Страница 6 из 78
Во всей деревне Петр Иванович был единственным человеком, который жил в деревянном доме и пользовался деревянными вещами. Односельчане использовали любой другой материал, кроме дерева. На Катин вопрос: «Почему?» Пётр Иванович глубокомысленно посмотрел в сторону леса, соседствовавшего с деревней, и ответил:
- Лесных духов боятся.
Шутил он или серьезно говорил, Катя до конца не разобрала, но окончательно уверилась, что в деревне жили сектанты, считавшие лес божеством.
Катя спустилась вниз и села за стол на кухне, где с потолка свисали пучки трав, а у стены на столе томилась грязная посуда. Некогда белая печка местами почернела, пожелтела и заплесневела.
«Убраться бы», - посмотрела на столбики грязной посуды Катя, подперев кулачком подбородок. Пётр Иванович на любое предложение о помощи в уборке говорил: «Не лезь, я сам». В итоге по «я сам» дом продолжал обрастать грязью.
Катя взяла несвежую тряпочку, поплевала на неё и потерла древнее пятно чая на поверхности стола.
Тем временем Петр Иванович проверял всё ли взял в дорогу – он бегал с первого этажа на второй и обратно, длинным балахоном собирал годовую пыль со столов, подоконников и полок.
- Может, помочь? – лениво спросила Катя, откладывая безуспешные попытки оттереть пятно и убирая рыжие волосы назад.
Пётр Иванович резко остановился и посмотрел на правнучку, словно впервые её увидел. Колкий взгляд его голубых глаз едва заметно потеплел.
- Не надо, я сам.
Катя вздохнула. Пётр Иванович настолько сильно привык жить один, что даже обычная перестановка книг могла его дезориентировать.
- Варенька, – после многочисленных проверок содержимого сумок заговорил Пётр Иванович.
- Катя я…
- Катенька, – не смутился Пётр Иванович тем, что правнучку именем дочери назвал. В моменты волнения он часто путался, – пожалуйста, запомни, ни в коем случае от меня не отходи.
- Я же не маленькая... мне двадцать...
- Не перебивай меня. Платок не снимай. В глаза никому не смотри. Не смейся. Не показывай ни жестом, ни словом, что ты понимаешь их язык. Поняла?
- Да, – сконфужено ответила Катя, почесав макушку.
Знание местного языка пришло к ней сразу после дня жертвоприношения, словно пережитый ужас пробудил резервные силы её мозга. Но говорить пока не получалось, нелепо и непонятно звучали чужие слова.
- Ты не дома. Тут ты – говорящий веник, – продолжал Пётр Иванович.
- Такое трудно забыть, – проворчала правнучка.
- Ты точно уверена, что хочешь со мной в город? – ходил из стороны в сторону Пётр Иванович.
- Вы сами сказали, что для ваших односельчан я – ведьма и что они могут меня побить.
- Проклятое наследие... - он остановился возле окна и оперся на подоконник с трупиками «очаровашек». – Может, ты все-таки пересидишь в подвале?
Катя обиженно скривилась. Никаких колдовских сил в себе она не ощущала и не до конца верила, что ими владел Пётр Иванович – он никогда не колдовал при ней.
- Нет! Я иду с вами! – топнула ногой Катя, пряча рыжие волосы под платок. – И вообще, почему, когда меня принесли в жертву лесу, мне не помогла моя, типа, сила? Я даже из деревянной клетки не смогла выбраться!
- Учиться владеть силой надо, – сказал Пётр Иванович, – раз не хочешь в подвале сидеть, тогда поторопись, нам надо управиться до заката солнца.
- Что будет, если не успеем?
- Придется отбиваться от хищников.
Катя поежилась, вспоминая тех страхолюдин, что водились в округе. Пока она видела их силуэты через окно, но и этого хватило, чтобы отбить желание с ними встречаться ночью.
- Идем, – поторопил Пётр Иванович, беря ветхую сумку и закидывая ее за спину.
Он вышел из дома, забил дверь самодельным молотком, запер хлипкую калитку и пошел по песчаной дороге, слегка наклонившись вперед и заложив руки за спину. Подражая ему, Катя скрестила руки за спиной и засеменила следом.
При виде Петра Ивановича и его правнучки деревенские жители пугливо ускоряли шаг.
- Вы будете меня учить владеть силой? – спросила Катя, наблюдая, как сельчане выглядывали в щелочки окон.
- Что сам знаю, тому научу, – ответил Пётр Иванович, глядя только вперед.
- Круто! Может, вы знаете, как заряжать электрические приборы? Например, телефоны?
Пётр Иванович едва не споткнулся. Только через пару минут он смог вспомнить, что именно Катя называла «телефоном»:
- Ты про тот красный кирпич с ушами?
- Это мобильный телефон, а не кирпич с ушами!
- Толк тебе от него какой?
- В нём игры есть.
Петр Иванович снова споткнулся, недоумевая какие игры могут быть с телефоном. Как мячик его подбрасывать?
- У вас тут скука смертная! – пожаловалась Катя, не дождавшись ответа. – Никто со мной, кроме вас не разговаривает! Даже телевизора нет!
- Читай книги.
- Я только и делаю, что читаю и в грядках ваших колупаюсь. Меня скоро все фиолетовые помидоры будут знать в лицо.
- Мне в твои годы не было скучно…
- Так вы ж старый как мамонт! Вы революцию помните!.. Ой, простите. Но выглядите прикольно для своего возраста.
- Ты на русском разговариваешь или на китайском? – беззлобно проворчал Пётр Иванович.
- Это потому что вы много лет не были на родине! У нас там всё поменялось! А здесь... деревня! И город ваш... большая деревня! – Катя пнула камушек и сразу ойкнула от боли: лапоть порвался.
- Надо тебе новые платье и лапти купить, – перевел разговор на животрепещущую тему Пётр Иванович, со вздохом глянув на безразмерный мешок, в который была облачена правнучка.
- Вы так печально это сказали, словно у вас денег нет, – подозрительно произнесла Катя.
- Вот лесные травы продам, будут деньги, – неуверенно ответил Пётр Иванович.
- И много? – допытывалась правнучка.
- На платье, лапти и книги должно хватить.
Некоторое время они шли молча. Катя вертела головой. Дальше сотни метров от деревни она еще ни разу не отходила. Засеянные поля сменились цветущими лугами. Вместо маков, васильков и ромашек на поле росли цветы похожие на бархатно-чёрные орхидеи, одиноко тянулся к свету красный подсолнух. Впечатленная Катя хотела потрогать пышную «орхидею», но Пётр остановил её криком:
- Ничего не трогай без моего разрешения! Откуда ты знаешь, что это за цветок?! Он ядовитый! Без рук захотела остаться?!
- Теперь знаю, – нахмурилась Катя. – Не надо кричать.
- Ты же не маленький ребёнок! Должна соображать!
- Этого не делай, этого не трогай, – передразнила его ворчливый тон Катя, – хоть что-то можно делать? Или только нельзя?
- Научись спрашивать и тогда делай!
- Вот найду перчатки и сплету венок из ядовитых цветов. И на порог подложу тем дуракам, что меня в лес отвели и под деревом оставили!
Пётр Иванович остановился и погладил девушку по плечу узловатой рукой.
- Нельзя обижаться на невежество людей – они тёмные и дикие – они боятся.
- Из-за этих людей, мне хищник едва сердце не выдрал! Они даже не здороваются… козлы…
Пётр Иванович укоризненно покачал головой и снова зашагал вперед, слегка наклонившись вперед.
Ближе к городу с высокими каменными стенами, Катя едва плелась и обмахивалась похожим на лопух растением, сорванным для неё Петром Ивановичем.
- У вас тут еще не изобрели велосипед или ролики? Хотя бы мороженное или зонтик?
- Варенька, мы близко, – настороженно прошептал Пётр Иванович и, игнорируя её нытье, повторил наставление: – Никому не показывай, что ты понимаешь их язык…
При виде Петра Ивановича, стражника спрятались в будке и больше оттуда не показывались. Горожане тоже не отличались смелостью: делали непонятные жесты, шептали защитные молитвы и старались не смотреть на Петра Ивановича.
- С их фанатичностью, – тихо заговорила Катя, – странно, что они не сожгли вас на костре.
- Не беспокойся, не сожгут, – отвечал Пётр Иванович, настороженно следя за людьми.
- Из-за страха перед вами?
- Они боятся жестокой мести леса, а не меня.