Страница 46 из 53
Решено, выбираем второй вариант!
— Ведите меня, сержант Ремарк. И мне нужно будет прихватить кое-какой груз…
— Нас как раз трое, мой Каудильо. Генрих и Герман помогут вам.
Немцы, судя по именам. И это хорошо, потому что немцы отличаются надежностью, основательностью, и верностью слову — если им хорошо заплатить, то будут стоять насмерть до тех пор, пока кто-нибудь не предложит лучшую цену. Но кто может её предложить в нищей Испании? Русские, как известно, с легионерами не договариваются и в плен не берут.
Сунувшийся в кабинет адъютант был остановлен грозным генеральским рыком:
— Лейтенант, я выезжаю в Мадрид чтобы лично возглавить оборону столицы и завтрашнее наступление! А вы оставайтесь здесь и начинайте подготовку к капитуляции.
— Чьей капитуляции, мой Каудильо?
— Русского Экспедиционного Корпуса, разумеется. Или вы не уверены в нашей победе?
— Нисколько в ней не сомневаюсь! — лейтенант вскинул руку к смешной пилотке. — Разрешите выполнять, мой Каудильо?
Мюллер с Герингом ждали у дверей, где подхватили заранее приготовленный генералом багаж и двинулись к выходу. По пути сеньор Франсиско громогласно объявлял встреченным офицерам о своём грядущем подвиге и раздавал бессмысленные распоряжения. У многих в глазах Ремарк разглядел безнадёгу и обречённость — слухи из Мадрида докатились досюда со скоростью света, а то и с превышающей её скоростью.
У парадного входа во дворец стоял непатриотичный трёхтонный ФИАТ с брезентовым тентом. Франко тут же полез в кабину, предварительно убедившись, что багаж размещён в кузове. Сержант Ремарк сел за руль и заметил вполголоса:
— Мой Каудильо, через пару километров вам нужно будет пересесть из кабины в кузов, чтобы ни у кого не возник вопрос, почему командующий направляется в противоположную от фронта сторону.
— Разумно, сержант. Очень разумно, — согласился Франко. — Как жалко, что я не могу присвоить вам офицерское звание.
— Нам лучше деньгами.
— Узнаю немецкую циничную рачительность. Заводите машину, сержант!
ФИАТ задребезжал разношенным двигателем, хлопнул парами дрянного бензина из выхлопной трубы, но довольно бодро двинулся вперёд, лязгая всеми своими сочленениями на неровностях средневековой брусчатки. А генерал невидяще уставился в темноту, едва разгоняемую тусклым светом ацетиленовых фар, и вновь задумался.
Вообще-то мысли о неизбежном поражении начали закрадываться в его голову довольно давно, ещё тогда, когда русские летательные аппараты тяжелее воздуха не особо напрягаясь смахнули с неба армаду английских дирижаблей. Как назойливых мух прихлопнули, и даже мокрого места не оставили. По непроверенным и неподтверждённым слухам, командиром одного из дирижаблей был младший брат английского короля, он же наследник престола. Лимонники, конечно, гибель столь важной персоны не признают и траур не объявляют, но факты говорят сами за себя.
Постепенно мысли крепли и крепли, а после исчезновения золотого запаса Испании стали руководством к действию. Таким образом и появился саквояж с серебром, мешочек с алмазами, и две коробки с королевскими коронами. Ну и всякие мелочи вроде распиханных по карманам цепей ордена Золотого Руна, часов с платиновыми браслетами, украшавшими обе руки от запястий до локтей… да много чего такого.
Занятый мыслями, генерал чуть не пропустил внезапную остановку грузовика.
— Что случилось, сержант? Мы уже приехали? — удивился он. — А где обещанный дирижабль?
— Пересадка, мой Каудильо, — ответил Ремарк. — Я же предупреждал, вы помните.
— Ах да, конечно же, пересадка. Никто не должен видеть мою эвакуацию.
Франко выбрался из кабины, обошёл машину, и в который раз подивился аккуратности и предусмотрительности немцев — задний борт откинулся, и оттуда опустилась удобная и крепкая даже на вид лесенка. Из кузова навстречу потянулись сильные руки.
— Благодарю вас, сеньоры, — принял помощь генерал, и тут же задохнулся из-за наброшенного на голову мешка с мелким табаком и перцем. В глазах вспыхнули звёзды, когда в затылок ударило что-то очень твёрдое и тяжёлое.
— Не стоит благодарности, — запоздало ответил Мюллер и привычно обыскал Каудильо на предмет оружия. — О, камрады, да он увешан блестяшками словно рождественская ёлка!
— Что там, Генрих? — полюбопытствовал Геринг.
— Да сам посмотри, — перед носом у Германа закачалась толстая связка золотых орденских цепей со смешной подвеской в виде барашка. — Да ещё по карманам. Да часов два десятка.
— Неплохо! Очень даже неплохо! Даже жалко будет отдавать принцу Василию.
— Нужно посоветоваться с Эрихом, — предложил Мюллер. — Потому что и в самом деле жалко, но мы обещали привезти господина Франко в целости и сохранности.
Подошедший Ремарк надолго задумался, а потом предложил компромисс:
— Давайте, камрады, поступим так — всё, что у генерала, мы отдаём русским. А всё, что на генерале, мы заберём себе. Мне кажется, так будет справедливо. Да и здесь всего-то тысяч на триста.
— Марок?
— Зачем тебе марки в Крыму, Герман? Я посчитал в рублях.
— Если в рублях, то совсем хорошо, — согласился Геринг. — Кстати, Эрих, ты уже договорился о встрече?
— Сегодня на рассвете всё на том же поле, — кивнул Ремарк, и дополнил. — Только сам кронпринц Василий будет занят, и вместо него прилетит фройляйн Вера.
— Ах, крошка Вера, — мечтательно протянул Геринг. — А знаете, камрады…
— Не знаем, и знать не хотим, — перебил его Мюллер. — И не вздумай назвать её крошкой — отстрелит тебе остатки яиц и не поморщится.
Красный не смог прилететь за генералом Франко по простой, но очень важной причине — разведчики из дивизии генерал-майора Есенина притащили противодирижабельную пушку нового образца. Само зенитное орудие интереса не представляло, обычная зенитка калибра восемьдесят восемь миллиметров баварского производства, а вот снаряды к ней были очень любопытные. Пленные, тоже доставленные в расположение Экспедиционного Корпуса, уверяли, что снаряды реагируют на массу летящего объекта и взрываются при встрече цели от пятисот килограммов. Получается, что их в срочном порядке разработали специально для борьбы с самолётами, и привезли сюда на испытания? Нет, не сходится.
Слава богу, разведчики подорвали весь штабель, прихватив с собой пару ящиков. А то как-то неуютно вдруг стало… а за девушек вообще страшно.
— Вот и накрылось медным тазом наше превосходство в воздухе, Василий Иосифович, — вздохнул генерал-лейтенант Фрунзе. — Быстро они сориентировались.
— Не думаю, Михаил Васильевич, что этот снаряд сделали за месяц.
— Мы здесь немного дольше месяца. Но вообще-то вы правы, Василий Иосифович, даже на винтовочный патрон нужно чёрт знает сколько времени. Специально не интересовался, но могу запросить информацию в ГАУ.
— Это лишнее, — ответил Красный и двумя руками взял со стола довольно тяжёлый снаряд. Перевернул и посмотрел на донце гильзы. — «Саваж», это у нас американцы?
— Они только винтовочные патроны делают, как я слышал.
— Значит, переквалифицировались. Как там у классика про капитал? При трёхстах процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.
— Вы читали Карла Маркса? — удивился Фрунзе.
— Вообще-то это Томас Даннинг сказал. Кстати, как раз про американцев.
— Торгаши…
— Да, но торгаши богатые, которым вдруг стало очень обидно, что они грабят только Южную Америку, а не весь мир. А мы им мешаем.
— Мы к ним не лезем, — возразил Фрунзе. — Аляска же всегда была нашей.
— А протекторат над Сиамом, Кореей и Вьетнамом? А испанская Куба под самым носом? А испанские Филиппины?
— Так они испанские.
— Да, испанские. Но испанского короля зовут Пётр Николаевич.
— Что-то мы со снарядов на политику свернули, — спохватился Михаил Васильевич. — Что будем делать после появления таких пушек и снарядов?