А я ведь не думал о праздниках и конкурсах всяких, все эти «А ну-ка, девушки» уже приелись. А что, если сделать конкурс красоты? И фотограф пригодится, хоть в жюри конкурса его сажай! Хотя у этого фотографа такие вкусы на женщин… невеста его не устроила — а там такая лялька! Нет, конкурс красоты «Комсомольская красавица» — это отличная идея, аргументы для него я подберу, как и идеи для конкурса. Бейбута в жюри точно не возьму. Блин, это ещё один ресурс! Жюри конкурса красоты — лестное местечко! А мне так неплохо помог первый секретарь с будущими связями!

— Метнулся, и час тебе времени! — услышал я вдруг нетрезвый мужской голос.

— А деньги! — слышу заискивающий голосок, по-видимому, ещё подростка.

— Деньги найдешь, — опять тот же бухой голос.

Оглядываюсь, где разборки-то? А в нашем закутке! Стоит афганец, не сильно и пьяный, а рядом с ним конопатый длинноволосый парень с сеткой в руках. В сетке трехлитровая пустая банка.

«Опять бухают дембеля! А пацана за пивом посылают», — огорченно думаю я, ведь бить афганцев совершенно неохота, но есть такое слово «надо».

Глава 6

Глава 6

— Стоять — бояться! Упасть — отжаться! — громко говорю, заходя в наш отсек коридора.

— Что-о-о? — взревел бухарик.

— Что-о? — послышался голос и сзади.

Оборачиваюсь и вижу десантника Илью, направляющегося, очевидно, как и я, на шум конфликта в нашу сторону.

Это плохо, такого лося надо бить первым, а бить первым я не хотел, был план спровоцировать нападение на себя, а там уже с чистой совестью ответить. Делаю шаг в сторону, не выпуская из вида выпившего дембеля, с двух сторон не получается контролировать ситуацию, ещё и у стены, где особо не увернёшься. Но напасть на Илью я не успел — выяснилось, что шёл он не ко мне, а к своему соседу. Мощный удар кулачищем по корпусу ещё раз подтвердил — ни нырок под руку, ни отклонение головы мне бы не помогло, как ничего не помогло сейчас бухарику, на коленях пытающегося удержать хрипы в легких после мощного удара. Удар по корпусу чем хорош? Если он сильный, то можно и не целиться, а «так, мелом посыпать».

— Толяныч, отсели ты этого от нас! И сам бухает и нам предлагает, — неожиданно просит Илья, трезвый, как выяснилось.

— Он ещё и деньги у молодёжи вымогает, — радостно говорю я.

А это хороший вариант — выгнать одного! Хотя, про деньги я зря сболтнул. Илья к сантиментам не склонен, и на расправу скор — пинает ногой пытающего встать соседа.

— Я тебе говорил никого за бухлом не посылать?

— Отвали! — пытается грубить побитый и получает ещё один пинок.

— Ты как со старшим по званию разговариваешь? Ефрейтор Головня, встать! — на полном серьёзе вспоминает армию Илюха.

— А, это вы тут, — услышали мы слегка разочарованный голос Бейбута, тоже выглянувший на шум. — Помочь надо?

— Сами, друг, разобрались! — неожиданно мирно говорит Илья и добавляет: — Удар у этого малого как у гаубицы откат! Он меня с одного раза вырубил, чего про остальных говорить?

— Дык, боксер! Сегодня вот в четвертьфинал чемпионата города вышел! — с трудом нашёл что сказать я.

Про то, что чемпионат юношеский, и про то, что Бейбут сегодня не дрался вообще, предпочёл умолчать, так как меня удивила новость, что мой сосед — невеликой комплекции паренёк — вырубить уже успел этого Илью, и ещё там кого-то. Хотя, о чем я? Бейбут тут уже пару дней, а у него ни дня не проходит, чтобы он кому-нибудь не врезал…