Страница 3 из 8
И я бы не увидела, ведь Милена сразу по камерам заметила то, что Егор зашёл в школу. И мы решили меня спрятать в шкафу, пока он не уйдёт. И у нас почти вышло. Но там была пыль, и я чихнула, тем самым выдав себя.
– Громов, отвали! – рычу на него и ускоряю шаг, но он меня всё равно нагоняет, и его руки ложатся мне на талию. – Убери руки, идиот! – шиплю сквозь зубы, поддаваясь злости, что просыпается в груди.
– Тише, тише, солнце, – тянет он, развернув меня к себе и зачем-то завязав свой пиджак у меня на талии. С особой аккуратностью и трепетом, словно это мне жизненно необходимо.
– Ты чего делаешь?! – возмущаюсь, округлив глаза от наглости.
– У тебя юбка сзади порвалась, – объясняет он, выпрямившись и довольно оглядев свою работу. – И твои трусишки показали себя миру, – блаженно прикрывает глаза, и я вспоминаю его дурацкий фетиш на женское бельё. В особенности нелепое, как у меня, с горошком, квадратиками и со всякими смешными принтами.
Да, по-детски такие носить, но они такие удобные и прикольные, что я не могу себе отказать в удовольствии такие покупать. Да, у меня есть взрослое бельё, но предпочтения я отдаю именно своих детским.
– Что?! Порвалась?! – инстинктивно тяну руку, чтобы прикрыть этот стыд. А давно ли она порвалась? А что, если я весь день так по школе ходила? И ученики это видели? Смеялись? Стыд!
– Не за что, – растягивает губы в улыбке. – В качестве благодарности принимаю поцелуи, – подставляет губы, сложенные бантиком.
– Пффф! Иди к чёрту! – кидаю и собираюсь пойти дальше.
– Ну нет, Сара! Так не пойдёт, – хватает меня за руку и не даёт уйти. – Тебя не учили, что надо говорить или «делать» спасибо за то, что тебе делают хорошо?
– Чего ты хочешь, Громов? – устало вздыхаю.
– Да ничего! Просто поболтать.
– У меня нет времени на это, – заявляю ему, скрестив руки на груди и прищурившись. – Так что иди, куда шёл. За пиджак и помощь спасибо! Пока!
– Так я к тебе и шёл, Сар! Летел на крыльях радости и любви!
– Егор!
– Да ничего такого, Сар! – цокает он языком, и мне на минутку кажется, что мы вновь четыре года назад. Болтаем в коридоре академии и планируем свидание. – Просто посидим где-нибудь. Поболтаем о жизни. Расскажешь, как ты. Я расскажу, как я. Чисто дружеская встреча. Хочешь, Милену и Вадима с собой притащим? Чтобы ты не стеснялась.
– Ага, конечно, – тяну со скепсисом, не веря ни единому его слову.
Однажды он этими же словами меня заманил в ресторан. И чем всё закончилось? Тем, что мы поиграли, да расстались, и теперь у меня сын?
Чтобы не светить своей пятой точкой, пусть и прикрытой пиджаком, задом наперёд иду к учительской, где смогу спрятаться от доставучего Громова. Там дверь закрывается на замочек, и не зайдёт он больше. Оставит меня в покое.
Свободной рукой машу Егору ручкой и медленно исчезаю. А он стоит и просто смотрит на меня. Не останавливает. Не просит дослушать его. Чего-то ждёт.
– Ай! – вскрикиваю от резкой боли. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, во что врезалась и проклинаю архитектора, который зачем-то арки здесь сделал. Из-за него в проём не вписалась и головой больно ударилась.
Ладно, голова у меня, и правда, чугунная. Поэтому пройдёт через недельку две, если новую травму не получу.
– Осторожнее! – кидает Громов, когда я, обойдя арку, продолжаю свой путь и… – Да, да, именно там и осторожнее, – произносит и подходит ко мне, сидящей в ведре с водой.
– Опять эти дети носятся, – бурчит уборщица из класса, но, увидев меня, а затем одного из владельцев академии, делает вид, что ничего не видит. Продолжает дальше пол мыть.
– Чёрт! – проклинаю всё, глядя на Егора. Поняв, что сама не вылезу, заговариваю со смотрящим на меня с нежностью мужчиной. – Помоги, а? – тяну руку. – Пожалуйста!
– Так и быть, спасу твою аппетитную попку в моих любимых трусишках, – соглашается и дотрагивается до моей руки, пуская по телу давно забытые импульсы. – Но у меня есть условие! Я помогаю, ты идёшь со мной на ужин!
Ага, размечтался!
– Ладно. Так и быть, – говорю, собравшись его обмануть. Пусть поможет, а ужинает сам, потому что я не приду. У меня сын дома, и вечером я с ним сижу, а не по всяким ресторанам хожу.
– Отлично, – кивает он и помогает встать. А затем он решает меня отряхнуть от воды и начинает именно с пятой точки.
О господи! Он не изменился за эти четыре года! Вечно руки к ягодицам тянет под любым предлогом.
Дождавшись Милену на парковке академии, позволяю подруге довезти меня до ближайшей станции электрички. На ней я поеду к родителям и заберу Тимура от них.
Папа уже три дня как вновь работает в больнице, а мама ещё в Питере перешла на дистанционную работу и теперь занимается со школьниками и студентами биологией и химией по интернету. Поэтому сейчас она помогает мне с сыном. Пристроила его в частный сад сегодня официально, и с завтрашнего дня Тим вернётся к деткам, а я спокойно буду ходить на работу.
– Фух! – опускаюсь на кухонный уголок, наигравшись с сыном вдоволь и усадив его смотреть мультики. – Умотал он меня! Как юла. Круть туда, круть обратно! Ужас! Я за день и забыла, какой он…
– Меня тоже умотал, – хмыкает мама, закинув зелень в суп. – Весь день, как неугомонная лиса по площадке носился. В саду воспитательницы умилялись, а я про себя думала: это вы его один день видите. Пару дней и вешаться будете.
– И сколько новых дам в нашей копилке? – ухмыляюсь, вспоминая, с какой скоростью девочки, а тем более их мамочки, влюбляются в Тимура, который своей харизмой и шармом пошёл в папочку. Такой же жук улыбчивый. Проникает под кожу и привораживает.
– Три мамы и четыре девочки. Две близняшки, притом, – отчитывается родительница улыбаясь. – Он всё хотел их к нам домой притащить, но я запретила. За что получила его грозное: «Всё, я обиделся! Я ухожу от тебя! Я больше не буду с тобой играть!»
– О-о-о, близняшек он любит! – вздыхаю, понимая, откуда у него эта тяга. Весь, блин, в Егора. А это, вообще-то, я его вынашивала и ночи с ним не спала. Хоть бы каплю на меня похож был.
– Ты мне зубы не заговаривай, Сара, – прищуривается мама, сев поближе ко мне. – Рассказывай, видела ли своего Егора?
– Видела, – закатываю глаза. – И лучше бы мои глаза его не видели!
– Всё ещё любишь? – догадывается со вздохом.
– Всё ещё ненавижу. До такой степени, что хочется уткнуться в подушку и плакать, – поправляю её с кривой ухмылкой.
– Любишь, – хмыкает родительница. – Пиджак его?
– Его, – бросаю. – У меня юбка порвалась. Он прикрыл.
– Заботливый.
– Он всегда таким был. Даже тогда, когда вместе не были, – вспоминаю с теплотой в груди. – Он ведь посадить меня мог за нанесение увечий, но не стал этого делать. И вообще, мог мне кучу претензий выставить, но он ни разу не заикнулся даже, мам. Смеялся всегда над моей хронической «везучестью». Но знаешь, это было не обидно так. Всегда помогал. Делал комплименты.
– Все они делают комплименты, пока в койку не затащат, – качает она головой, сочувственно взглянув на меня.
– Егор другой.
– И всё же вы расстались несмотря на то, что он другой и не такой, как все.
– Ага, – киваю. – Но у меня есть Тимур! И я самая счастливая! И давай не будем! Мне сегодня хватило Егора сполна.
– Как знаешь, – вздыхает и встаёт со стула. – Давай супчика вам с Тимом налью. Поедите, да поедете к себе. Я тебе в коридоре дома оставила чемоданчик с тем, что завтра надо будет Тимурчику в садик отнести. Вещи ему погладила. Тебе рубашку тоже. И картофельное пюре сделала с мясным рулетиком. Тимур его любит.
– Спасибо, мам! Что бы я без тебя делала!
– По своему Егору бы страдала! – не упускает возможности подколоть меня. – Ты, кстати, не думаешь с ним отношения возобновить? Сказать о сыне?
– Ни за что! – выкрикиваю нахмурившись. – Пусть идёт к своим бабам! Ни за что не скажу! У него есть невеста! Пусть с ней детей заводит, а Тимур мой!
– Так я и думала, – вздыхает и зовёт Тимура к столу.