Страница 11 из 13
Штейнберг сделал неопределенный жест рукой.
- Ты знаешь, кто я и представляешь мои возможности, а я понимаю твои чувства. Так что не стесняйся, - он остановился напротив и воткнул в меня острие своего взгляда, - итак?
А я стоял, как громом пораженный, и мне казалось, что невидимая рука рисует на стене раскаленными буквами «Мене, мене, тэкел, фарэс». Только секунд через пять я начал соображать. В самом деле - то, что для всего человечества будет благом, конкретно для Штейнберга может таковым не быть.
Во-первых, эта находка может запросто пошатнуть хрупкое юридическое равновесие по лунным приискам. Дело в том, что вся Луна - как бы американская территория. На самом деле, этот вопрос нигде никогда не рассматривался, просто ни у кого не возникало на эту территорию претензий. Пока не возникало. Далее, та часть Луны, куда упал алмазный болид, как бы выкуплена компаниями Штейнберга. А подразделение НАСА, одно время подрабатывавшее такими продажами, как бы имело на это право. И все эти «как бы» очень сомнительны с точки зрения международной деловой практики. Неувязок там хватит лет на десять судебных баталий целой армии юристов. Пока что просто никто не искал эти неувязки. Но немедленно начнут, как только о находке станет известно.
Во-вторых, есть какой-то закон в американском земельном праве, в соответствии с которым правительство США в чрезвычайных ситуациях имеет право реквизировать проданные иностранным компаниям и резидентам земельные участки. И пусть этот закон противоречит всему, чему можно противоречить, куда важнее то, что США - единственная страна, имеющая настоящий военно-космический флот. Три «Спейс Фалкона» стоят на базе Аполлон-49. И пусть это - всего лишь челноки с увеличенной автономностью и бортовым оружием, этого более чем достаточно, чтобы взять на мушку все внеземные станции.
Да, как ни крути, а ничего хорошего Штейнбергу эта находка не сулит. Но нельзя же быть таким моральным уродом! О чем я ему и сказал:
- Вы хоть представляете, что сулит людям эта находка? Мало того, что это - ключ к звездам, это же еще - здоровье и долголетие для каждого человека. Это - решение проблем экологии и решение энергетического кризиса. Это - самый великая удача, которая выпала человечеству за все время его существования и вы - вы хотите это скрыть!? Я понимаю, почему вы этого хотите - вы опасаетесь за свой бизнес, и справедливо опасаетесь, но неужели вы не понимаете, что нельзя все считать на деньги? - я перевел дух, - Вы - богатые люди - вы не сливки общества, нет, вы - паразиты на теле общества! Когда первый человек высадился на луну? Полвека назад! И что потом - тишина? А стоило только найтись на Луне алмазам, ракеты стали летать на Луну каждую неделю и Галактик-Тур предлагает отдых на Луне для любого американца со средним доходом и чистой кредитной историей! За два года аэрокосмическая индустрия шагнула больше, чем за двадцать предыдущих, и только потому, что толстосумы, наконец, заинтересовались космосом! Когда же вы научитесь видеть дальше собственного носа?! Где бы мы были, если бы миллиарды долларов не тратились на развлечения и на сверхизысканную еду? На Альфе Центавра? В другой галактике? Нет! Мой ответ - Нет! Что бы вы мне не предложили и чем бы не угрожали - я приложу все усилия, чтобы донести благую весть своему народу и своему человечеству.
Все-таки я дурак.
Умный человек бы помялся для виду, назвал какую-нибудь сумму, миллионов там десять, а уже потом, на Земле, начал бы шум поднимать. А сейчас, глядя в холодные серые глаза самого богатого человека мира, я отчетливо понял, что Земли не увижу. Мне попадется бракованный скафандр, я подавлюсь обедом или просто выйду погулять и пропаду без вести. Папа мой частенько говаривал: «Захария, если не научишься держать язык за зубами, кончишь с ножом под ребром, пулей в мозгах или на электрическом стуле. Короче, плохо кончишь», перед тем как приступить к более радикальным воспитательным мерам. Хоть он вряд ли допускал, что я окажусь жертвой первого внеземного убийства, но, как ни крути, прав был старикан. Язык мой - враг мой.
- Ты закончил? - поинтересовался Штейнберг холодно.
Я нашел в себе силы, только чтобы кивнуть.
- Тогда скажу я. Ты очень меня разочаровал, мальчик. Перед тем, как прилететь сюда, я разузнал о тебе все, что возможно. Если б я решил, что ты - законченный идеалист, я бы не стал тратить свое драгоценное время, а просто распорядился бы, чтобы тебе организовали несчастный случай. Но мне показалось, что у тебя есть своя голова на плечах. Жалко будет, если я ошибся, но твоя столь же горячая, сколь и глупая речь наводит меня именно на такую мысль. Любое открытие можно применить как во благо, так и во вред, причем во вред - обычно эффективнее. И с чего ты решил, что именно это открытие пойдет только во благо? И с чего, позволь поинтересоваться, ты решил, что я настолько трясусь за свои деньги? Ты меня этим оскорбил, причем оскорбил незаслуженно. Остерегайся делать подобное впредь, если хочешь жить долго и счастливо. И почему ты решил, что обнародование твоего открытия поставит крест на моем бизнесе? Я ведь мог просто пойти в ФСБ. Тарелку бы тихо и незаметно выкопали, бизнес мой цвел бы себе дальше, а тебя - тебя бы шлепнули легко и просто, и совершенно без моего участия. Федералы бы с меня пылинки сдували, совесть моя была бы чиста, да и патриотические чувства были бы удовлетворены. Почему же я так не сделал, а?
Я бледнел и молчал.
- Молчишь? И правильно молчишь. Потому что я готов отдать все, подчеркиваю - все - свое состояние за то, чтобы этот корабль остался там, где он сейчас лежит, навсегда. Разумеется, я буду пытаться минимизировать потери любыми способами, но если не останется никаких других вариантов - отдам все, не задумываясь. Потому что я лучше голодным и бедным буду подметать улицы родного Питера, чем жить в роскоши, не зная, кому принадлежат мысли в моей голове. Федералы роются в моем прошлом, налоговики - в моих деньгах, журналисты - в моем грязном белье, но будь я проклят, если позволю кому-то рыться в своих мозгах!
Штейнберг замолчал, мерно меряя комнату широкими шагами. Я следил за ним, как, наверное, затаившийся в траве заяц следит за гуляющим неподалеку волком. Наконец, он остановился, обернулся ко мне и продолжил тоном поспокойнее: