Злая Русь. Схватка

Глава 11

…— Воев я тебе не дам.

Вот так вот, просто и буднично отказал мне епископ Симеон. Но при этом столько горькой неотвратимости прозвучало в словах долговязого, сухопарого старичка, что всякое желание спорить с ним отбило напрочь.

Но я был бы не я, если бы не попытался переубедить епископа:

— Владыко! Не спеши отказывать! Подумай сам — татары сейчас очень близки к Переяславлю. Повернут от Чернигова на полудень, как думаешь, через чью землю подадутся в степи?!

Епископ помолчал немного, не спеша с ответом — после чего коротко молвил:

— Поэтому и не дам.

Мне осталось лишь украдкой сжать кулаки, укрытые под столом от чужого взора, давя в себе приступ раздражения и неотступно следующего за ним гнева. Подождав еще чуть-чуть для того, чтобы голос мой не выдал моих чувств, я постарался говорить спокойно:

— Владыко, ни дружина, ни городской полк, ни крепкие стены детинца Переяславльского не спасут града, если поганые ударят всей силой. Сырцовый кирпич, коим обложены городни крома, не выдержит удара валунов, отправленных в полет камнеметами. Агаряне разобьют их пороками до основания вала, только дай срок. И ратникам вашим — сколько их сейчас в граде, тысячи три-четыре? — не выдержать штурма, когда хан Батый ударит всей тьмой.

Епископ ничего не сказал в ответ, что дало мне робкую надежду на благополучный исход переговоров, после чего я начал говорить чуть быстрее и жарче, чем следовало бы:

— Сейчас ворог разделил силы надвое, и не менее половины ханской рати идет в пределы Рязанской земли, преследуя дружина боярина Евпатия Коловрата. Оставшиеся же силы Батыя вместе с пешим ополчением Галича, Киева и Волыни встали у стен Чернигова — но единстве меж князьями нет! Даниил Романович готов поддержать нас — и если с полудня выступит Переяславльская рать, а с полуночи дружины Смоленска, Полоцка и Пскова под началом Александра Ярославича, то сдюжим мы сообща с нукерами Батыя под Черниговым, сдюжим! Зайдем со стороны Киевской дороги, откуда ворог удара не ждет, да внезапно на стоянку татарскую и нападем — а уж там нам из града и помощь придет, и Волынский князь поможет! Подумай, Владыко — Переяславль лучше будет защитить в чужих владениях, чем держать оборону на стенах детинца и окольного града…

Впервые за время разговора епископ Симеон посмотрел мне в глаза — и я немало удивился спокойной уверенности и твердости во взгляде давно уже миновавшего свой расцвет мужа:

— Устарели твои вести, воевода. Промеж князей Киевского и Волынского разлада больше нет — сговорились они и попытались ударить по стойбищу поганых у Чернигова, да северяне пошли на вылазку, желая помочь русичам… Но татары прознали об измене и подготовились к встрече. Так что нет больше князя Михаила Всеволодовича: оглушенный в бою, он принял мученический венец, отказавшись кланяться идолищам поганым. Нет больше и волынского полка — а рати Киева и Галича вдвое уменьшились, но сумели в град отступить… Спасся и Даниил Романович. Потери же татар сравнительно невелики — не больше пятой части тьмы не досчитался царь Батыя, зато многих пороков лишился… И на штурм пока больше не ходил.

Я замер, не в силах поверить в услышанное — а Симеон, меж тем, продолжил свой неторопливый сказ:

— А теперь подумай вот что, воевода: с Курской и Новгород-Северской земли бегут в наше княжество сотни беженцев с уцелевшим скарбом, да сообщают, что татары их землю разоряют да грабят неистово, не щадя ни малых, ни старых. Ковуи, считай, уже все пали в сече с погаными, ходят также неясные слухи, что дружинников, с татарами на Рязань пошедших, агаряне ночью истребили… Ханских нукеров, также немало побили — но всяко меньше, чем застигнутых врасплох русичей. Так вот, судя по сообщениям беглецов, спасшихся от агарян, вторая рать их повернула обратно к Чернигову.

Старик ненадолго замолчал, взяв кубок с яблочным взваром и пригубил напиток, сдобренный медом — передо мной стоит точно такой же. Вот только мне в рот ничего не лезет… Воспользовавшись заминкой епископа, я торопливо уточнил:

— Я со своей дружиной ни о чем подобном не слышал! Да и как же гонцы из Чернигова да Курска так быстро до тебя добрались, Владыко?!

Мой вопрос вызвал лишь скупую улыбку епископа:

— Пернатые гонцы летят по небу. Заметно быстрее гонцов конных — и недостижимы они для дозоров поганых… Мы с епископом Черниговским Порфирием давно держим связь, отправляя друг другу голубей с посланиями. Присылают мне птиц Божьих с вестями и из прочих городов нашего княжества.

Голубиная почта, известная еще в античное время, активно применяемая ромеями… Чему тут удивляться?!

Немного подождав, дав мне осмыслить последние новости, Симеон продолжил:

— Мыслю я, что поганые действительно понесли немалые потери в ночном бою с гридями Киевского и Волынского князей. И что после сей сечи сил на вторжение в пределы Рязани у них уже недостает... Да и царь Батый, как видно, призвал их вернуться под стены Чернигова. Вот и ударились поганые в грабежи — пропитание добыть на осаду, да злобу и бессилие свое вымещая на беззащитных северянах… Но коли осадных пороков у татар осталось немного, то и Чернигов им не взять — град ведь защищают собственные пороки, и числом их теперь точно поболе будет. И защитников стольного града княжества ныне предостаточно… Может, агаряне и попробуют взять его штурмом — но когда зубы-то пообломают, то, очевидно, решат попробовать свои силы с кем послабее. И тут ты верно подметил, воевода — Переяславль близок. Чем не добыча поганым прежде, чем в степи вернуться на зимовку? А потому, коли дам я тебе ратников, собранных здесь со всего Посульского рубежа, то с кем мне защищать стольный град, когда явится сюда Батый? А задумка твоя хоть и хороша — но мыслю я, что собрав тьму воедино, хан агарян окажется сильнее твоей рати. Пусть даже и объединишь ты силы с дружинами Александра Ярославича, пусть и северяне вновь на вылазку пойдут… Вам, выходит, погибель в чистом поле — а нам что? Оставшийся без защитников Переяславль агарянам будет на один зубок. А тут сколько баб, деток, стариков…