Мое ускорение

— Нет, конечно, а жить на что? И мне потом домой, не приезжать, что ли? — приводит грустные доводы мальчишка.

— А в Монголию тебе деньги слать будут? Есть стипендия пока, подработку я тебе найду. Пару лет живи спокойно, — предлагаю ему вариант.

— Страшная кобыла! — ругается Бейбут и достаёт фотку.

А на фотке милая, совершенно кавайная девчонка. Да, худенькая, но нижние девяносто просматриваются, как и верхние. Как по мне, так просто красавица!

— Она красивая! — убеждённо говорю я.

— Сам женись! — Бейбут бросает фото красотки на мою кровать. — И вообще, я ещё не нагулялся!

— А вот это аргумент, друг! — обнимаю парня за плечи я и лезу за подарками для него.

Кроме «фиесты», решил подарить ему ракетницу и перчатки боксёрские — ГДР, новьё. Мне выдали на сборах две пары, я спецом одни для Бейбута взял.

Получив подарки, Бейбут отвлекся от своих забот, и мне пришлось рассказать другу про всё. Про всё, всё, всё.

Уснули под утро. Просыпаюсь я от пинка в дверь, толкаю Казаха и натягиваю шорты. Бейбут шорты игнорирует и экипируется сразу в новые перчатки. Открываю дверь по пояс голый, а передо мной стоит эта деваха с фотки, даже имени её не знаю.

— Бейбут? Другой же был? — пьяно спрашивает она.

Молча, поворачиваюсь, показывая своего соседа в плавках и боксёрских перчатках. В глазах удивление, даже остекление.

— О! Это мой муэчина! — немного с акцентом говорит довольная деваха.

— Аида, ты нашла своего жениха? — слышу я с коридора голос, прям солидный такой бас.

— Это братья мои! — махнула рукой за спину Аида, хотя за её спиной стоял всего один волосатый дядя.

«Скорее всего, где-то по общаге шарится ещё один будущий родственник моего соседа», — с кислой мордой понимаю я.

— Дай войти! Бейбут, а ты в перчатках спишь даже? — деваха попыталась зайти в комнату, но я стою как скала.

— Посланница ада, дай нам прикрыть свои тела, — почему-то вычурно говорю я и закрываю дверь.

Вялый пинок по низу двери говорит о том, что меня не поняли.

— На машине за мной приехали, — поясняет сосед, прыгая на одной ноге, стараясь попасть другой в брючину. — Три брата у неё, и все здоровые как гориллы.

— Ты здесь побудь, а я сам с ними поговорю, мне уже и самому не нравится твоя будущая жена. Пьяная ещё! Жуть. А братьям я поясню, что тут не их аул, а мой город.

Рывком открываю дверь настежь! За ней уже две волосатые рожи, и ни одной пьяной.

Глава 2

— Тихо, Толя, успокойся, — говорит один из братьев, махая ксивой перед лицом. — Милиция! Дай зайти.

— В развернутом виде предъяви. Причина визита какая? Арест? Обыск? Ордер где? — нагло отвечаю я, но и руки не распускаю. Пока.

— Да, нам говорили, что ты борзый, но хамить зачем? — вступил в разговор второй брат.

— Вы серьёзно? Какая-то кобыла пинает мне дверь с самого утра, потом два страшных мужика пытаются прикинуться представителями власти… Ксива казахская? А если я «ноль-два» наберу, что делать будешь?

— Договоримся! И не надо сестру оскорблять, она — не кобыла, — по-прежнему примирительно говорит владелец корочек. — Не уследили за ней. Пока искали комнату, она выпить успела! Ехали просто поговорить! А она, вот видишь как? Мы ей объясним, за это прошу извинения.

— Приношу извинения, или прошу прощения, — поправляю я, уже совершенно остыв. — Хрен с вами, заходите, пока вахтер и в самом деле милицию не вызвал.

— Она же не пила никогда! — шваркает ногами о придверный коврик говорливый представитель казахской милиции, с неодобрением посматривая на Бейбута.

Тот сидит, насупившись, на своей кровати и молчит.

— Значит так. Родители согласны? Согласны! Невеста согласна? Согласна! А вот жених! Плохо мы ещё воспитываем свою молодёжь, — стараясь быть серьёзным, говорю я.

Не вышло, и первым засмеялся Бейбут, который «Кавказскую пленницу» смотрел несколько раз.

— Посмеялись, и хватит, но ситуация дурацкая же. Девушка — красавица, умница, если вы не врёте, хозяйственная, но не по душе моему другу. Поэтому скажите там вашим старшим, пусть ищут для неё другие варианты, — резюмировал я. — И зря вы сюда приехали.

— Ничего не зря, она учиться будет здесь, место уже купили в КИСИ каком-то, и квартира есть своя. Так что, мы бы всё равно приехали сюда, только вместе с ним, — старший брат Ерлан указал пальцем на моего упрямого соседа.

— Она уже десятый класс закончила? — удивляюсь я.

— Да, ей уже семнадцать, и школу с золотой медалью закончила!

— Ещё и старая, — пошутил я.

— Нормальная, пойдёт — первый раз подал голос жених.

— А знаешь, как она поёт? — спросил Ерлан и принялся ковать железо пока горячо. — А как куырдак готовит?

Тут за окном раздался протяжный вой пьяной Аиды, она, наверное, вырвалась из-под опеки третьего брата, который удерживал её в машине, и нашла окно своего жениха.

— Если она готовит, как поёт…, — ошеломлённо говорю я.

— Это песня такая… про маму, и она пьяная, — попробовал скрасить неловкость момента второй брат девушки, он, кстати, не представился. — Не мама пьяная, а Аида.

Итоговое решение было такое — братья дома говорят, что отношения между молодыми наладились и их присутствие не нужно, Аида живет своей жизнью, а Бейбута я ей раз в месяц показываю. А там, как я понял, братья надеются, что «или падишах сдохнет, или ишак заговорит». Ну, что ж. Прямо сейчас драки не будет и бежать никуда не надо Бейбуту — это уже хорошо. Девушку увезли братья на её квартиру, а ведь, в самом деле, богатая родня могла быть у Бейбута.

Сосед, возбуждённый встречей со своей «мечтой», ещё с час нервно ходил по комнате, а потом уснул. А я, потеряв сон, стал размышлять о своей жизни. Вроде план чёткий есть — попасть за границу получить свои деньги. А потом? Оставаться там, на Западе, я не хочу, в основном, из-за бабушки сейчас, для неё это будет предательством. Зато начальный капитал будет. В моем мире, перед самой службой в армии, уже открылись кооперативы разные, значит, скоро примут закон об индивидуальной трудовой деятельности и я смогу вложиться куда-нибудь. Что ещё? Ещё этой зимой будет съезд КПСС, вообще о нём ничего не помню. Но то, что он будет, объявили уже. И Ельцин — секретарь ЦК КПСС.

Но не это меня гложет, а авария в Чернобыле. Я и даты точной не помню — конец апреля следующего года. И как помочь — непонятно. Даже если я признаюсь в своём попаданстве, у меня просто нет в голове никаких значимых событий, которые точно состоятся, и про которые я мог бы заранее рассказать. Вот такой нелепый, как выяснилось, я знаток будущего. Отпадает и вариант «пророк» по этой же причине — не о чем пророчествовать до момента аварии. Анонимки? И что там написать, если я причину аварии и в будущем не знал. Вроде, был эксперимент. Тут чуть теплее, ствол есть, значит, «экспериментаторов» могу (в теории) на ноль помножить. На практике я такого никогда не делал, да и найди этих экспериментаторов, попробуй. Слышал ещё, что четвертый блок ЧАЭС стоит на стыке тектонических плит, и было, вроде, землетрясение. Сам чёрт ногу сломит. Ладно, время есть ещё, подумаю.

Кручу магнитолу и попадаю на Маяк:

— В ЮАР вчера началась бессрочная забастовка чернокожих горняков золотых приисков и угольных шахт с требованием отмены чрезвычайного положения, — сообщает звенящий праведным возмущением голос диктора.

«Может, уголь подорожает?» — размышляю я.

Остальные новости про урожай и фестиваль.

Проснулся сосед, идём на завтрак. В столовой полно новых лиц, несколько десятков человек с первого курса шумят и колготятся. Вспоминаю, что я — комсорг, надо дать задание организовать им комсомольскую ячейку курса, и провести отчётно-выборное собрание школы. Пашки уже нет. Иду к Киму, тот радуется и мне и моей инициативе. Совсем не хочется вешать на себя комсомольскую работу.

— Не дури, комсоргом школы сам будешь, пригодится в будущем для карьеры, я-то уж знаю, — говорит Николай Сергеевич.