Страница 54 из 68
Я как раз начал выкладывать на стол две чёрные тройки, которые шли по пять очков каждая, когда из кресла донёсся смешок. Затем коротышка зашевелился, поёрзал, глухо выругался и вдруг изогнулся всем телом, словно пытаясь порвать путы. Из-за стиснутых зубов послышался протяжный стон.
— Началось! — сказал я, кладя карты на стол и вставая. — Разбужу доктора.
Рессенс открыла глаза, огляделась.
— В чём дело? — спросила она и зевнула, прикрыв зевок ладонью.
Люст ответил ей по-немецки, и она перевела заспанный взгляд на коротышку.
Когда я привёл доктора Улаффсона, пленник сидел в кресле, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Он терпеть, — сказал швед, посмотрев на него. — Долго терпеть. Значит, скоро начнёт говорить, — он не торопясь достал ампулу. — Уже пропотел, наблюдаются насморк и слезоточивость. Вы хотите получить это? — спросил он у пленника.
Тот жадно уставился на ампулу, облизнулся. Глаза у него бегали, он тяжело дышал.
— Зачем терпеть эта боль? — ласково продолжал доктор Улаффсон, выговаривая слова со скандинавским акцентом. — Вы можете получить удовольствие и покой прямо сейчас. — Поговорите с нами. Sera nunquam est ad bonos mores via (никогда не поздно начать честную жизнь), — добавил он с иронией.
Коротышка стискивал зубы, мотал головой, но молчал. Потом он бился и кричал, упал с кресла и катался по полу. Я знал, что у наркоманов бывает абстинентный синдром, но никогда не наблюдал его своими глазами.
— Кости-и-и! — стонал коротышка, сотрясаемый на ковре судорогами. — Мои кости!
Улаффсон подошёл, чтобы посветить ему в глаза.
— Зрачки не реагировать на свет, — объявил он. — Уже совсем скоро.
Наконец, коротышка, тяжело дыша, нашёл взглядом доктора. Для этого ему пришлось перевернуться на бок.
— Дайте! — потребовал он.
— У вас ещё не началась рвота, — ответил тот, покачав головой. — А я хочу дождаться, когда вы обделаетесь.
Пленник застонал, изо рта полетели ругательства.
— Я всё скажу! — завыл он. — Только дайте, дайте, дайте!
Швед вопросительно посмотрел на Рессенс.
— Сначала вопросы, — сказала женщина, пересаживаясь на придвинутый Люстом стул.
— Нет!
— Как угодно, — Рессенс пожала плечами. — Подождём, пока вы будете умолять, барахтаясь в собственном…
— Ладно! — сдался коротышка. — Спрашивайте!
— Кто вас послал в Амстердам?
— Дербиш! — простонал пленник, сгибаясь пополам. — Адам Дербиш!
Фамилия показалась мне знакомой. Я попытался вспомнить, где мог её слышать. Тем временем Рессенс задала следующий вопрос:
— Герцог? — голос у неё был удивлённый.
— Да! — проскрежетал зубами «деловой». — Дайте хоть полдозы! — он разразился потоком ругательств.
— Не обращайте внимания, — сказал швед.
Но Рессенс было явно наплевать на матерщину. Она подалась вперёд, всматриваясь в перекошенное лицо наркомана.
— Зачем лорду Дербишу следить за клиникой брата?
— Какой клиникой? — ответил коротышка.
Я понял, что скоро он расскажет, кто на самом деле является объектом слежки. Что ж, чему быть, того не миновать. На всякий случай передвинулся поближе к ореховому бюро, куда переложили отобранное у коротышки оружие. Мой маневр остался незамеченным: все взгляды были обращены на пленника.
— Объясни! — потребовала Рессенс и сделала Люсту знак посадить коротышку обратно в кресло. — Какое дело герцогу до нас?
— Нет ему никакого до вас дела! — злобно выкрикнул тот, когда немец втащил его на подушки. — Нас вот за ним послали! — он мотнул головой в мою сторону. — Он украл документы! — кошачье лицо расплылось в кривой ухмылке. — Верни протокол, гад! — заорал он, рванувшись вперёд так, что стоявший возле спинки кресла Люст едва успел его удержать.
— О чём это он? — прищурилась Рессенс.
Я пожал плечами.
— Врёт!
— Я вру?! — искренне возмутился коротышка. — Этот… этот, — брызгал он слюной, — забрал протокол вскрытия!
— Лорд Дербиш хотел, чтобы вы вернули протокол? — догадалась Рессенс.
— Да-да! — обрадовался пленник и вдруг тоненько рассмеялся. Зрачки у него стали, как чёрные точки, глаза остекленели. — Его Светлости он очень нужен, — задушевно поделился он. — Обещал большие деньги и на расходы не скупился. Сколько потрачено, а всё зря! — расстроился коротышка и сокрушенно повесил голову. Потом поднял и нахально подмигнул мне. — Так что, отдашь бумаги? На кой они тебе?
— Что за документы? — требовательно спросила Рессенс. — Похоже, эта компания следила за клиникой, чтобы выйти на тебя, а мы с братом им даром не сдались!
— С чего они взяли, что вы знаете, где я? — ответил я. — Зачем следили за клиникой?
— Да, действительно, — проговорила задумчиво Рессенс и снова посмотрела на наркомана. — Откуда знали, что я выведу вас на него?
— Так он же был у вас в доме! — удивился тот вопросу.
— Вот видите, — демонстративно вздохнул я. — Врёт. Я ведь у вас не был, сразу от вокзала сюда, в гостиницу поехал.
— Да не-е-т, — пропел развязно коротышка. — Не теперь, а раньше. Ещё когда с теплохода слез. Тебя потом утопить хотели, да агент этот, как его… неважно… отбил. Я его потом на пристани прирезал, а тебя не догнали мы.
Я понял, что дело дрянь. Всё выплывало наружу. Переступил с ноги на ногу, оказавшись совсем рядом с револьвером. Но никто пока не пытался на меня броситься или убить. Просто все глаза вдруг оказались обращёнными не на пленника, а на мою скромную персону. И в них сквозило, скорее, любопытство.
— Стало быть… ты и есть тот фанфарон, который влез в дом, пока меня не было? — медленно проговорила Рессенс, глядя на меня. — Тед мне рассказал, что поймал шпика и велел утопить в канале, но того освободили, убив несколько слуг.
— Он это, он! — захихикал коротышка. — Дайте мне теперь дозу!
Никто на него даже не взглянул.
— Вы хотели, чтобы я выследил тех, кто проявляет к вашей клинике интерес, — сказал я. — Не знал, что этих людей послали по мою душу. Никогда их раньше не встречал, — на самом деле кое-кого я видел на пристани, но зачем об этом говорить? — Условия контракта выполнены.
Рессенс нахмурилась, взглянула на Люста, и тот подобрался. Так, похоже, немца сейчас придётся убить. На всякий случай я создал невидимую преграду, и в комнате сразу стало душновато.
Однако женщина ничего не сказала. Казалось, она размышляет.
Я решил воспользоваться ситуацией и тоже задать пленнику пару вопросов:
— Зачем лорду Дербишу протокол вскрытия? Какое он имеет отношение к убитому в переулке?
— Не знаю! — прохрипел «деловой». — Сделайте мне укол, я всё рассказал!
— Ещё не всё, — возразил я, стараясь не смотреть на Рессенс. — Его Светлость поручил вам убить меня?
— Да! Убить, обыскать и забрать все документы, какие найдём.
— Он горит правду, — встрял доктор Улаффсон. — Совсем не соображает, иначе никогда не сознался бы, что хотел убить.
Я понимал, что швед прав. Значит, протокол вскрытия трупа неизвестного имел для кого-то большое значение. Вернее, важно было его исчезновение. Не поэтому ли бы задавлен доктор Барни?
— Кто это такой? — спросила вдруг Рессенс, указав на меня.
Коротышка посмотрел на меня мутными глазами. Из уголка рта у него тянулась ниточка слюны.
— Никто, — сказал он. — Какой-то хмырь. Вроде как, устроился к Барни помощником. А потом спёр бумаги и усвистал с графиней в Амстердам. Мы узнали, что он с ней, и тоже поплыли. Засекли его, когда он влезал в дом. Потом видели, как его везут топить в канале.
— С графиней? — переспросила Рессенс. — Фон Раскуль?! — казалось, она не верила собственным ушам.
— Да, Раскуль, — кивнул коротышка. — Какая… какая дурацкая фамилия…
Я встретил тяжёлый взгляд зелёных глаз. Рессенс буквально сверлила меня, плотно сжав губы.
— Ну, ты и фрукт! — процедила она.
— Позвольте я сделаю нашему пленнику укол, — вмешался доктор Улаффсон, — а то как бы он, и, правда, не обделался.