Страница 11 из 67
Вильдан | 1.4 Прикосновение музыки
По рассказам Кулага, я представлял себе свою комнату, как ужасный старый балкон, заваленный барахлом, где, то там, то тут сыпется краска, с миллионами щелей в стенах и матрасом посредине этого катастрофического положения. Таким он был у нас, где мы, зачем-то, прятали пустые пластиковые бутылки, прикрывая их дешёвыми шторами, некогда бывавших белыми, ныне ставшими жёлтыми, скрывали пустые банки, которые очень усиленно мыли, чтобы они потом, судя по всему, годами покрывались пылью, и закидывали старые шмотки, потому что, верно, надеялись, что когда-то они окажут нам услугу в повторном использовании.
Так и оказали. В качестве тряпок для пола.
Ожидание не совпало с реальностью, потому что это была маленькая комнатка, половину которой занимала кровать. Подушка прижата к той стене, так что, чтобы лечь на неё, пришлось бы немного ползти, но, зато, её смело можно было назвать вполне полной двуспальной постелью. Сделана она, кажется, из старых деревянных ящиков, но с очень мягким и удобным матрасом, что я даже пожаловаться на неудобство не мог.
У противоположной стены располагался шкаф, в который легко можно уместить мои вещи, и где часть пространства занимали наряды девочек, словно целой гигантской композиции из множества ящиков, которую заменяла половину огромной комнаты, им было недостаточно.
В целом, тут даже не на что жаловаться. Свет, розетка, шторы. Обыкновенная комната.
Только разве что в туалет надо было проходить сквозь зал, где спали мои новые знакомые, но и это грезилось не больно больше проблемой.
Как оказалось, главной неприятностью моего бытия являлись мои соседки, а в частности, та, что имела право зваться "блаженной".
Уж одному богу известно, почему крещённую сатаной прозвали так…
Проснулся я утром от того, как кто-то стучит в мою комнату. Смущённо, но так настырно, что хотелось человеку объяснить понятие «воспитанность» и насколько важно понимать намёки.
Если тебе не открывают, то, верно, не больно хотят, чтобы ты заходил, потому что заняты куда более важными делами.
Сном.
Хотя, верно, Иветта и такого слова не знала.
- Заходи уже!
- Доброе утро! - буркнула она, смущённо залетая в спальню и сразу же направляясь к шкафу. - Прости пожалуйста, что разбудила, просто мне нужны мои инструменты...
- Какие ещё инструменты так рано?! - шипел я, откинув одеяло и посмотрев время на телефоне.
Десять утра. Это слишком раннее пробуждение, для такой совы, как я.
- На самом деле, уже день, так что, это нормально.
Вытащив наружу свой ящик, который оказался полностью завален инструментами и выглядел точно, как у нашего Давида футуриста, эта крошка начала судорожно искать нужную отвёртку, пытаясь выбрать необходимый радиус.
- Я не привык так рано вставать, - цедил недовольно я, пытаясь застыдить прервавшую мой покой девушку, которая даже не обратила внимание на мои слова, продолжая своими голубыми глазками гулять по своему чемоданчику.
- И рано засыпать тоже, - шепнула, уже стыдя меня, божье создание. - Бабуля ругалась на твой громкий топот тапочек.
Прекрасно. В этом доме мне ещё и ограничения по времени сделают.
Чёртов пионерский лагерь. Мой уникальный «Орлёнок» [1]. Осталось только вместе с горном подниматься и на зарядку идти.
- Нашла! - радостно воскликнула малышка, вытаскивая ту, что подходила ей идеально, и запихала ящик обратно внутрь. - Если что, там на кухне каша стоит!
- Вы готовили?
- Да! - радостно и, будто бы гордо, оповестила нарушительница покоя, обернувшись ко мне.
Завидев мой голый торс, она заметно покраснела, но даже виду не подала, что стесняется, хотя, по не слишком говорящему и эмоциональному лицу легко распознать, как она внимательно разглядывает и ключицы, и кубики пресса, и линии плеч, и даже татуировку. Последнюю она изучала излишне тщательно, явно желая задать вопрос, но, видимо, из-за сильного смущения, она всё-таки промолчала.
- Тогда я не голоден! - уведомил я, создав на лице максимально противную улыбку, стараясь обозначить, насколько мне неприятна и её стряпня, и она сама.
Поняв намёк довольно быстро, Иветта, точно, как крошечное дите, задумчиво повернула голову в сторону, из-за чего её распушившаяся косичка рухнула в сторону.
- Прости, мы плохо готовим?
- Это - не еда, - остро ответил я. – Это - зря переведённые продукты. Вы не умеете готовить.
Зачем я это сказал, мне было непонятно. То ли хотелось кольнуть её за то, что она лишила меня нормального сна, или реально возникло желание пожаловаться на еду, к которой я, любитель поработать на кухне, не мог даже прикоснуться, заведомо осознавая, что ничего, кроме отвращения не получу...
Верно, мой внутренний гурман не мог молчать, а, может, мне всё-таки хотелось как-то кольнуть этого «божьего агнца», поработав немного змеем-искусителем [2].
Дьяволу одному известно.
- Прости, - лишь грустно выдала благословенная, явно смущаясь моего гнева. - Мы не умеем готовить. Уж так повелось, что мы пытаемся, но получается плохо. А бабуля в поликлинике, постоянно на работе… Тоже не может, так что…
Зрея её скованность и то, насколько ей стыдно за такую провинность, я, неожиданно для самого себя, тяжело вздохнул и отвёл глаза, ощущая, как это на меня давит.
Действительно, что такого в том, что кто-то не умеет готовить?!
- Только Владе не говори, что плохо, - выдала Иветта, почёсывая носик сжатым кулачком, с отвёрткой в нём. - Не хочу, чтобы она расстраивалась или, того хуже, злилась.
После этого она покинула мои покои, тихо закрыв за собой дверь.
Да что с ней не так?! Почему она не поругалась, не сказала ни одного оскорбительного слова в ответ?! Что за дитё то такое, которого куда сильнее беспокоит чужое счастье, нежели своё?!
И впрямь, верно, какое-то святое.
Потерев глаза, я подумал о том, что уснуть уже всё равно невозможно, так может хоть тогда самому пойти и что-то приготовить, с целью обеспечить своему желудку нормальное дальнейшее существование.
Накинув футболку и джинсы, я отправился на кухню, по дороге, конечно, в зале снова встретившись с Божьим агнцем, что расселась на старом ковре, разбирая, кажется, древний кассетник, который на вид был старше неё раза в два.
- Ты же в курсе, что музыку можно слушать в интернете? - саркастично пропел я, на самом деле искренне дивясь тому, как отчётливо работают её пальчики. Очевидно, она точно понимала устройство этой техники. - Чтобы не мучаться со старыми кассетами…
- Книги можно читать электронные, но в них нет души, как в бумажных, - начала спешно вываливать она, не отвлекаясь от работы не на секунду, а всё также чётко выполняя свой долг. - Фильмы можно смотреть в интернете, но каков интерес, если ты не получишь диск со старым кривым абсолютно уникальным переводом? С друзьями можно общаться в сети, но ты не будешь видеть их улыбок и слышать смеха, - агнец подняла глаза на меня. - Многому в мире есть замена в электронном виде, но там ты не найдёшь души. А если, даже в таких глубоких вещах нет души, чего мы можем ждать от людей?
Как аллегорично и метафорично. Хемингуэем [3] с его шестью словами она точно не была [4], скорее Толстой [5], что двадцать листов описывает дуб [6]. Ей бы устроиться рядом с Кулагом и губить друг друга в лиричных речах.
Но что-то прелестное в этом было.
- Тебе нравится копить?
- Мне нравится мысль, что я не только слушаю музыку, но ещё и к ней прикасаюсь, - продолжала мысль Иветта. - Мне приятна идея, что к ней касался мой отец в моём возрасте, внимая мелодии и восхищаясь ими, а теперь тоже самое делаю я. Как будто полёт сквозь времена. Красиво.