Темный лес

— Как тепло, как хорошо… — с улыбкой сказала она, глядя на пламя.

Сердце Ло Цзи затрепетало от ее слов и улыбки.

— А почему здесь все так… м-м… как-то… — Она оторвала взгляд от камина и вновь осмотрела полутемную гостиную.

— Не так, как вы себе представляли?

— Не так.

— Недостаточно… — Он подумал о ее имени. — Недостаточно торжественно для вас?

Она улыбнулась ему:

— В моем имени иероглиф «янь» не из слова «торжественность». «Янь» в нем от слова «цвет»[21].

— А-а, понимаю. Вероятно, вы думали, что здесь повсюду развешаны карты, а я хожу и тычу в них указкой? И кругом толкутся генералы?

— В точности так, господин Ло. — Она обрадовалась, и ее улыбка расцвела, как роза.

Ло Цзи встал:

— Наверное, вы устали с дороги. Выпейте чаю. — Он остановился в нерешительности. — Или, может быть, хотите немного вина? Оно отгонит простуду.

— Хорошо, — кивнула она, с тихим «спасибо» приняла бокал и сделала маленький глоток.

Вид ее, невинно держащей бокал вина, пробудил глубокую нежность в его душе. Она выпила, когда он предложил. Она доверяла этому миру и совсем не опасалась. Да, все на свете было готово напасть на нее и причинить вред — но только не здесь. Здесь о ней позаботятся. Здесь был ее дом.

Ло Цзи сел и посмотрел на нее, а затем спросил настолько спокойно, как только мог:

— Что они вам говорили, прежде чем привезти сюда?

— Они говорили, что я поеду работать, конечно. — Она одарила его невинной улыбкой, которая расколола его сердце на части. — Господин Ло, чем мне предстоит заниматься?

— Чему вы учились?

— Традиционной живописи, в Центральной академии изящных искусств.

— Закончили?

— Да. Я только что закончила обучение и искала работу на время, пока буду готовиться к аспирантуре.

Ло Цзи подумал некоторое время, но не смог придумать для нее никакого занятия.

— Хорошо, о работе мы поговорим завтра. Вы, наверное, устали. Прежде всего вам надо выспаться… Вам здесь нравится?

— Я не знаю. По пути из аэропорта стоял туман, а потом стемнело, и я ничего не могла разобрать. Господин Ло, где мы находимся?

— Я и сам не знаю.

Она кивнула и хихикнула, явно не веря.

— Я и в самом деле не знаю, где мы находимся. Ландшафт похож на Скандинавию. Я могу позвонить и узнать прямо сейчас. — Он потянулся к телефону рядом с диваном.

— Нет, не надо, господин Ло. Приятнее не знать.

— Почему?

— Когда вы знаете, мир становится тесен.

«Боже мой!» — воскликнул он про себя.

Внезапно она заметила:

— Господин Ло, посмотрите, как красиво вино в свете камина!

Вино в отблесках пламени переливалось бордовым цветом, встречающимся только во сне.

— На что, по-вашему, это похоже? — нервно спросил он.

— М-м… Я думаю, что это похоже на глаза.

— Глаза заката, не так ли?

— Глаза заката? Замечательный образ, господин Ло!

— Рассвет или закат? Вы предпочитаете закат, не так ли?

— Да. А откуда вы знаете? Я люблю рисовать закат. — Ее глаза блистали как хрусталь в свете камина, как бы спрашивая: «И что в этом плохого?»

На следующее утро дождь прекратился. У Ло Цзи было ощущение, что Бог омыл этот сад Эдема, чтобы приготовиться к приезду Чжуан Янь. Когда она впервые увидела окрестности, Ло Цзи не услышал взвизгов, восклицаний и прочей суеты, которую стоило бы ожидать от девушек. Нет, увидев великолепный пейзаж, она, не дыша, замерла в потрясении и не смогла произнести ни слова. Он понял, что Чжуан Янь куда чувствительнее к красоте природы, чем другие женщины.

— Так значит, вы любите рисовать? — начал он.

Чжуан Янь не отрывала взора от далекой горной вершины, покрытой снегом. Чуть позже она пришла в чувство:

— О, да. Но если бы я здесь выросла, то, наверное, не любила бы.

— Почему?!

— Я представляю себе самые разные восхитительные пейзажи. Когда я их рисую, я как бы переношусь в эти места. Но здесь уже есть все, что я вижу в мечтах, все, что воображаю. Зачем тогда нужна живопись?

— Это так. Когда воображаемая красота становится реальностью… — Он прервался и взглянул на Чжуан Янь, стоящую на фоне восходящего солнца — словно ангел, вышедший из его сна. Счастье в душе Ло Цзи сверкало и переливалось, как волны озера в солнечном свете. Ни ООН, ни СОП и представить не могли, что у проекта «Отвернувшиеся» будет вот такой эффект. Если бы Ло Цзи предстояло сейчас умереть — он охотно сделал бы это.

— Господин Ло, вчера шел такой сильный дождь. Почему он не смыл снег с этой горы? — задала она вопрос.

— Дождь шел ниже линии снегов. На этой горе круглый год лежит снег. Здесь совсем другой климат, не как в Китае.

— Вы бывали на этой горе?

— Нет. Я здесь недавно. — Он заметил, что девушка не отводила взор от горы. — Вам нравятся заснеженные вершины?

Она кивнула.

— Тогда поехали!

— В самом деле? Когда? — в восторге вскрикнула Она.

— Да хоть сию же минуту! К подножию горы ведет обычная грунтовая дорога. Если мы выедем сейчас, то к вечеру вернемся.

— А как же работа? — Чжуан Янь отвернулась от горы и посмотрела на Ло Цзи.

— Работа подождет. Вы только что приехали, — небрежно ответил он.

— Ну… — Она наклонила голову, и его сердце вздрогнуло. Он бессчетное число раз видел этот ее бесхитростный взгляд. — Господин Ло, мне нужно знать, чем я буду заниматься.

Он посмотрел вдаль, подумал пару секунд и уверенно пообещал:

— Вот там и расскажу.

— Отлично! Тогда нам пора отправляться?

— Да. Будет проще, если мы пересечем озеро на лодке и оттуда уже поедем на машине.

Они дошли до конца пристани. Ло Цзи убедился, что ветер благоприятный, и они могут взять парусную лодку. К вечеру ветер переменится, и они смогут вернуться тем же путем. Он взял ее за руку и помог ступить в лодку. Он впервые прикоснулся к Чжуан Янь, и ее руки были точно такими же, каких он впервые коснулся в ту зимнюю ночь в своем воображении — мягкими и прохладными. Она восхитилась, когда Ло Цзи поднял белый парус. Когда лодка отошла от пристани, она опустила руку в воду.

— В озере очень холодная вода, — заметила она.

— Зато чистая и прозрачная!

«Как твои глаза», мысленно добавил он.

— Почему вам нравятся покрытые снегом горы?

— Я люблю традиционную живопись.

— Какое отношение это имеет к заснеженным горным вершинам?

— Господин Ло, вы знаете, какая разница между традиционной китайской живописью и живописью маслом? У картин, написанных масляными красками, богатая цветовая палитра. Один художник как-то сказал, что в живописи маслом белый цвет на вес золота. Но в наших традиционных картинах все иначе. В них много пустоты, и она столь же выразительна, как человеческие глаза. Пейзаж — это просто рамка для пустоты. Посмотрите на этот заснеженный пик. Разве он не похож на пустое место в традиционной картине?

Это было самой длинной речью, которую он от нее слышал. Чжуан Янь читала лекцию Отвернувшемуся, каждой фразой превращая его в невежественного школьника, и у него при этом не было ощущения несообразности ситуации.