Взлом с проникновением

Задвигаю малодушие куда подальше и нахожу в себе силы улыбнуться. Она ведь от меня никуда не денется, а наверстать еще успеем.

— Все в порядке, Клубничка. Собирайся, я тебя отвезу.

Глава 13

Нет в мире страшнее фразы, чем женское «Я тут подумала…» Потому что заканчивается это разводом, истерикой или убийством. В моем случае все завершилось головной болью от вправленных на место мозгов подруги. Предсвадебный мандраж вылился со слезами, оставшимися в моей кофте, а остатки расщепились этиловым спиртом трех бутылок вина, распитых на двоих.

В какой-то момент Алинка настолько устала рыдать из-за собственного стресса, что сочувственно всхлипывала моим сорвавшимся оргазмам. Даже я в тот момент расчувствовалась, а когда Макаров прислал фотку обнимающихся котиков с подписью «Это могли бы быть мы, но ты выбрала вино» и умоляющим о сексе эмодзи (да-да, эта милая мордашка с грустными глазами именно так и называется), чуть не составила слезную компанию подруге, но короткая переписка с капитаном закончилась смехом и пожеланием мне беспохмельного утра. В итоге мы просидели до глубокой ночи, а в пятницу едва очухались к обеду. Хорошо, что до вторника я взяла отгулы и могла не переживать о работе, а вот о свадьбе беспокоиться стоило.

К обеду субботы я поняла, что быть подружкой невесты совсем не весело. Мало того, что надо успевать улыбаться и втягивать живот, когда фотограф в очередной раз направляет на тебя камеру, так еще приходится следить за всем и поправлять макияж невесты. Когда мы наконец-то приезжаем в ресторан, я думаю только о том, что хочу снять лодочки и влезть в кроссовки. Но с собой у меня, к сожалению, сандалии. Надо только пережить пару конкурсов, и потом можно расслабиться и переобуться.

Устало падаю на стул и опустошаю бокал с шампанским. Не знаю, сколько я уже выпила, но трезвая, как стеклышко. Ноги гудят от танцев, я бегаю по всему залу от Димы, потому что тот решил перейти в фазу активного наступления после нескольких рюмок коньяка. Нам приходится танцевать парочку медленных танцев, как «провинившимся свидетелям». Как хорошая подруга, я не могу отказаться, тем более что Алинка и так постоянно отвлекается на нашу недопару и спасает меня от напора Киселя, хотя должна нежиться в объятиях новоиспеченного мужа.

От нервотрепки и эмоциональных качелей — щемящее грудь счастье прочно соседствует с раздражением — хочется курить, и я выхожу на улицу, надеясь, что свежий воздух охладит пыл и не придется стрелять сигареты у Женьки — бросила я больше года назад.

Во внутреннем дворе в разы тише, хотя в зале напротив тоже проходит свадьба. До слуха доносятся только гул и обрывки песен. Легкая прохлада остужает разгоряченную кожу, прикрываю глаза и глубоко вдыхаю, мечтая о ванночке с прохладной водой для ног. Наплевав на все правила приличия, снимаю туфли и прикусываю губу, чтобы не застонать от встречи стоп с тротуарной плиткой, потому что ощущения феерические.

— Вероник, ты почему тут? — слышу за спиной голос Димы. — Там скоро конкурс, нам участвовать надо. Помнишь?

— Помню, — бросаю не оборачиваясь, потому что желания видеть блестящие от алкоголя глаза не хочется от слова совсем. Дима едва не облизывается, сканируя меня каждый раз, а я морщусь от отвращения. Не нравится мне Кисель очень сильно. И вроде нормальный парень, но, я, кажется, предпочитаю психов, которые вламываются среди ночи в квартиру, а потом шлют мемы и встречают после работы. — Захотела немножко передохнуть от суеты.

— Ясно. Куришь? — спрашивает, равняясь со мной. Зря думала, что он уйдет.

— Нет, — поднимаю туфли и отступаю на пару шагов, дистанцируясь. В прошлый раз, когда мы стояли рядом, он набросился на меня с поцелуем, правда, в щеку, но я и этого не просила и уж тем более не ждала. Сегодня он вообще почти пьян, а у меня уже нет сил обороняться. Дима долго смотрит на меня, но ничего не говорит. Становится совсем уж неуютно — взгляд у него такой тяжелый, что еще пара секунд, и меня расплющит.

— А пойдем на свидание на следующей неделе? — спрашивает так непринужденно, что у меня едва ноги не подкашиваются. Смотрю, вытаращив глаза, и только открываю и закрываю рот, как рыба.

Не успеваю ничего ответить, потому что дверь соседнего зала открывается, и оттуда с мольбами высыпает народ. Вижу сотрудников порядка, выволакивающих двух мужчин в потрепанных рубашках, следом за ними две женщины и невеста, на остальных уже не смотрю, не до них мне сейчас. Тут Кисель ответа ждет и медленно наступает, надеясь снова меня в руки загребущие сцапать.

— Не пойдем, Дим.

— Из-за мента того? — хмурится он и опускает плечи. Отправляет бычок в пепельницу и ерошит пятерней волосы. — Ладно, не отвечай, у тебя на лице все написано. Больше не достаю, — он слабо улыбается, тут же возвращая себе кисельное лицо, на котором не читается ни одной эмоции. — Друзья? — протягивает мне раскрытую пятерню.

Фух, одной проблемой меньше. Лишь бы он на трезвую не забыл, что говорил по пьяни.

— Друзья, — улыбаюсь, вкладываю свою ладошку. Дима сжимает пальцы и тянет меня к себе, заключая в объятия. Удивительно, но сейчас я и правда не замечаю никаких вторых смыслов и подтекстов. Обычные объятия, он даже держит меня за плечи, не позволяя и намека выдумать. Целомудренные дружеские обнимашки, которые прогоняют всю усталость.

— Прости, я не планировал, как-то само получилось, — он виновато поджимает губы и отводит взгляд в сторону под мой тихий смешок.

— Все в порядке. Я приду через пару минут, прикроешь?

— Конечно, — Дима улыбается уже искренне и кивает. — Надолго не задерживайся, шампанское нагреется, — подмигивает мне.

— Прибереги для меня лед, — смеюсь, но Кисель (теперь, правда, совестно его так называть) вдруг хмурится и смотрит на толпу напротив, семенящую за товарищами правопорядка. Прослеживаю за направлением его взгляда и замечаю рядом с презентабельным мужчиной Макарова. Он что-то объясняет, по всей видимости, жениху, но смотрит уже на меня, не веря, что мы могли случайно встретиться. Пара фраз, брошенных ребятам, и капитан идет ко мне. Смотрю, как форма обтягивает его подтянутую фигуру, и едва не пускаю слюни от этого вида. Серьезный, уверенный — я даже рада, что Лёша смотрит только на меня, пока остальные девушки, уверена, засматривались на него в зале.

— Привет, красотка, — он оценивающе осматривает мой наряд, склонив голову набок, и берет за руку, вращая вокруг своей оси. — Шикарно выглядишь, — Макаров улыбается, а у меня сердце стучит быстрее. Такое ощущение, что я перед ним голая, а платье, пусть и прекрасное, он уже с меня снял.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — честно признаюсь, делая шаг навстречу. Без каблуков наша с ним разница в росте слишком велика, я будто Дюймовочка перед ним.

— Это самое приятное, что могло случиться, — Макаров опускает руки мне на талию и наклоняется, а я сама тянусь к его губам, чтобы поцеловать. Быстро, жестко, бескомпромиссно — знала бы, что мне так понравится эта грубая мужская ласка, давно бы посматривала в сторону полицейских. — Как вечер? — он переводит недовольный взгляд на дверь в зал, за которой несколько секунд назад скрылся Дима.

— Отлично, — прикрываю глаза, отдавая бразды правления другим органам чувств, потому что Макарова хочется впитать в себя, а смотрю я на него и так слишком часто — фотка скучающего капитана занимает почетное место в избранном галереи среди Криса Эванса и Генри Кавилла. — У тебя, вижу, работа бьет ключом, — усмехаюсь.

— А, это мелочи. Что за свадьба без драки?

— Та, что проходит в соседнем зале, — заявляю не без гордости. Да, когда вокруг собираются приличные люди, мордобоев обычно удается избежать, и все вполне прилично и красиво.

— Если эта шпала продолжит виться вокруг тебя, не уверен, — он собственнически прижимает меня к себе, а в моей душе вдруг разгорается нешуточное возмущение. В любой другой ситуации я была бы рада решительности Макарова, но сейчас все слишком неправильно. Какого черта он вообще вообразил, что может лезть в драку, тем более на чужой свадьбе? Хмурюсь и надавливаю ладонями на его предплечья, надеясь выбраться из плена рук. Такая ревность, в которой все из крайности в крайность, мне не нужна. — Во сколько ты заканчиваешь? Я заберу тебя, — капитан не замечает масштабов катастрофы, которую сам же и породил, снова изучает мое лицо.