Золото Лакро

   - Покажи, как вы это делаете, - сказал он, неожиданно кое-чего вспомнив.

   - Чего показать? - удивилась Бинка.

   - Материализуй чего-нибудь. Вообрази какой-нибудь предмет. Ты ведь из могучих, верно?

   Вопрос, поскольку Радош абсолютно точно знал, из кого была женщина, кормящая грудью его младенца, задавался почти для проформы. Но только почти! И Радош воззрился на свою гостью, ожидая ответа.

   - Мы оба из могучих, - прозвучали слова без эмоций. - И я, и ты.

   И странно распорядилась жизнь! Два года тому назад, услышав из этих же уст утверждение, что он ровня ей, Радош лишь презрительно усмехнулся, но сейчас он был бы черезвычайно разочарован, если бы его "вторая жена" не повторила нечто подобное еще раз. И дело было тут вовсе не в дурацком могуществе - душа Радоша жаждала подтверждения, что и дитя, и мать принадлежат ему по праву, а не по слепой прихоти капризницы-фортуны.

   - Научи и меня материализовывать разные вещи. Наверное, это очень трудно?

   И снова-таки ответ был не в ответе, а в его смысле. Доктор говорил, что это либо очень легко, либо вовсе невозможно. Шла проверка информации.

   - У тебя не получится. Я поставила тебе стационарную блокировку. Под черепную кость.

   И опять же странно: услышав нечто подобное с полгодика тому назад, Радош бы покрылся холодным потом от ужаса. Сейчас же он удовлетворенно вздохнул и вымолвил:

   - Чтобы я, значит, чего-нибудь не натворил?

   Бинка кивнула.

   - Вот, значит, откуда ты в прошлый раз доставала чунг. А мы-то ломали себе головы...

   - Да, - прозвучало равнодушное, - поэтому мне и пришлось это ваше зелье попробовать. Я могу материализовать лишь то, с чем знакома. Иначе ничего не выйдет.

   В углу комнаты между тем прямо из воздуха возникла детская кроватка. Ребенок отпал от груди и, причмокнув, безмятежно улыбнулся. Он спал.

   - Красивый, - произнес Радош, не отрывая глаз от гладкого белоснежного тела, на котором не было ни следочка от перенесенных травм.

   - В папу, - ответствовала женщина, поправляя блузку.

   Зрелище стало менее захватывающим, и Радош смог снова перевести взгляд на младенца.

   - Мой Сандро! - повторил он любовно, когда ребенок благополучно оказался в кроватке. - Мой собственный маленький Сандро!

   - Только не говори мне, что ты мечтал о нем всю жизнь. Мы оба в курсе, что дети для тебя не новость.

   - Не новость, - согласился Радош. - Но не ты им мать!

   - Разве это что-нибудь меняет?

   Голос женщины был по-прежнему бесцветен.

   - Это меняет все! - произнес Радош приглушенно, чтобы не разбудить малыша. - Если бы ты знала, родная, что для меня значит твой ребенок! Когда я впервые увидел Сандро, я подумал: "А вдруг он мой сын?" Понимаешь, он был единственным, кого никто из нас не захотел раздавить! Ты не думай, они ведь были вовсе не плохие ребята, те парни с Лакро, просто им сильно не повезло в жизни!

   - Да, - печально проговорила Бинка, - они приняли смерть как полагается: пощады никто не попросил. Но ты сказал, что подумал, будто Сандро - твой сын.

   - Угу. Дело в том, что двадцать с лишним лет тому назад, когда я был глуп и молод, я имел роман с одной красоткой. Она была эстрадной певичкой в одном из варьете. (Вы знаете подобные заведения, их полно в Космопорту). Когда я с ней окончательно порвал, она вдруг заявила мне, что осталась беременна. Я ее тогда высмеял, сказал, что мало ли от кого она могла заполучить плод. О, она была очень лживой, ей на слово верить было нельзя! Но когда я увидел Сандро, я подумал: "А вдруг та вертихвостка один раз в жизни сказала правду?" Он ведь очень похож на меня, этот твой старший, когда-то я сам был таким же. И волосы у него рыжие, как у той певички.

   - Ты давным-давно знаешь, что Сандро тебе никто.

   - Знаю. Но я слишком хотел, чтобы он оказался моим сыном, понимаешь, родная ты моя, ненаглядная? Ты даже не представляешь себе, какой сюрприз, какой подарок преподнесла мне сегодня! Хочешь, я расскажу тебе про твоего Сандро?

   - Расскажи.

   - Он держался так отменно, что я чуть было не решил, будто он из Галакпола.

   - Теперь-то ты знаешь, откуда он.

   - Да, теперь знаю.

   - Нам пора, - сказала Бинка, когда стрелки настенного хронометра равнодушно отметили, что еще один отрезок времени канул в небытие.

   - Чего пора? - не понял Радош.

   - Уходить. Уже поздно.

   Это прозвучало совершенно неожиданно. Более того, это прозвучало почти как гром среди ясного неба.

   - Чего? - возмутился Радош. - Куда это ты намылилась? У меня разве места нехватка? Постелить негде?

   - Например, в коридоре.

   - Нет, в этой комнате. Если тебе мешает мое присутствие, уйду я.

   - Куда?

   - Хотя бы в тот же коридор.

   - Не мешает. Оставайся, - Бинка помедлила и добавила: - Я привыкла спать на полу.