Страница 41 из 49
— Почему ты не сказала сразу, кто ты?.. — спросила я охрипшим голосом, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Слишком много произошло, слишком много накопилось. Словами не передать.
— Ты бы испугалась и убежала, — пожала Люси плечами. — А я так хотела хоть с кем-то поиграть. Папа меня не видит, хоть и очень страдает. Гости тоже не видят. Старая экономка видит, но игнорирует. Мне очень скучно.
— Но ведь… — начала я, но прервалась, чтобы потереть лицо и отогнать слезы. — Люси, тебе нужно попасть в потусторонний мир. Ты знаешь, что тебя удерживает здесь?
— Много чего, — безразлично сказала Люси и спрыгнула с кровати. — Маму-то я уже давно простила, а вот папа никак не хочет меня отпускать.
— В каком смысле? — поинтересовалась я. Любые сведения могут помочь мне отправить туда, где ее место теперь.
— Когда я умерла, меня закопали без крестика, — пояснила девочка. — Папа оставил его себе как память обо мне. А потом появились эти люди, они сделали все еще хуже. Вместо того, чтобы отдать мне мои вещи и отпустить, папа пытается вернуть меня к жизни. Все из-за них. А я хочу к маме. Без крестика к ней нельзя.
— И каким образом папа пытается вернуть тебя к жизни? — с ужасом спросила я. Все известные мне методы были не просто вне закона, они были бесчеловечны. Потому что для того, чтобы попытаться возродить усопшего, надо забрать жизнь у кого-то другого.
— Твои мысли верны, — ответила Люси. Я уже не удивлялась от того, что она лезет в мою голову. — Прошлой ночью они убили Жизель, но как обычно, ничего не вышло. Оливия, быть может, почувствовала себя лучше, но и это ненадолго. Она тоже умрет.
— Оливия? Причем тут она? — уточняла я, но, кажется, до меня начинало доходить. Люси остановилась и прислушалась.
— Кажется, папа идет, — не ответила Люси на мой вопрос. — Уговори его оставить меня в покое.
Я приоткрыла рот, хотела возмутиться, мол, как я это сделаю, ведь он меня, чужого человека, не послушает. Как найти аргументы? Стоит ли воспользоваться информацией от Люси? Видимо, это единственный способ уговорить его или… разгневать настолько, что он задушит меня заранее.
— Курт! — окликнула я мужчину, который зачем-то пришел в помещение рядом с камерой, но не собирался общаться со мной до этого момента.
— Откуда ты узнала? — растерянность в голосе было сложно не прочесть. Значит, надо добивать.
— Люси рассказала.
Возникло гнетущее молчание. Шаги оповещали о приближении Курта к двери моей камеры.
— Курт, я знаю о смерти Люси и о том, что ты пытаешься вернуть ее, — кричала я, надеясь достучаться до него. Курт остановился около моей двери и будто бы оперся о дверь вместо того, чтобы открыть ее и поговорить со мной с глазу на глаз.
— Откуда?.. — с болью в голосе повторил он, будто бы ему вскрыли старую гноящуюся рану в груди.
— Она хочет, чтобы ты вернул ей крестик и оставил в покое, — продолжала я резать его изнутри словами. Удар кулаком пришелся по поверхности двери.
— Замолчи, или я клянусь, убью тебя, — прошипел Курт. Ну, пусть попробует. Есть шанс сбежать, если он войдет в мою камеру. Хотя, может, у него вообще нет с собой ключей.
— Люси не хочет больше смертей, — настаивала я. — Она хочет к маме.
Мне показалось, что Курт отошел от двери, и вдруг сильный удар тяжелого предмета о дверь растряс всю камеру. Он разъярен, причем сильно. Впервые рада, что надежно закрыта, иначе прилетело бы мне. Одно хорошо — судя по всему, он на второй стадии принятия горя, и вскоре должен начаться его внутренний торг, за которым последуют депрессия и принятие. Возможно, есть шанс до него достучаться. Надавлю еще сильнее.
— Позволь мне помочь ей, Курт. Я знаю, что нужно делать, — говорила я, а сама решила, что действительно помогу ребенку, но только после того, как пересажаю этих сектантов.
Я отчетливо слышала еще один удар, а затем тяжелое дыхание, словно мужчина старается укротить гнев, разрывающий изнутри.
— Она не может хотеть к маме… — процедил Курт.
— Люси сказала, простила ее. Поверь мне, Курт. Девочка хочет туда, где ее душа обретет покой, — добивала я. — Ты и сам не хочешь, чтобы смерти продолжались. Я знаю, Курт, ты не убийца.
Мужчина ничего не ответил. Я слышала только удаляющиеся шаги. Слишком сильно надавила, что ли?
— Курт! — крикнула я и подбежала к двери, стукнув по ней кулаком. — Слышишь меня?
Скрип двери в коридоре оповестил меня о том, что мужчина вновь оставил меня в одиночестве.
Глава 14
Утром меня разбудили, к сожалению, не лучи солнца или шелест ветра, а холодная вода в лицо, из-за которой я инстинктивно подскочила на кровати и уставилась сонным взглядом на дверь. На пороге стояла Шанталь, позади неё — Эрик, оба смотрели на меня испепеляющим взглядом и явно что-то хотели. Интересно, что же их так разозлило?
— Что случилось? — недовольно спросила я, будто бы меня разбудили ни свет ни заря в выходной. Как-то не хотелось мне думать, что я в заточении, и грустить по этому поводу. Страшно, конечно, но что поделаешь? Разве что искать способ выбраться или ждать удобного момента для этого.
— Это ты нам скажи, — процедил Эрик. — Какого черта здесь делает шеф имперской разведки?
Я аж остолбенела от вопроса, но быстро изобразила недоумение. Вообще я ничего такого в отчете не писала, приехать лично не просила, тогда почему он здесь? Это первый вопрос. Второй — они не применяют насилие ко мне только потому, что я расскажу правду и без этого? Надеюсь, вода и правда отравлена, и я не зря целые полчаса держала жидкость в руках, стоя на кровати перед небольшим окошком под потолком. Дело в том, что ряд микстур портятся и теряют нужный эффект от нахождения на свету. У меня здесь, конечно, не залитый солнцем берег, но прямых лучей света из небольшого окошка вполне хватило бы, чтобы обезвредить напиток в прозрачной емкости или в руках, под прямыми солнечными лучами, как делала я. После обработки мне даже показалось, что вода стала еще прозрачнее, но, возможно, у меня уже галлюцинации.
— Я не знаю, — ответила я, а посетители переглянулись. На лице Эрика появилось раздражение.
— Ты соврала нам о себе, когда пришла устраиваться на работу? — задал он прямой вопрос, а я нахмурилась. Эрик видел меня в рабочей форме канцелярского клерка, а значит, моя легенда о том, что я недавно приехала из другой провинции, не подходит. Сделаю так, чтобы он поверил, что отправленную воду я пила и теперь откровенна с ними. Даже слишком.
— Да, господин, — сказала я и тут же закрыла рот рукам. Замотав головой, я словно отрицала сказанное и очень стыдилась этого. На лице Шанталь появилась довольная улыбка.
— Где ты работала до? — продолжал интересоваться Эрик. В его глазах блеснули искорки озорства. Ну посмотрим, кто кого переиграет.
— В канцелярии, — призналась я и прикрыла рот, но продолжала говорить через силу. Именно так работали известные мне микстуры правды. — Но была уволена с позором за то, что занималась любовью с коллегой на рабочем месте.
Уши Шанталь покраснели, а Эрик улыбнулся — понял, значит, что я теперь соврать не смогу, раз рассказываю настолько постыдные для женщины вещи. Ну-ну.
— Значит, не знаешь о причине визита господина Стефана де Росс? — переспросил мужчина, сложив руки на груди. Шанталь пристально наблюдала за мной, но о чем она думала — загадка. Наверное, о своих растениях, потому что, судя по всему, ничего более в этой жизни ее не интересовало.
— Не знаю, — прошептала я и кивнула. Эрик опустил руки по швам и развернулся, напоследок бросив:
— Вернемся к этому позже.
Шанталь кивнула ему вслед и вновь обратила на меня внимание. В руках у нее была новая фляга. Надеюсь, не заставит меня пить при ней, а позволит вновь провернуть трюк с окошком под потолком. Ее взгляд упал на что-то на пол, недалеко от моих ног.
— Подбери и брось мне, — старушка жестом указала на пустую флягу, лежащую рядом с кроватью. — Почему хлеб не ела?