Темный лес

— Да я уже сколько времени талдычу вам это, а вы так и не поняли! Я говорю, что не знаю. Откуда вы можете знать, что его причуды не являются частью плана? Еще разок повторю: судить об этом не вам и не мне. Но даже если мы правильно понимаем его действия, — Ши Цян наклонился к Кенту и понизил голос, — некоторые вещи требуют времени.

Кент долго таращился на Ши Цяна. Наконец он тряхнул головой, не уверенный, правильно ли понял последнюю фразу:

— Хорошо. Я подам рапорт. Но вы можете мне сначала показать, как выглядит эта девушка его мечты?

Когда Кент увидел женщину на экране, его старое лицо на мгновение смягчилось. Он помассировал челюсть и признал:

— Вот это да… Ни на мгновение не поверю, что кто-то такой существует, но надеюсь, что вы ее все-таки скоро найдете.

— Полковник, не считаете ли вы несколько неожиданным, что человек моего положения проверяет политическую и идеологическую работу в ваших вооруженных силах? — сказал Тайлер, встретившись с Чжан Бэйхаем.

— Нет, мистер Тайлер. Уже был прецедент. Рамсфелд однажды посещал Партийную школу при Главном военном совете, когда я там учился. — Чжан Бэйхай не проявлял ни любопытства, ни осторожности, ни отчуждения, которые Тайлер видел в других офицерах. Он выглядел искренним, и это облегчало разговор.

— Вы хорошо владеете английским. Вы, наверное, из флотских?

— Так точно. Космические силы США набрали даже больше персонала из флота, чем мы.

— Этот старинный вид вооруженных сил не мог даже представить себе, что боевые корабли поплывут в космосе… Буду откровенен. Когда генерал Чан Вэйсы представил вас как лучшего политического офицера в космических силах, я подумал, что вы из армии; армия — душа ваших вооруженных сил.

Чжан Бэйхай явно не согласился с этим утверждением, но вежливо рассмеялся:

— То же самое можно сказать о любом роде войск. Во всех странах космические силы только зарождаются, и их военнослужащие привносят что-то со старого места службы.

— Меня весьма интересует ваша политическая и идеологическая работа. Надеюсь, что смогу ознакомиться с ней поглубже.

— Это не вызовет затруднений. Командование приказало мне ничего не скрывать — в рамках моей работы.

— Благодарю вас! — Тайлер помедлил, потом продолжил. — Цель моей поездки — получить ответ на один вопрос. Я хотел бы задать его прежде всего вам.

— Конечно. Спрашивайте.

— Полковник, верите ли вы, что мы можем вернуть воинский дух армий давно прошедших времен?

— Что вы имеете в виду под давно прошедшими временами?

— Я говорю о значительном отрезке времени, возможно, от древней Греции до Второй мировой войны. Существенны общие духовные черты, которые я упоминал: долг и честь превыше всего; готовность, когда надо, без колебаний отдать свою жизнь. Вы, может быть, заметили, что после Второй мировой войны такая храбрость уже не характерна для армий как демократических, так и тоталитарных стран.

— Армию набирают из общества. Следовательно, понадобится возродить былой воинственный дух в самом обществе.

— Мы сходимся в этом мнении.

— Но, мистер Тайлер, это невозможно.

— Почему? У нас есть четыреста лет. В прошлом человечеству понадобилось именно столько лет, чтобы перейти из эры коллективного героизма в эру индивидуализма. Почему мы не можем потратить столько же времени на обратное развитие?

Чжан Бэйхай на мгновение задумался.

— Это хороший вопрос, но я полагаю, что общество выросло и не может вернуться в свое детство. За последние четыреста лет, что послужили фундаментом для современной цивилизации, у нас не возникло ни культурных, ни моральных предпосылок для подобного разворота вспять.

— Тогда откуда же лично вы черпаете победный настрой? Насколько мне известно, вы убежденный триумфалист. Как сможет космический флот, переполненный страхом поражения, воевать с могущественным противником?

— Да ведь вы только что сказали, что у нас есть еще четыреста лет. Если мы не можем идти назад, нам остается только решительно идти вперед.

Ну и как прикажете толковать такой ответ? Тайлер не вынес больше ничего из последующей дискуссии, кроме ощущения, что мысли собеседника куда глубже, чем он смог понять за время своего краткого визита.

Покидая штаб-квартиру космических сил, Тайлер прошел мимо часового. Они встретились взглядом, и часовой поприветствовал его застенчивой улыбкой. Такого он не встречал в других странах — там часовые смотрели строго перед собой. Глядя на лицо молодого солдата, Тайлер опять вспомнил ту фразу:

«Мама, я стану светлячком».

Тем вечером пошел первый дождь за все то время, что Ло Цзи жил в усадьбе. В гостиной было довольно холодно. Он сидел перед незажженным камином и прислушивался к шелесту дождя за окном, представляя себе, что дом стоит на одиноком острове посреди темного океана. Ло Цзи окутал себя безграничным одиночеством. После отъезда Ши Цяна он пребывал в беспокойном ожидании, и это ожидание тоже было разновидностью счастья. Затем он услышал, как у крыльца остановился автомобиль. До его ушей донеслись обрывки разговора. Мягкий женский голос, произносящий «Спасибо» и «До свидания» встряхнул Ло Цзи, как удар током.

Два года назад он слышал этот голос как днем в своих мечтах, так и ночью во сне. Этот неземной звук, подобный парящей в небе паутинке, на мгновение разогнал вечернюю тьму, словно вспышка солнечного света.

Затем в дверь легонько постучали. Ло Цзи сидел как истукан; только после долгой паузы он наконец открыл рот и произнес: «Заходите». Дверь открылась. Вместе с каплями дождя в комнату проникла тонкая фигурка. Единственным источником света в гостиной была напольная лампа со старомодным абажуром. Она создавала круг света около камина, но в других частях комнаты царил сумрак. Ло Цзи не мог разобрать лица женщины, но заметил, что она одета в белые брюки и темную куртку. Воротник выделялся своей белизной на фоне куртки; он напомнил ему о лилиях.

— Здравствуйте, господин Ло, — сказала она.

— Здравствуйте, — ответил он, вставая. — На улице холодно?

— В машине не холодно. — Хотя он и не мог ее четко видеть, он знал, что она улыбается. — Но здесь, — она посмотрела вокруг, — здесь холодновато… Да, меня зовут Чжуан Янь, господин Ло.

— Здравствуйте, Чжуан Янь. Давайте растопим камин.

Ло Цзи присел возле камина и положил в него немного дров из аккуратной поленницы. Затем спросил:

— Вы когда-нибудь раньше видели камин? Подходите, присаживайтесь.

Она подошла и села на диван, оставаясь в тени.

— Ах… только в кино.

Ло Цзи чиркнул спичкой и зажег растопку. Пламя потянулось, как живое, разгорелось, и в его мягком, золотистом свечении проступила женская фигура. Ло Цзи крепко держал двумя пальцами догорающую спичку; ему нужно было испытать боль, чтобы убедиться, что это не сон. Казалось, что он зажег солнце, которое теперь освещало ставший реальностью мир мечты. Снаружи солнце могло навеки оставаться скрытым облаками и темнотой, если в его мире была Она и был огонь камина.

«Да Ши, ты и в самом деле дьявол! Где ты ее нашел? Как, черт побери, ты смог ее найти?»

Ло Цзи повернулся обратно к камину; на глазах его выступили непрошеные слезы. Он немного испугался, что она заметит, но тут же догадался, что скрывать незачем — она наверняка подумает, что это от дыма. Он протер глаза рукой.