Страница 76 из 82
Жгучая ревность вспыхнула в сердце Марие. Прибавив скорость, она оглянулась, и прежде, чем парочка скрылась в междугорье, успела заметить, как художник провёл ладонью по выступу в скале, и камень медленно раздвинулся, пропуская его. На следующий день Эльмара арестовали.
Он протомился в одиночке трое суток, потом состоялся суд. Заседание проходило в Открытом. Совет собрался в полном составе, и по одному этому можно было догадаться, насколько серьёзна ситуация. Тут же находился представитель кинохроники: хотя сообщение об этом заседании не предполагалось выпускать на экран, оно фиксировалось.
Не для истории /ничего исторического от этого события никто не ждал/, а для пользы дела: нередко бывало, что вопрос, казавшийся по ходу заседания неразрешимым, обретал полную ясность после того, как из участников события члены Совета превращались в зрителей.
Зная о присутствии в зале оператора, Эльмар поискал его глазами. Он надеялся, что это заседание поручат тому же лицу, который снимал корабль туземки. И не ошибся. Наталь была здесь. Она сегодня казалась Эльмару единственным существом в целом мире, которое способно было ему помочь.
Он даже не обиделся, когда та отвернулась, заметив его пристальный взгляд. Наоборот, художник сегодня готов был к чему угодно и настроился выдержать всё мыло, какое свалится ему на его шею. Тем более, что Наталь имела полное право чувствовать себя оскорбленной.
Да, Эльмар приготовился к чему угодно, но не к тому, что оказалось на самом деле. Обвинительная речь Таирова началась вовсе не со звездолёта, а с общей характеристики подсудимого как личности. Кратко обрисовав, что ещё в детстве данный субъект проявил такие качества, как полное отсутствие уважения к старшим, нежелание подчинять свои интересы большинству, стремление выделиться, председатель Совета Безопасности перешёл к его дальнейшей жизни.
Эльмар слушал и не верил своим ушам.
Из речи Таирова неумолимо следовало, что рассматриваемое лицо - эгоистичный, легкомысленный тип, мечтающий любыми средствами прорваться к славе, а в довершение трус и лжец. Не было забыто ничего: ни тематика Эльмаровой поэзии, ни поведение во время прилета инопланетянки.
"Да, - подумал с содроганием Эльмар. - Героям той картины было легче. Они работали над проблемой в открытую, их финансировало и поддерживало правительство. Они имели возможность высказываться, и оппоненты не считали их негодяями. Неужели же всегда, пока существует человечество, нужно будет биться головой об стену, чтобы отстоять своё мнение, если оно идёт вразрез с общепринятым?"
- Теперь мы знаем, - завершил свою речь Таиров, - зачем обвиняемый ходил за туземкой и всячески потакал неосторожным поступкам, совершаемым ею из-за незнания наших обычаев и законов. Он уже тогда лелеял свои безумные замыслы.
- Это неправда! - вскочил Эльмар.
- Тебе никто не давал слова, - оборвал его Таиров. - Я бы мог многое рассказать о том, до каких низостей опускался ты в своём преступном легкоглядстве. Такому человеку не место в наших рядах!
- Ахмадушка, ты малость перебрал, - вмешалась Феоктиста Михайловна. - В чьих рядах ему не место? Говорить надо по существу. Но и ты Эльмар, должен объяснить своё поведение. Ты обманул нас, ты предал наше доверие, и я не знаю, чем ты сможешь оправдаться.
- Я ничего не нарушал.
- Не нарушал?! - возмутился Таиров. - А звездолёт?
- Я его сделал.
- Где ты брал детали?
- Сработал.
- А материалы?
- Достал.
- До чего у тебя легко получается: сделал, сработал, достал. Может, ты нам расскажешь, и где ты их доставал?
- По разным заводам, по карьерам.
- Кто тебе их давал?
- Никто. Я брал их сам, без спроса.
- Каким образом?
- Я переодевался под работников завода, делал себе пропуск, узнавал, где лежит нужное мне сырьё, а ночью прилетал и забирал. Иногда уносил с собой в кармане. Если материал на ночь запирался, а унести его сразу я не имел возможности, я его перепрятывал и забирал впоследствии.
- И никто твоих махинаций ни разу не заметил?
- Я заворачивал материал в оболочку, имитирующую что-либо другое.
- Для каких целей ты проделывал эти манипуляции?
- Я хотел построить корабль, на котором можно было бы улететь в космическое пространство.
- Уж не думаешь ли ты, что стены твоей машины защитили бы тебя от разрушающего действия заграничного пространства?
- Нет, я так не думаю. Я надеялся совсем на другое. Я ведь могу просить защиты у кого угодно?
- Да, это твоё право. - В качестве главного аргумента я хотел бы показать один документальный фильм. Он называется "История воды". Наталь Ивеновна, ты не могла бы нам его привезти?
- Пожалуйста, пожалуйста, - сказал Таиров демонстративно - вежливо.
Пока Наталь Ивеновна ездила за кассетой, был объявлен перерыв. Члены Совета возбужденно переговаривались между собой. У большинства мнение сложилось ещё до собрания. И то, что обвиняемый принадлежал к "могучим", лишь давало повод отнестись к случившемуся с особой строгостью.
Правда, о могуществе Эльмара открыто не говорилось, но оно подразумевалось само собой, недаром Мартин упрекал приятеля, что он себя выдаёт на каждом шагу. Некоторые из членов Совета /те, которые сами когда-то окончили школу на Катрене/, жалели Эльмара, но что они могли поделать против большинства? Они помалкивали. Что касается Таирова, то он не скрывал неприязненного отношения к "герою дня". На Феоктисту Михайловну тоже надежды было мало, потому что она была сердита на Эльмара из-за Инки.