Страница 38 из 46
Город Севр по-своему, интересен. Начнем с того, что стоял он почти на болоте, среди дремучих лесов. Видимо, из-за этого большинство зданий построено не из камня, не из кирпича, а из дерева. И фахверковых построек, так привычных по Швабсонии и Силингии, я здесь не видел.
У города была радиальная планировка – в центре дворец князя, а от него, по расходящимся лучам, остальные постройки. На самых окраинах народ потихонечку отвоевывал у болота куски земли, распахивал их, засаживал всякой всячиной, вроде репы, капусты и огурцов. Опять-таки, интересная особенность. Город не был обнесен стенами! Как говорится – входи, кто хочешь. Стража при въезде наличествовала, но скорее, чисто символическая. Спрашивала - что везут, и откуда? Даже возы не осматривали, и не проверяли. С пейзан, при въезде в город, требовали пошлину камнями. С пешего один камень с кошачью голову, с конного – два, а с повозки аж десять. Кажется, смешно, но смех смехом, а половина улиц Севра уже замощена.
Что и говорить, нравы насквозь патриархальные, но кто я такой, чтобы осуждать князя или давать ему советы?
Меня интересовали книжные лавки и мастерские оружейников. Про книжные лавки мои чичероне сказать ничего не могли, потому что таковых в Севре не было. Нет, грамоту здесь знали, да и сами девчонки обучены читать и писать — как же на войне, да без знания букв? — тут тебе и донесение доставить, и приказы, и вообще, из разведки вернешься, лучше всего увиденное записать, не надеявшись на память. В хозяйстве знание грамоты тоже необходимо. Надо же и скот сосчитать, и все записать, чтобы не ошибиться, когда налоги станешь платить. И пейзане обмануть могут, если на память понадеешься. Опять-таки, если князь закон принимает, как без записи? Не будет записей, всякий станет толковать законы по-своему, а это плохо. А вот чтобы книги? Слышали, даже и видели парочку, только зачем они? Вот, если только предков своих записывать, да их деяния. А о героях да о старых богах лучше всего сказителя послушать, зимой, около очага, когда делать нечего. А книги о любви? Так чего их читать? А несчастная любовь, разве такая бывает? Если ты его любишь, а он тебя нет, значит, это не настоящая любовь. Стало быть, лучше отойти в сторону, немного подождать, потому что любовь должна быть взаимной.
Вроде, суждения девушек о любви были здравыми и разумными. Но вот поддается ли сама любовь разуму? Эх, не мне об этом судить… Девчонки молодые, дай-то бог, чтобы все сложилось по их слову, а не по прихоти сердца.
Но если книжных лавок не нашлось, то оружейных мастерских было вдоволь. Сегодня девчонки опять «украли» меня из-за стола и повели к самому лучшему мастеру-оружейнику.
Мастер-оружейник — высокий старик с некогда черной, а теперь седой бородой, подпаленной с одной стороны, встретил нас с улыбкой:
— Опять только смотреть станете? А когда покупать начнете?
— Вот, как найдем что-то стоящее, так и начнем, — парировала Эмис.
— Так милая фрейлейн, сами же знаете — стоящий меч нужно под свою руку ковать, — развел старик руками.
— Отец больше денег не дает, — вздохнула девушка.
Мысленно я возмутился отцом-сквалыгой, и уже собрался дать бедной девчонке денег, но мастер усмехнулся:
— И правильно делает, что не дает. Вы, фрейлейн, за последний год уже два меча заказали, да два кинжала. Куда вам столько?
— Оружия много не бывает, — огрызнулась Эмис, а Миса ее поддержала: — Мастер Боэц, у тебя же не один молот, а штуки три, верно? Зачем тебе столько?
— Ну, три… Три, это мало, — фыркнул оружейник. — У меня их штуку десять, на каждую операцию свой. Но меч я смогу и одним только молотом выковать.
— Вот видишь, — торжествующе воскликнула Миса. — Вот и у меня должны быть разные мечи. И для охоты, и для набега, и для пешего боя. Господин граф, вы как считаете?
Я глубокомысленно кивнул, напуская на себя важный вид. Где-то я был согласен с девушкой — для охоты лучше иметь короткий клинок, для набега легкую шпагу, а в пешем строю, без щита, предпочтительнее меч-бастард, а со щитом лучше всего подойдет клеймор или палаш. Одна беда — чтобы менять оружие, нужно иметь оружейную комнату, а когда таскаешь все на себе, выбираешь что-то одно. В конце—концов привыкаешь к одному типу оружия, с которым ты отправишься и на охоту, и в бой.
— Мэтр Боэц, а вот на это оружие не хочешь взглянуть? — поинтересовался я, вытаскивая из-за пояса сикль.
Старый оружейник взял в руки боевой серп, повертел его так и этак, полюбовался на голубоватый отлив и спросил:
— Откуда он у вас?
— В болоте нашел, — сообщил я, не желая вдаваться в подробности.
Боэц посмотрел на меня с подозрением, потом ответил:
— Не думал, что удастся такую штуку увидеть. Надо же, лунная бронза.
А ведь и впрямь, голубоватый отлив серпа напоминал лунный свет.
— Звучит красивее, чем «бронза мертвых», — хмыкнул я и пояснил. — Мне один маг сказал, что раз такого сплава больше не сделать, потому и зовут – бронза мертвых.
— А что маги в металлах понимают? Они что, руду добывают, или металлы льют? — хмыкнул старик. — Можно такую бронзу создать, только замучаешься.
— А что, медь и олово нужно на луну лить?
— Да нет, зачем на луну? Сначала делаем бронзу, как положено – расплавим медь и олово, смешаем, а потом, как остынет, меленько все на наковальне раскрошим, лучше, чтобы в порошок, да птицам и скормим.
Я уже догадался, что будет дальше и, приготовился улыбнуться, но девчонки слушали рассказ старика, как откровение.
— А потом? — допытывалась Миса.
— А потом из птицы какашка выйдет, — сообщил мастер.
Услышав слово «какашка», девчонки прыснули, а Миса сказала:
— Мастер, ты по-человечески говори – дерьмо. Ну, или помет птичий.
— Это из человека дерьмо выходит, а из птицы – какашка, - наставительно сообщил мастер. — А как птички покакают, нужно собрать какашки, высушить, расплавить, а потом молотом поработать. Вот так и получится «лунная бронза».
Почесав подбородок, я спросил:
— А нельзя порошком корову накормить? Коровьи лепешки собирать проще, да и дерьма от коровы больше. А за птицами собирать замучаешься.
— Лучше коня, — изрекла Миса. — Конские яблоки пахнут не так противно, да и горят хорошо.
— Миса, ты что такое говоришь? — возмутился я. — Разве можно коней бронзовым порошком кормить? Даже корову, и то жалко, а ты коня... И меч такой мало кому по карману будет. Он же, по стоимости, даже не золотым, а бриллиантовым станет.
— Ни лошадь, и ни корова для такого дела не подойдут. Думаете, до вас бы не додумались? Только у птиц желудки подходят, чтобы бронзе и крепость, и такой оттенок придать, — авторитетно заявил мастер.
Стало понятно, почему теперь не плавят такую бронзу. Возни с ней много, да и смысла нет заморачиваться, если сталь есть.
— Но металл, хорош, — сказал я, забирая у мастера сикль, и любуясь переливами бронзового и голубого оттенков. — Сколько лет в болоте пролежал, а все равно, как новый. Интересно, а еще что-то такое сохранилось?
Оружейник хмыкнул, и ушел куда-то в глубину мастерской. Вернувшись, продемонстрировал длинный кинжал. И, тоже, с отливом, напоминающим цвет лунного камня.
— Кинжал эльфов? — догадался я. Присмотревшись к мастеру, увидел в нем некое сходство с моим «приятелем» Зарко. Цыганская кровь все равно проявляет себя, пусть она уже многократно разбавлена. — Ваши предки?
— Девушки не сказали, как вас зовут, — усмехнулся потомок эльфов. — Вы..?
— Граф Артакс, — подсказала Миса.
— Я догадался, — отмахнулся оружейник. — Никто, кроме человека, разрушившего заклятье, не знал эту тайну.
— Не знал, что это тайна, — пожал я плечами. — А если и так, то до этого уже никому нет дела. — Подумав, спросил: — А потомки ундин сохранились?
— Про потомков не слышал, но живые ундины встречаются, — покачал головой мастер. — Слышал, что в прошлом году кто-то на дальних болотах ундину видел. Странно даже. Обычно, встретивший ундину о ней рассказать не мог.