Фабрика одиноких носков

— Что же, вы, стоите под дождём? — недоумевал он, рассматривая Анну. — Промокли вон…

Её будто прорвало, да ещё узкую намокшую юбку она не успела приподнять, и теперь мокрая материя противно прикасалась к животу, а подол давил на ноги. Харитонова уткнулась лицом в ладони и жалобно выдохнула:

— Я никому не нужна.

— Давайте, я отвезу вас домой, — он несколько секунд слушал её рыдания. — Меня зовут Кирилл. А вас?

— Анна, — она медленно успокаивалась и, наконец, взглянула в его сторону. — Спасибо.

Кирилл был далеко не красавец, и не молод. Такой обыкновенный мужчина с крупными ладонями работяги, и пятном от машинного масла на подбородке.

— Только на станцию заедем, — он плавно переключил скорость. — Мне дочку надо встретить.

Харитоновой было всё равно. Она вжалась в спинку кресла и отрешённо поглядывала в сторону сквозь намокшее стекло. Дворники равномерно сгоняли влагу, тихо поскрипывая.

Кирилл остановил машину возле платформы, и, прихватив из багажника сумку, побежал под зонтом к останавливающейся электричке. По дороге он немного задел какого-то прохожего. Прохожий чуть повернулся, схватившись за плечо. Мелькнула знакомая небритая физиономия…

— Федя!

Вылетела из машины под дождь Харитонова. Стала крутить головой, стараясь рассмотреть в спешащих на электричку людей того, кого она искала, но тщетно. Электропоезд выпустил из своих внутренностей несколько пассажиров, приняв в разы больше. Коротко свистнул, будто на прощание, и укатил. Харитонова продолжала стоять, открыв рот.

— Анна, вы зачем вылезли из машины?! — Кирилл недоуменно накрыл её зонтом. — Что с вами? Может отвезти к врачу?

— Нет, не надо. Мне показалось… А где дочка?

— Я только ей сумку передал с малиновым вареньем. Хорошая нынче малина уродилась, я много наварил. Кстати, вам тоже не помешает.

— Вы один живёте?!

— Я вдовец. Дочка с мужем в столице живут. Они на выходные к друзьям на дачу приезжали.

— Выходит, вы, тоже одинок, — вздохнула Харитонова. — Что за жизнь такая! Я чувствую себя одиноким носком, который жалко выбросить.

— А что жизнь? Она такая, какая есть, — задумчиво сказал Кирилл. — Хотя, наверное, вы правы. Теперешний мир похож на фабрику… одиноких носков.

— И что теперь делать?

Он мягко улыбнулся.

— А ничего. Знаете, мне неудобно, но я расскажу. У меня в доме специальная корзинка для ношенных носков. Когда прихожу домой, то снимаю и бросаю в корзинку, чтобы потом постирать. Так после стирки я уже не могу понять, какие из них являются парой. И после сушки сижу и подбираю. На которых рисунок более менее подходит, а на которых резинка одинаково растянута. И по цвету тоже. Так и подбираю пары.

— Забавно, — Анна тоже улыбнулась.

— Да. Носки ведь такие. Извините, но с дырками выбрасываю. А ведь один из пары остаётся, вот ему и выпадает участь ждать подходящей пары. Из последующей стирки.

— А ведь бывает, что и не нет такой пары?

— Бывает. Вот он и висит на сушке, ожидая.

Харитонова качнула головой, посмотрев на свой мокрый и помятый мундир.

— Чтобы найти пару, надо попасть в стирку.

— Вы правы, — кивнул Кирилл. — Стирка не только очищает, но и выявляет дыры. Иногда за грязью их не видно.

Глава 16

Городок был небольшой, уютный, с живописными видами на широкое озеро. На берегах водоёма разбили зону отдыха, где прогуливались семьями жители. Благоустроенный пляж сверкал чистотой и ухоженностью.

Новая квартира Валерии понравилась. Она была чуть меньше прежней, зато вид из окон просто очаровывал. Девушка не торопилась. Обставила квартирку, немного обжилась и устроилась на службу в местный отдел социальной защиты. Вернее попросила туда её устроить своего куратора из ФСБ.

Она решила, что помогая старикам и инвалидам, сможет быстрее забыть прошедшие события, и как-то смириться с тем, что Феди больше нет. Сколько уйдёт на это времени, Лера не представляла.

По вечерам она долго стояла у окна и смотрела на озеро. В этот момент Валерия ни о чём не думала — просто стояла, и просто смотрела. Она раньше не понимала, как можно так долго думать о мужчине. Как, вообще, можно о нём думать? А ещё так переживать, что его нет рядом.

Она понимала, что его больше не будет. Что Федя никогда не назовёт её «барышней» и «моей девочкой», что никогда не притронется к ней. А ведь этого ей очень хотелось — до скрежета на зубах. Иногда, вцепившись в подоконник, Валерия стискивала челюсти и кусала губы от непонятного чувства, разливавшегося в её душе. Это противоречие — неуёмного желания и осознания того, что это желание не осуществится, выворачивало наизнанку.

Бабушка Маня — сухонькая, маленькая старушка, потерявшая ногу и своих родственников в автомобильной аварии, стала замечать её настроение, хотя Лера старалась не подавать виду.

— Что-то, ты, девонька, в последнее время расстроена часто.

Валерия, выкладывая на стол продукты для неё, только отмахивалась.

— Чай, плохо тебе, Валерушка? — баба Маня бойко подскакивала на костылях и заглядывала в лицо. — Давай пропустим по стопочке перед пельмешками?

Лера сдалась. Выпила и разревелась.

— Ууу! — протянула баба Маня. — Неужто мужчина какой твоим сердцем так овладел?!

— Не только сердцем, баб Мань, — сквозь слезы пробормотала девушка. — Я бы ему вся, без остатка отдалась…

— Ну, а почто тянешь?

— Так нет его…

— Бросил, ирод?! — старушка возмущенно наполнила рюмашки для «второго захода».

— Нет, — Лера вытерла слёзы. — Не бросил.

— Тогда я ничего не понимаю, — бабушка ловко опрокинула содержимое рюмашки в рот. — Ежели мужчина дельный, то не переживай. А ежели ещё и любит тебя, то вернётся. Красивый хоть, али так — как обезьяна?

Лера улыбнулась.

— У него красота внутри, бабушка. Он такой… светлый. И нежный… Хотя поначалу был иронично груб.

— Не понимаю я твоих слов, девонька. Он любит тебя, али нет?! Ежели любит, то возвернётся! А ты не мучь себя. Время — оно всё излечит. Ты, вона что… У меня машинка стиральная чтой-то не крутит. Ты бы мастера мне привела. Я в этих ваших интернетах ничего не соображаю, а газет сейчас и не печатают.

— Я поищу, бабушка. Обещаю.

Работа Леру отвлекала от грусти и одиночества. Даже в выходные дни девушка навещала своих «подопечных», чтобы по вечерам не стоять у окна и смотреть на озеро. Старики были рады. Они поили девушку чаем, угощали сладостями и болтали о всякой всячине.

Как-то Лера допоздна задержалась у бабы Мани, и возвращалась домой затемно. Старушка предложила вызвать такси, но девушка решила пройтись пешком — вечер выдался на удивление теплый и приветливый.

Дорога к дому Лера шла через пляж на озере. Так было короче, да и не хотелось брести по людным улицам. Молодежь собиралась на площадях и городок зачастую по ночам оживал.

Прохладный сухой песок пляжа приятно щекотал ступни — Лера сняла туфли и шагала босиком неторопливо, поглядывая на спокойную гладь озера. Перебравшись в этот городок, Лера поменяла не только свой уклад в жизни, но и манеру одеваться. Если раньше она могла выйти на улицу в джинсах, футболке и кроссовках, то теперь ходила только в платьях, позволяя иногда классические брюки и приталенный пиджак. Цвет одежды не был ярким и привлекающим внимание, а глубоких постельных тонов. Она научилась красить губы и ресницы, сделала причёску, стала использовать крема для тела.

Лера делала это, не задумываясь, считая, что так ей нужно. Она желала быть ухоженной и красивой… Иногда ловя себя на мысли, что Федя может смотреть на неё… оттуда. И ей хотелось ему нравиться.

Горький ком подкатил к горлу и встал. Лера закашлялась, торопясь выплюнуть горечь.

— Федя, — зашептала она в пустоту. — Прошу тебя, вернись! Если бы ты знал — как мне без тебя тяжко.

Легкий ветерок тронул полу платья, прохладой прошелся по оголённым ногам.

— Я думала, что сумею забыть тебя, но у меня не получается.