Яд

— Плюс один, значит. — он повторил, всё в той же раздражающей её манере.

— Кто я для тебя, Люцифер? Неужели ты думал, что я буду с тобой, зная, что ты помолвлен?

Виктория хотела знать правду. Хотела понять, как он мог так поступить с ней. Как он мог трахать её, открывать все грани удовольствия для неё, наказывать, причинять боль и подчинять, приручать себе, а после - что? Идти к своей невесте? Она знала, что демоны беспечны в своих связях. Знала, какими эмоциями они питаются. Но, Люцифер… он смотрел на неё так… необычно. Она видела страсть в его глазах. Видела проявление его заботы. Она просто не думала… не думала, что была не больше чем развлечение перед свадьбой.

— Ты уже, Уокер. Была, есть и будешь со мной.

От его безэмоциональности бросало в горячую дрожь. Кидало в болото ярости!

— Я не стану твоей шлюхой, Люцифер!

— Нет? — он приподнял бровь, оставаясь всё в той же позе перед ней. — А, по-моему, очень даже стала. Я трахаю тебя, — он наступает на неё, — я владею этой киской и твоим, блядь, телом в целом! — Мужчина подхватывает её за талию, прижимает к себе, выбивая воздух из лёгких. — Мне плевать на ебучие титулы. Жена, любовница, наложница. Поебать. Ты принимаешь и трахаешь мои пальцы, член и язык как шлюха. Моя, блять, шлюха!

Виктория вырывается из его объятий, поднимает руку и бьет его по лицу. Звук удара эхом отскакивает от стен её комнаты.

Глаза Люцифера наливаются кровью, Виктория не сдерживает подступающие слёзы, разворачивается и тянется к ручке входной двери. Мужчина с такой силы сжимает челюсть, что она слышит скрежет его зубов.

Он в один шаг преодолевает расстояние между ними, прижимает её лицом к двери и задирает её вечернее платье.

— Это был первый и последний раз. — ему хватает несколько секунд, чтобы расстегнуть свои брюки. Её слёзы катятся по щекам, она хочет что-то сказать, но он не даёт ей, запечатывая рот жестким поцелуем.

Демон поднимает её ногу, держась за бедро. Срывает белье одной рукой и входит. Жестко, без подготовки. С яростью он берет её тело возле двери, не боясь, что её крики могут услышать. Ведь она молчит. Молчит и принимает его в тугое лоно.

Он слизывает её слёзы, пробуя на вкус её соленую горечь. Просовывает руку между ней и дверью, дотягивается до груди, разрывая ткань её декольте и сжимает соски, желая слышать её голос. Виктория сжимается на его члене, прежде чем всхлипнуть, застонать и схватить его за предплечье. Держится за него.

Его рука спускается и Виктория вздрагивает каждый раз, когда он шлепает её по клитору. Вздрагивает и бесстыдно стонет. Он доказывает ей, что она его шлюха. Доказывает, что только он знает что ей нужно.

Последний толчок и он изливается в неё с той же яростью, что и входил. Ему требуется пару минут, чтобы прийти в себя. Он отстраняется, наблюдая, как сперма течёт по её ногам. Прижимается к ее макушке и уверенным басом, говорит:

— Ты моя, Уокер.

*****

Думала ли она, что всё закончится здесь? На полу, в его замке? Думала ли, что он отнесется к ней иначе? Нет. Но она не ожидала от него столь сильной ярости, которую излучает его тело. Ярость. Вот она - антуитичность его возбуждения. Она знала, что их привязанность не здорова. Знала, что он не отпустил бы её, захоти она поговорить, после того, что случилось. Да и не было смысла разговаривать. Она бы приняла его, снова. Простила. Потому, что любила. Никогда и никого так не любила. Эта любовь связывала её горло веревками, не позволяя говорить. Эта любовь даровала ей чувство падения. Она была сломлена после его ухода. Сломлена после того, как он оставил её. Искалеченную. Изуродованную. Испорченную.

— Как часто ты трогала себя, вспоминая мой член, Уокер?

Стыд. Грёбаный стыд. Она действительно трогала. Хныкала, текла и трогала себя, как самая настоящая шлюха. Вспоминала мужчину причинившего ей столько боли. Кончала на свои пальцы и ненавидела себя. Ненавидела его. Ненавидела то, что он сломал её.

— Молчание - удар. — он провел по её ягодице рукой, вонзая свои пальцы в мягкую плоть. — Ложь - удар.

— Я помню…

— Как часто?

Звук шлепка. Бёдра сжимаются. Клитор пульсирует, требуя внимания.

— Не знаю…

Шлепок.

— Чёрт возьми! — она шипит, от ощущения покалывания на своей заднице. Думала ли девушка, что снова окажется в таком положении? Ей снились эти обжигающие руки. Но ведь это отвратительно. Мерзко в том, настолько это неправильно. Её тело расположенное так близко к нему. Её уязвимая поза. Её влага между ног. Её грязное тело, на которое он смотрит, как голодный зверь.

— Несколько раз в неделю… — её голос дрожит, когда она добавляет тихое: — Сэр.

Мужчина сглатывает, любуясь, удовлетворяя своего внутреннего демона, выгнутой спиной. Голыми ягодицами, запечатлевшими отпечатки его ладоней. Наслаждается её уязвимостью. Впитывает каждый вздох и тихий, сдержанный стон. Его член болезненно упирается в ширинку брюк. Дергается при малейшем колебании девичьего тела.

— Я… Люцифер, пожалуйста…

«Люцифер… пожалуйста… пожалуйста… я хочу тебя… дай мне почувствовать тебя…»

Как же томно, она произносит его имя. Так, словно она запечатывает это в его сознании, заставляя Дьявола вздрагивать. Вспоминать. Желать. Млеть при виде, как сжимаются мышцы её бёдер.

— Я грязная… я не могу так.

Плевать ему на всё. Он видит какая она влажная. Видит, как трясутся тонкие руки, на которые она опирается. Чувствует нахлынувшее возбуждение на обоих. Чёрт возьми! Он ненормальный. Она ненормальная. Всё в их связи - ненормальное. Но кажется таким, блядь, правильным. То , как он смотрит на неё. То, как она стыдится своего вида. Своей открытой позы. То, как идеально их тела подходят друг другу.

— Попроси меня.

Он хочет слышать её. Хочет слышать её голос. Чаще. С придыханием. С мольбой и тем восхищением, что было так давно. Он словно целую вечность не видел её. Целую вечность ощущал пустоту и желал лишь одного - напомнить ей, кому она принадлежит.

— Прошу тебя… — её бедра покачнулись, дотрагиваясь до его эрекции. Стиснув зубы он не думая, опустился к её ягодицы и вонзил зубы, кусая, оставляя свой след. Так яростно и жестоко, что Виктория с визгом выпрямила спину.

— Прошу, сэр, пожалуйста, мне нужно в душ…

Он убрал руки с её бёдер и позволил подняться. Мать твою. Она помнит. Помнит и чувствует момент его дозволения. Где он ошибся? Почему это происходит? Она плавится под ним, будто ждала только его всё это время. Но её боль… в глазах такая боль и отчаяние…

~ два года назад.

— … ты думаешь, что у него были чувства к тебе, больше чем просто похоть, Вики?

Эвелина. Её подруга и бывшая смертная. Она второй близкий человек Виктории, знающий, о запретных отношениях с демоном. Бывших отношений. Если, конечно, он считал их отношения - отношениями. Она считала. До сих пор… каждая часть её тела протестует, если мозг пытается доказать обратное. Каждая часть её бессмертной души - помнит. Помнит прикосновения. Помнит его извращённую нежность… видит каждый день оставшиеся следы на своём теле и жаждет видеть смуглую кожу, забитую чёрным пигментом. Хочет видеть с какой заботой и лаской он гладит каждую свою отметку, посылая в тело тонну тепла.

— Я… знаю это, Эви. — честно признаётся Виктория. — Я уверена, что была кем-то большим. Уверена, что была той девушкой. Просто…

— Просто он безжалостен, Вики. — Эвелина берет подругу за руку и смотрит янтарными глазами, прямо в душу Виктории. — Он демон, понимаешь? Ваша связь, она не исчезнет в одночасье. Прошло тринадцать месяцев, но ты так и не можешь отпустить, забыть.

Виктория понимала это. Да, возможно она могла бы остаться. Могла бы поговорить и они вместе бы решили их проблему. Её разумная часть твердит о том, что он опасен. Он не должен был так поступать с ней. Не должен был позволять себе, то, на что Виктория не соглашалась. Но другая… та часть её души которая полностью и беспрекословно принадлежит ему… Она кричит в голос о своей тоске. Тоске по этим неправильным отношениям…