Страница 6 из 8
Со стороны Дачер Келтнер казался – да и сейчас кажется – счастливчиком и всеобщим любимцем. Однако все те резкие перемены обеспечили, по его словам, «долгий и устойчивый негативный эффект» для него и всей их семьи. Отец исчез с горизонта, у матери началась клиническая депрессия, сам Дачер три года мучился от настоящих панических атак. Рольф стал специалистом по расстройствам речи, причем принципиально работал только в бедных районах; будучи примерным мужем и отцом, он тем не менее, согласно диагнозу одного из врачей, страдал от биполярного расстройства: его часто мучили бессонница и импульсивное обжорство, он регулярно пил пиво и курил марихуану, чтобы успокоить нервы.
В этой истории именно реакция Рольфа потрясла Дачера больше всего. Отчасти дело в том, что брат с детства был для Дачера опорой: в любом новом городе они оставались закадычными друзьями, вместе исследовали новую местность, обожали теннис и не проиграли ни одного парного матча. Когда семья распалась, они сообща выживали и выстраивали новую жизнь.
При этом Рольф во всем являлся примером для Дачера. Рольф был на год младше, но старшему брату он всегда казался выше, смелее, добрее, – в общем, был для него «самым прекрасным с нравственной точки зрения человеком». Рольф был скромным и не страдал заносчивостью, в отличие от Дачера, который стремился к соперничеству. Рольф везде умудрялся найти беднягу, которого все отвергли, и придумывал способ помочь ему. В каком-то из городов, где семья жила некоторое время, была девочка по имени Элена. Она обитала в какой-то хибаре на краю свалки, явно голодала, волосы у нее вечно были грязными и спутанными – и местное хулиганье без конца к ней цеплялось. Рольф не был ни самым крупным, ни самым сильным в классе, однако именно он все время пытался ее защищать. «Этот парень смел, потому что способен сочувствовать, – думал Дачер, – я тоже хочу быть таким».
Когда переходный возраст закончился и Келтнер начал анализировать, что же произошло с его семьей, он пришел к выводу, что именно из-за любви родителей к сильным эмоциям им всем пришлось пережить столько трудностей. Сам Келтнер всегда был романтической натурой и имел склонность к творчеству, при этом он был прирожденным исследователем, а потому еще в детстве решил, что будет изучать человеческие эмоции и чувства. Восхищение, удивление, радость всегда были важнейшими и для него, и для Рольфа, и для их родителей. Не менее важной оказалась печаль, которую приходилось переживать и самому Келтнеру, и его семье, да и многим из нас.
Одна из важнейших тем в рамках исследований Келтнера – так называемый сострадательный инстинкт, о котором сам Келтнер пишет в книге Born to Be Good («Рожден быть хорошим»)[44]; он полагает, что люди в силу своей природы отвечают на страдания других заботой и состраданием. Как выяснилось, наша нервная система не особенно хорошо различает, мы сами испытываем страдания или страдает кто-то рядом: в обоих случаях она реагирует примерно одинаково. Для большинства из нас этот инстинкт является столь же неотъемлемой частью, как и потребность в еде или кислороде.
Сострадательный инстинкт является важнейшим фактором всей человеческой истории, а также фундаментом мироощущения, основанного на сочетании печали и радости. Слово «сострадание» означает «способность страдать сообща», и Келтнер убежден, что это одно из ценнейших и даже искупительных человеческих качеств[45]. Печаль, из которой рождается сострадание, есть эмоция, направленная на других, она сродни любви и стремлению к единению. Именно это имеет в виду музыкант Ник Кейв, говоря об «универсальной объединяющей силе»[46]. Печаль и грусть – сильнейшие из доступных нам механизмов единения с другими людьми.
Сострадательный инстинкт глубоко укоренен в нашей нервной системе и, похоже, зародился в самом начале эволюции человека как вида[47]. Например, если кто-нибудь вас ущипнет или обожжет, в коре вашего головного мозга тут же активизируется передняя поясная зона, которая сформировалась сравнительно недавно, имеется только в человеческом мозге и отвечает за выполнение сложных действий, – скажем, за расчет налогов или планирование большого мероприятия. Передняя поясная зона точно так же активируется и тогда, когда на ваших глазах ущипнули или обожгли кого-то другого[48]. Келтнер обнаружил, что способность к состраданию проявляется и на более глубинных уровнях нервной системы, сформировавшихся гораздо раньше в ходе эволюции, в частности в зоне, содержащей периакведуктальное серое вещество и расположенной в самом центре среднего мозга. Именно благодаря работе этой зоны матери терпеливо заботятся о своих детях. Проявление способности к состраданию связано и с еще более глубинной и древней частью нервной системы – вагусом, или блуждающим нервом, который соединяет мозговой ствол, шею и грудную клетку; это самый крупный нервный пучок в человеческом организме и один из важнейших[49].
Давно известно, что блуждающий нерв регулирует процессы пищеварения и дыхания, а также сексуальную активность, то есть те функции, которые поддерживают жизнеспособность организма. В ходе нескольких экспериментов Келтнер выявил еще одну функцию блуждающего нерва: когда мы оказываемся свидетелями чьих-то мучений, именно этот нерв позволяет нам ощутить сострадание[50]. Если вы видите фотографию человека, испытывающего острую боль, или плачущего над умершей бабушкой ребенка, блуждающий нерв тут же активизируется. Келтнер обнаружил, что люди с особенно развитым вагусом, или блуждающим нервом (он называет их вагусными суперзвездами), охотнее сотрудничают с другими и имеют более крепкие дружеские отношения. Такие люди (Рольф тому примером) непременно вмешиваются, когда видят, что кого-то обижают или унижают, и готовы потратить перемену на занятия с одноклассником, которому не дается математика.
Келтнер не единственный исследователь, доказавший связь между грустью и стремлением к единству с другими людьми. Джошуа Грин, психолог Гарвардского университета, и Джонатан Коэн, исследователь в области нейронаук из Принстона, обнаружили, что у людей, которых попросили представить мучения жертв насилия[51], активизируется та же зона мозга, что и у матерей, которым показывают фото их младенцев[52]. Джеймс Риллинг и Грегори Бернс, нейроученые из Университета Эмори, заметили, что, когда мы помогаем кому-то, кто в этом нуждается, у нас активизируется та же самая зона мозга, которая «включается», когда мы одерживаем победу и получаем приз или едим что-то очень вкусное[53]. Известно также, что люди, страдающие (или в прошлом страдавшие) от депрессии, чаще смотрят на происходящее чужими глазами и чаще испытывают сострадание[54], а люди, обладающие высокой эмпатией, чаще предпочитают печальную музыку[55]. «Депрессия усиливает нашу естественную способность к эмпатии, – замечает Нассир Гаеми, профессор психиатрии из Университета Тафтса, – и помогает осознать, что взаимозависимость есть неизбежная реальность, а не просто желаемое состояние дел»[56].
Все эти открытия имеют колоссальное значение. Они доказывают, что любая спонтанная реакция сопереживания рождается в той же части мозга, которая контролирует дыхание и пищеварение, где коренится инстинкт размножения и защиты потомства и формируется стремление к награде и наслаждению. Эти открытия доказали, как объяснил мне Келтнер, что «забота есть ключевой элемент человеческого существования, а печаль связана с заботой и неравнодушием; печаль рождается из сострадания».
44
Keltner D. Born to Be Good: The Science of a Meaningful Life. New York: W. W. Norton, 2009.
45
What Is Compassion? // Greater Good Magazine. URL: https://greatergood.berkeley.edu/topic/compassion/definition.
46
Строго говоря, Ник Кейв имел в виду страдания, а не печаль. См.: Red Hand Files. URL: https://www.theredhandfiles.com/utility-of-suffering/.
47
Нейробиолог Джакомо Риццолатти первым обнаружил зеркальные нейроны; это произошло еще в начале 1990-х в ходе его работы с коллегами из Университета Пармы: команда исследователей выяснила, что отдельные нейроны в мозге макак реагируют и когда само животное хватает предмет, и когда оно наблюдает, как этот же предмет хватает кто-то из его стаи. См.: Winerman L. The Mind’s Mirror // Monitor on Psychology. 2005. Vol. 36, № 9 (October). URL: https://www.apa.org/monitor/oct05/mirror.
48
Lamm C., Decety J., Singer T. Meta-Analytic Evidence for Common and Distinct Neural Networks Associated with Directly Experienced Pain and Empathy for Pain // NeuroImage. 2011. Vol. 54, № 3 (February). P. 2492–2502. URL: https://doi.org/10.1016/j.neuroimage.2010.10.014.
49
Stellar J. E., Keltner D. Compassion in the Autonomic Nervous System: The Role of the Vagus Nerve // Compassion: Concepts, Research, and Applications / ed. P. Gilbert. Oxfordshire, UK: Routledge, 2017. P. 120–134. См. также: DiSalvo B., Keltner D. Forget Survival of the Fittest: It Is Kindness That Counts // Scientific American. 2009. February 26.
50
Keltner D. The Compassionate Species // Greater Good Magazine. 2012. July 31. URL: https://greatergood.berkeley.edu/article/item/the_compassionate_species.
51
The Neural Bases of Cognitive Conflict and Control in Moral Judgment / J. D. Greene et al. // Neuron. 2004. Vol. 44, № 2 (October). P. 389–400. URL: https://doi.org/10.1016/j.neuron.2004.09.027.
52
Orbitofrontal Cortex Tracks Positive Mood in Others Viewing Pictures of Their Newborn Infants / J. B. Nitschke et al. // NeuroImage. 2004. Vol. 21, № 2 (February). P. 583–592. URL: http://dx.doi.org/10.1016/j.neuroimage.2003.10.005.
53
A Neural Basis for Social Cooperation / James K. Rilling et al. // Neuron. 2002. Vol. 35 (July). P. 395–405. URL: http://ccnl.emory.edu/greg/PD%20Final.pdf.
54
Low Mood Leads to Increased Empathic Distress at Seeing Others’ Pain / Y. Cao et al. // Frontiers in Psychology. 2017. Vol. 8 (November). URL: https://dx.doi.org/10.3389%2Ffpsyg.2017.02024.
55
Being Moved by Unfamiliar Sad Music Is Associated with High Empathy / J. K. Vuoskoski et al. // Frontiers in Psychology. 2016. September. URL: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2016.01176.
56
Ghaemi N. A First-Rate Madness: Uncovering the Links Between Leadership and Mental Illness. New York: Penguin Books, 2012. P. 85.