Лютица

Старик покачал горестно головой и поцокал языком.

— господи милостивый… До чего же дошли люди, христиане убивают христиан и занимаются таким грехопадением… Извините меня Карло, но это прошение может принять только папа Иннокентий.

— почему! — крикнул Карло. — Я имею право требовать отлучения от этого проклятого звания и никогда в своей жизни больше не учавствовать в подобном! Вот мои письма к моей жене! Это доказательство скреплённо моей печатью и слезами моей супруги, что ждала меня больше года! Здесь есть всё, я всё описывал, как происходило! Каждый раз, когда я писал письмо я думал, что оно будет последним! Я специально описывал всю жестокость и неправомерность приказов глав похода! Ужасные грехи Балдуина с Дандоло и низкое падение Бонифация, который обязан был держать в узде воинов, а вместо этого он спелся с Балдуином и они превратились в иуд! — Карло тяжело дышал от злобы и ненависти ко всему связанному с крестоносцами.

— дайте ваши письма, я стар и врядли их прочту, но человек, который здесь присутсутвует точно сможет.

Карло передал письма и даже не подозревал, что их разговор полностью выслушал сам Иннокентий, который смирно сидел и размышлял в красном кресле. Он взял письма и за пару минут прочёл их. Потом он встал с кресла и подошел к рыцарю. Карло склонился и тоже поцеловал его перстень.

— что же рыцарь. Вы весьма настойчивы в вашем стремлении. Письма ваши пропитаны ненавистью к походу, возглавляемому действительно иудами и я с вами полностью согласен в этом вопросе. Балдуин гнусно предал все идеалы рыцарства чести и веры в Бога. Он даже умудрился склонить на свою сторону Бонифация… Кто бы мог подумать.

— это не он склонил ваше святейшество, все знают! Сам Дандоло был во всём виноват с первой секунды! Всего три рыцаря отказались совершать чудовищное разграбление ничего не ожидающей Зары. Симон де Монфор, Матье Монморанси и Карло Феросси! Три рыцаря из тридцати тысяч отказались идти на грабёж и убийство невинных! Как же так ваше святейшество? Неужели я не имею право осободится от этого гнусного звания? Крестоносцы это порождения дьявола и сатаны, а не Михаила и Рафаила!

Иннокентий отошел от рыцаря и стал ходить по комнате, заглядывая в окна.

— знаете Карло в чём заключается самое страшное откровение? Что истинных рыцарей и людей с чистым сердцем и идеалами осталось так мало. Если бы я мог, я скорее бы лишил всех остальных звания крестоносца, чтобы они никогда не учавствовали в миссии Бога, а не вас троих. Но, сейчас ко мне пришли вы, а остальные продолжают проливать кровь христиан и грабить города. Вы тот, кто честно действовал и следовал заповедям божьим. Вы ведь следовали?

— да ваше святейшество. Я нарушил единожды закон божий и сотворил грех, за что сам Бог меня послал в это изгнание, но сейчас я действовал от чистого сердца. Я не убивал без нужды, я не уничтожал дома людей и палил их заживо, как делали французы. Я упаси господи не насиловал женщин и не убивал детей, наоборот я спас три души из тринадцати в монастыре святого Иоанна в Константинополе. Ничего из Констатнитополя не было украдено моими руками. Это могут подтвердить мои спутники с которыми, мы уехали из того ада.

— а что сподвигло вас уехать?

— во-первых, убийство крестоносцев, которые переступили черту, во-вторых мы с Симоном де Монфором не могли больше находиться там и продолжать войну Балдуина за его интересы и деньги. Мы не на это подписывались. И я обязан был обеспечить и спасти монахинь из монастыря, которым там не было жизни и утешения.

— но ведь другие не уехали! — ответил папа.

— конечно, не уехали ваше преосвященство, Балдуин раздал всем воинам горы золотам, и столько же пообещал за порабощение Никейской империи и Болгарии!

— коварный и гнусный человек этот Балдуин, нехватает божьей воли на него! — прихрипел Гуальтеро.

— ну так что, ваше святейшество, каков ваш вердикт? — не мог дождаться Карло.

Иннокентий подошел к рыцарю и покрестил его.

— чем вы хотите заняться после лишения вашего звания?

— я хочу обрабатывать землю Палермо и растить виноград. Я хочу растить сына и быть рядом с женой. Я хочу ходить в церковь и чтить Иисуса Христа. И наконец, я обязался помогать семье одного человека, который спас наши жизни в Фесалонниках.

— ваше сердце чище алмаза Карло Феросси. Мы выдадим вам бумагу, снимающую с вас обязанность учавствовать в крестовых походах без последствий для вашего имени и положения в обществе. Пускай господь благословит вашего сына, чтобы он вырос таким же человеком, как и вы.

— я также прошу наказать клерков, которые обманули меня, ведь я совершил пожертвование, для участия в походе. Но вместо этого они присвоили эти деньги, и я снова был вынужден ехать. Мне не так важны деньги, как тот факт, чтобы эти мерзавцы не дурили людей в храме божьем!

— не переживайте почтенный рыцарь, вся свора кардинала Маттеор уже в руках господа. Им осталось не долго… — коротко ответил папа.

Карло Феросси летел домой и готов был действительно взлететь выше небес, если бы у кобыли были крылья! Он пролетел все торговые лавки, даже не обратив внимания на возгласы людей и приветствия рыцаря. Через двадцать минут Карло был дома и хотел закричать громко от счастья, но вспомнил что отныне он не один. Когда радостный рыцарь зашел в дом его на кухне встретили жена и он показал длинную бумагу с каллиграфически выведенным почерком и печатью папы римского.

— читайте моя любовь, читайте! Ибо это мёд для моих ушей! Ибо это воздух для моих лёгких! Ибо это!

— это свобода Карло! — бегло прочла слова на бумаге Луиза.

— неужели вы добились этого Карло? Неужели теперь мы всегда будем вместе, и разлука нас не застанет врасплох? — слёзы счастья вновь полились с глаз Луизы, которая была несказанно рада.

— да любовь моя! Это конец, это конец проклятым войнам и проливанию крови. Теперь я посвящу свою жизнь сыну и вам и своему винограду! — засмеялся Карло и обнял жену.

Они сели за стол и выпили совсем по чуть-чуть вина.

— а где же девушка? — спросил негромко Карло.

— она ещё спит. Она быстро устаёт, я по себе знаю. Пускай отдыхает, я помогу ей, чем смогу. Кто знает надолго ли подействовали мои слова, но пока она в лучшем расположении духа, я надеюсь, что моих слов хватит до того момента когда она родит. А дальше что будет, то и будет. Думаю, она будет слишком занята ребёнком, чтобы убиватся горем.

— хорошо Луиза. Присматривайте за ней. А что там наш сын?

— он там же спит! Всё хорошо Карло. Чем вы хотите занятся?

— нужно разобраться с монахинями. Я пройду всех торговцев, которых знаю и предложу им взять новых рабочих. Думаю, мне мало кто откажет!

— ещё бы Карло! — улыбнулась жена и погладила мужа по щеке.

Итак, Карло покинул свой дом, и поехал шерстить всех лавочников, предлагая услуги в уборке, готовке и торговле трёх кандидатов. Ситуация была пятьдесят на пятьдесят. Одни говорили, что у них есть, что предложить, другие говорили, что им не нужны рабочие. Таким образом, у Карло сформировался список должностей, которые можно предложить. На всё про всё у Карло ушло почти полдня. После обеда уставший от разговоров и бесконечных предложений выпить Карло вернулся в центральный дом. Там он застал только монахинь.

— здравствуйте сеньоры, как ваши дела? А где Надежда?

— всё хорошо, мы в ожидании, а Надежда с Радкой пошли на базар пройтись. — ответила Мария.

— она не осталась с Луизой?

— она не хочет сидеть на одном месте. — ответал та же девушка

— может это и правильно. Господи, а это что? — Карло поднял взгляд и увидел прекрасно исполненный портрет Любомира и Радки в порту Фесалонник.

— это единственная память Радки о своём любомом. Она этот портрет купила в Фесалонниках. Вам нравится?

— конечно, нравится! Это шедевр искусства, так точно передать лица и место где они были… Он прекрасен и в то же время веет грустью, о потерянном человеке… — с печалью ответил Карло, разглядывая рисунок.