Открытый космос. Орден

Расстреляв как в тире еще трех нападавших, Розарио уже почти успокоилась – летать-то не умеют, явно не воевали – но искин заявил: “Подход второй волны, маскировочные поля, оценка – не менее тридцати бортов”. То есть вместо того, чтобы сбежать, они послали на убой еще более серьезную группу. Хотя – а почему на убой? Они знают, что она одна, и что болванки у нее в конце концов кончатся. А лазер – ему только энергия нужна. Шах и мат. Если они не жалеют своих пилотов, они ее достанут. “Возьмут измором”. Активировав редко используемый “мозаичный режим” у торпед, она запустила их все. Это было сильным ходом, этого они тоже не знали и не были готовы: от подлетающей группы осталась хорошо если половина. Торпеду с разделяющимися боеголовками легко обойти пилотажем или отклонить полями – но это если знаешь, что она такое. А если нет – несколько сегментов до тебя долетят. Фрегату, даже эсминцу – только почесаться, им целая торпеда нужна, а вот истребителю… Эти – не знали. “Ну что ж, счет двадцать три-ноль в мою пользу”, – подумала Розарио, – “Очень неплохо. Хотя, даже если доведу до ровного, будет пусть и тридцать или сорок, но тридцать или сорок-один. Заряды-то кончаются. Жаль.”

– Жаль, мать его так! – проорала она в пустую общую, – Не хочу подыхать сеньоритой, вообще не хочу подыхать! Ну что же это такое, опять одна!

И “пустая общая” вдруг ответила – голосом всем на флоте известного Два по сто:

– Сеньорита Рамонес, назад. Быстро назад. Очень быстро. И – ты не одна, сестра. Мы здесь.

– Си, сеньор! – взвизгнула Розарио.

Она развернула свой “Ситроен” и рванула прочь, успев заметить целых три полных группы бортов с “Нанта”, промелькнувших мимо и сходу открывших огонь, нападавшим на нее чужим явно ничего не светило, ведь сброшенная ею телеметрия была, очевидно, прочитана. От “большой колбасы” оторвались аж пять или шесть “колбасок”, как та, что притащила ее сюда, но и это было их ошибкой: людской истребитель маскировочных полей не имеет, а вот тяжелый фрегат – очень даже. А фрегатов оказался целый десяток, и все тяжелые. Походя “порвав на феньки” выставленный заслон, они где-то с двадцати тысяч принялись дырявить “большую колбасу”, выпустив при этом целое облако торпед. Еще до входа на “Нант” Розарио успела заметить, как огромная, с ее истребитель размером, ядерная торпеда одного из фрегатов долетела-таки до “колбасы” и выгрызла из нее кусок. Пришвартованные поблизости “колбаски” просто исчезли. Это было круто. Но самое главное – ее спасли. За ней прилетели. Не бросили.

– Мы орден, – сказала она на общей, давясь слезами, – Мы сестры и братья. Мы никогда не бросим никого. Мы пошлем всех, чтобы спасти одного. И так должно быть.

– Воистину так, – ответил Натаниэль Трехо, – Так должно быть, и так есть.

– Так а иначе кто мы? – сказал Два по сто.

Розарио плакала. Она не знала, что на Старой Земле были и рыцарские ордена, и государство Израиль – последнее, впрочем, существующее и в современности – где главенствовал и главенствует такой же подход: никогда не бросать своих и, если надо, послать группу, эскадру, флот, даже несколько флотов для спасения одного-единственного человека. Она не знала всего этого и продолжала плакать, когда дежурный палубный тех сказал ей: “Штатная посадка. Добро пожаловать на “Нант”, сеньора пилот”.

***

– Кайса, а не пора ли тебе в школу?

– В школу? А откуда тут школа, Менолли?

– А мы специально для тебя придумали, даже учителя нашли. Младших классов. У него подготовки достаточно. Нам так и так школы открывать, так почему бы не сейчас и не специально для тебя?

– А чему он меня будет учить?

– Ну чему обычно в школе учат – читать, писать…

– Я уже умею!

– Тогда хорошо считать в уме и вообще соображать.

– По-аргентински?

– Аххаха, Кайса, нет никакого аргентинского языка. Есть испанский.

– То есть когда мама учила меня читать не только по-фински, но и по-аргентински, она учила меня этому языку, как его?

– Испанскому.

– Интересно. А почему так?

– На Старой Земле была такая страна – Испания. Очень старая, старше Аргентины, ведь именно переселенцы оттуда Аргентину и основали. А свой язык они просто “привезли с собой”. Это давно было, целую тысячу лет назад, если не больше, никто уже не знает, как именно. Разве что Жан-Клод, он всю историю знает.

– Вообще всю?

– Вообще. Но обычно не признаётся.

– А ему нельзя.

– Нельзя? Что нельзя?

– Ни в чем признаваться. Он ведь этот, магистр.

– Оххх, Кайса, – засмеялась Менолли, – Кто тебе это сказал?

– Папа сказал. Он вообще говорит, “Раз ты рыцарь – то ты рыцарь всегда, а раз ты магистр – то раз этот лишний”. А кто такой рыцарь? Ты знаешь?

– Знаю примерно, но долго это рассказывать. Похоже, основам истории придется тебя учить с самого начала.

– Но мне же интересно! А где будет школа, на планете?

– Пока здесь. “Вниз” еще нельзя.

– А почему?

– Ну, вот это я как раз могу тебе объяснить. Смотри: чтобы люди могли жить, надо построить им дома, так?

– Ну да.

– Обычно на новой планете первые дома собирают из готовых частей, как в играх – ты в такие играла?

– Да! Собери то, собери се… И дома так же собирают?

– Почти всегда. Первые дома, по крайней мере. Но нам-то они не подходят. Ведь нам надо, чтобы в любой дом мог войти – и жить, и прийти в гости – хоть человек, хоть дракон, а они ведь очень разные. На строительных складах полно готовых частей домов, но нам они не годятся. И строить придется на месте, а это намного дольше, чем просто собрать, как в игре. Мы собрали несколько стандартных домов для самих строителей, но дальше они будут работать “с самого начала”. А пока придется нам остаться здесь, “наверху”.

– Мама очень хочет “вниз”. Она раньше не хотела никуда лететь, а теперь говорит – если уж быть, то первой. А папа наоборот хотел лететь, а теперь ему, похоже, все равно.

– Время идет, люди меняются. Не обращай внимания, Кайса. Вы же друг друга любите, так?

– Конечно! Мама с папой раньше ссорились, а теперь уже вроде и перестали.

– А как у тебя с Сат?

– Ой, она такая интересная! То есть она постоянно где-то пропадает, но когда мне скучно, я ее зову – и она сразу появляется. И рассказывает такие истории! И она их очень смешно рассказывает. Я у нее как-то спросила, откуда в море крабы. Так она так рассказала, что я весь вечер смеялась. И даже поняла, что такое “запрос к мирозданию”.

– Ничего себе! И что же тебе рассказала Сат?

– А был один краб, ходил на двух ногах и постоянно просил: пусть у меня будет ну хотя бы четыре ноги. А лучше шесть. А лучше восемь или вообще десять. А то ходить неудобно, по дну моря-то. А драконы тогда не ловили крабов, чтобы съесть, но постоянно просили: ну пусть у них будет побольше ног, а то неинтересно их ловить, там кроме ног и есть ведь почти нечего. И краб, и драконы обратились к Безымянной, а та и говорит: ну если все просят об одном и том же – будет у краба десять ног! Крабы очень обрадовались… Но ненадолго. Потому что для драконов они стали едой. Так вот они и появились.

– Туши свет, Кайса! Да, примерно так они, вероятно, и появились. Мы все, наверно, появились в результате недостаточно продуманного “запроса к мирозданию”. Но крабы – в особенности.

***

– Нат, Два по сто, так кто это вообще был?

– Да хрен его знает, Энрике, – ответил Два по сто, – Но, похоже, мы перестарались.

– Перестарались?

– Ага. Нат телеметрию сравнивал, как мне показал – я что-то засомневался.

– Вы о чем, парни?

– Ты понимаешь, брат командор… – начал Натаниэль.

– Все никак не привыкну, – улыбнулся Кортасар.

– Короче, Энрике, я тут сравнил параметры “выстрела” их маленького корабля, уничтожившего наш истребитель в самом начале, и такого же “выстрела” их большого корабля – первого выстрела – который поймал сам, правда, уже на липтонные поля, мы ведь получили данные Розарио и сразу все активировали. И тут интересно получается, на самом-то деле.