(Не)пара

— Красиво, но чушь, — в такой позе я отношения ещё не выясняла, конечно… Но с Колосовым все точно как на русских горках, — я сама на тебя давила целую неделю, мог бы догадаться, что я не расстроюсь, если мы займёмся сексом раньше, чем состаримся. Говори правду.

— Ладно, — он опустил голову, вжимаясь лицом между моих грудей, и я затаила дыхание, когда он оставил там влажный поцелуй, разнося по телу огромные мурашки. — Я помню, что мы говорили о проблемах с доверием, что после бывшего ты не можешь никому поверить и все прочее. Я боюсь спугнуть тебя напором, потому что не хочу сделать больно и лишиться тебя.

Закатываю глаза. Хорошо стелет, зараза, вот только до правды оно все как-то не дотягивает. Силой давлю на его бока ногами, снова оказываюсь сверху, усмехаясь, хорошо ощущая стояк сквозь джинсы. Как бы ни сопротивлялся, тело выдает всё.

— Я бы поверила, правда, но тебе не кажется, что если я сижу сейчас тут в одних трусах, то у меня нет никаких проблем с доверием тебе, м?

Егор закрывает глаза и закусывает губу, и выглядит так сексуально, что у меня внутри все переворачивается. Я понимаю, что перед сексом нужно всё-таки обсудить происходящее, потому что этот момент очень волнительный, но раздевать-то никто не запрещал? Тяну футболку Егора вверх, радуясь, что он не сопротивляется, и отбрасываю ненужную ткань в сторону, касаясь пальцами мускулистого торса. Егор красивый. Крепкий, широкоплечий и вообще такой, что я боюсь оставить мокрое пятно на его джинсах, потому что сижу на нем в одних только тоненьких трусиках.

Колосов смотрит, пожирает взглядом, кладет руки на мои бедра и касается жадно, ставит метки раскалёнными пальцами, пока я пытаюсь дышать более менее размеренно и не терять сознание от резко подскочившей температуры в комнате.

Он так же молча проводит руками по ягодицам, поднимается к талии, ощутимо сжимая ту пальцами, ведёт вверх к груди, сквозь сетку белья касаясь пальцами сосков, отчего я вздрагиваю и ерзаю на бедрах, ещё сильнее ощущая стояк.

— Ну вот и скажи мне, какого ты черта держишься? — шепчу, чуть ли не всхлипывая от таких нужных касаний.

— Я боюсь сделать тебе больно, Неженка, — говорит серьезно, взглядом все равно продолжая блуждать по телу, которое непрерывно оглаживает руками. — Ты Неженка, с тобой нужно сладко и нежно, черт возьми, а мне так хочется тебя отшлепать и придушить, что аж свербит все, понимаешь? — хриплым шепотом, доводящим до сумасшествия. Что ж, этого я, конечно, представить и правда не могла… — Я не умею в нежность, я люблю грубо и жёстко, и ради тебя я готов сдерживаться, только боюсь, что не получится и ты от меня уйдешь.

— Колосов, — хмыкаю, наклоняясь к губам парня, — скажи честно, я сахарная? Хрустальная, может? — смотрю в его глаза и улыбаюсь, когда он машет головой. Не хрустальная, уже хорошо. — Тогда почему ты решил, что я буду против, если меня отшлепать? Я, может, только этого и жду…

Колосов застывает. Открывает глаза пошире и смотрит с таким диким недоверием, что я не понимаю, плакать мне или смеяться.

— Ну что ты смотришь? Ты думал, я хочу, чтобы ты по мне перышком водил и в щёчки целовал? Ни черта, Колосов, если у меня фамилия Нежнова, это не значит, что я не хочу, чтобы меня отшлепали, поня…

…тно тебе.

Так и остаётся недосказанным, потому что разговаривать Егор явно больше не собирается.

Застёжка лифчика отлетает к чертям, когда Егор срывает его одним резким движением. Всхлипываю и задыхаюсь от напора, когда губы Колосова обрушиваются поцелуями и лёгкими укусами на мою грудь.

Егор… Боже! Тот человек, который дарит цветы, носит на руках и бегает в магазин мне за йогуртами, совершенно точно какой-то другой Егор, но мне очень нравится и тот, который сейчас передо мной.

Он жадный, дико страстный, он целует мою грудь, сжимая руками бедра сильно, дико, выводя из себя. Я всё ещё сижу сверху, но совершенно не чувствую себя главной. Поддаюсь напору, распадаюсь на атомы и отвечаю на поцелуи, когда он наконец-то поднимается к моему лицу.

— Как ты только подумать могла, что я тебя не хочу, — хрипит в поцелуй, а потом снимает меня с себя практически одной рукой, начиная торопливо стаскивать уже такие мешающие джинсы. — Тебя вообще невозможно не хотеть, ты понимаешь? Ты себя видела вообще?

— А ты себя видел? — хохочу вперемешку со стонами, когда Егор резко притягивает к себе за шею и покрывает поцелуями ключицы. Прижимаюсь ближе, обхватываю крепкую спину руками, чувствую грудью горячую кожу, и закатываю глаза от наслаждения, когда Егор спускается поцелуями по моему животу, останавливаясь у самой резинки трусиков. — Отнекивался от меня, как будто… Егор!

Он снова выпрямляется, рукой уже хозяйничая снизу, даже не снимая белья. Теперь я вижу, как тяжело ему было сдерживаться, раз сейчас он ведёт себя так, как будто только вчера в лесу охотился на мамонта.

— Что? Переборщил? — он тут же останавливает движение пальцами, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.

— Боже, Колосов, просто заткнись и продолжай, — шепчу, пряча лицо в шее этого невероятного мужчины, и кусаю его плечо, когда он слишком правильно надавливает этими удивительно ловкими пальцами. — О-о-ох… Господи, как ты мог лишать меня этого, какой же ты…

— Какой?

Его улыбка точно дьявольская, и я не успеваю осознать, когда лежу на спине, а по ногам моим стягивают трусики. Он избавляется и от своего белья, параллельно доставая из кармана брошенных на пол джинсов презерватив, и у меня появляется пара секунд, чтобы перевести дух и ещё раз полюбоваться шикарно сложенным Колосовым.

— Ну так какой? — усмешка порочная, но мне нравится так, что подкашиваются колени, которые Егор тут же раздвигает и надавливает пальцем на клитор, срывая с губ стон. Два пальца скользят внутрь, я выгибаю спину и кусаю губы, не в силах уже мыслить хоть о чем-то, кроме этого невыносимого мужчины, но он отступать не собирается. Наклоняется, кусает меня за сосок, целует в ключицы и поднимается к губам: — Ответишь?

— Невыносимый, мамочки! Колосов!

Я не успеваю за его движениями и понять, когда он успел достать пальцы, тоже не успеваю. Я чувствую только невероятную наполненность, горячее тело и безумно вкусные губы, ласкающие мои.

Мне жарко и дико холодно, меня колотит и, кажется, от кожи исходит пар, пока Колосов двигается, выскальзывая катастрофически медленно и безумно резко толкаясь внутрь.

Я не могу сдерживать стоны, я царапаю спину и кусаю плечи, пытаюсь подмахивать бедрами, но Егор держит слишком сильно, почти обездвиживая.

— Если что, хлопни по руке, ладно?

Киваю, ощущая пальцы, смыкающиеся вокруг шеи, и таю от заботы. Он все равно сдерживается, чтобы не переборщить, и я готова хоть замуж за него выйти прямо сейчас.

Он давит не сильно, никакой боли нет, но лёгкое ощущение удушья усиливает все ощущения в несколько раз.

Шлепки громче, рык зверинее, а жар по телу разливается уже лавой. Глаза закатываются, Егор двигается резче, сильнее, быстрее, и, когда я чувствую, как волна оргазма поднимается, стремительно накрывая меня, Егор целует в губы, проглатывая мой вскрик, и замирает, так и не дав мне кончить.

— Погоди меня, не так быстро, — шепчет мой личный дьявол, целуя глубоко и страстно, ожидая, пока я чуть успокоюсь. Егор гладит меня по низу живота, чуть надавливая ладонью, и это движение словно даёт мне ещё острее ощутить его внутри. Я всхлипываю и открываю глаза, глядя на слишком довольное лицо Колосова, а через мгновение уже сижу на нем сверху.

Кажется, хоккеисты не только выносливые, но ещё и дико проворные, потому что он переворачивает нас так дико и быстро, что я не успеваю ничего понять, а осознание того, что он до сих пор во мне… Ох. Это поднимает новую волну возбуждения внутри, и я покачиваюсь, сжимая в ладонях собственную грудь.

— Неженка, ты такая красивая, — рычит Колосов и поднимается на локтях, снова захватывая в плен мою грудь, одним резким движением отстраняя мои руки.