Страница 25 из 43
– Ты их опоил, Флетчер, сволочь ты коварная!
– Я?! – негодующе вскричал я. – Ни в жизнь бы так не поступил!
– Они пьяны как сапожники, все до единого! – крикнул он, развернулся и глянул за корму. Патрульный катер был уже в миле от нас, и разрыв увеличивался.
– Ты что-то задумал! – визгливо заявил Дейли и полез в карман шелкового пиджака в тот самый момент, когда мы поравнялись со входом в лагуну.
Я распахнул обе заслонки, и «Танцующая» с ревом бросилась вперед.
Все еще шаря в кармане, Дейли потерял равновесие и попятился, не переставая что-то кричать.
Я до упора крутанул штурвал вправо, и «Танцующая» закружилась, словно балерина. Дейли зашвыряло по палубе. Он крепко врезался в боковой релинг, когда «Танцующая» круто накренилась на повороте, и в тот же момент извлек из кармана серебристо-никелированный самозарядный пистолетик – «двадцать пятый», из тех, что принято носить в дамских сумочках.
Я на мгновение выпустил штурвал из рук, пригнулся, схватил Дейли за лодыжки, дернул вверх со словами: «Оставь нас, товарищ». Он перевалился через ограждение, пролетел двенадцать футов и, стукнувшись о релинг нижней палубы, с неопрятным всплеском упал за борт.
Я метнулся к штурвалу, чтобы обуздать «Танцующую», пока она вконец не распустилась, и одновременно с тем трижды топнул по палубе.
Направляя катер в лагуну, я услышал в каюте протестующие возгласы и поморщился от автоматной очереди, напомнившей мне треск рвущейся ткани, – «тр-р-р-р». Пули изуродовали палубу у меня за спиной, пробив в ней неровные дырки, окаймленные белыми деревянными заусеницами. Что ж, очередь хотя бы пришлась в потолок каюты, а посему вряд ли зацепила Анджело или Чабби.
Перед самым входом в коралловые врата я бросил еще один взгляд за корму. Патрульный катер по-прежнему тащился в миле от нас, а голова Дейли болталась во вспененном белом кильватере. Интересно, подумал я, кто доберется до него раньше: пограничники или акулы.
Но у меня не оставалось времени на праздные размышления: «Танцующая» безрассудно бросилась в лагуну, и сложность поставленной перед нею задачи повергла меня в ужас.
Перегнувшись через релинг, я мог бы коснуться разросшихся коралловых выходов – что справа, что слева, – а впереди видел зловещие очертания рифовых клыков, таившихся в неглубокой беспокойной воде. За долгий пробег по извилистой лагуне волны растратили почти всю свою свирепость, но чем дальше мы зайдем, тем воинственнее они станут набрасываться на «Танцующую», и ее отклик на штурвал будет все менее и менее предсказуемым.
Впереди показалась первая излучина. Я повернул штурвал, и «Танцующая» ловко вильнула задом, едва избежав столкновения с грозной коралловой стеной.
Когда я выровнял катер и направил его вперед, на мостик влетел Чабби. Он улыбался до ушей. В таком настроении Чабби бывал лишь по двум причинам, и одна из них – добрая потасовка. Я заметил ссадину на костяшках его правой руки.
– Внизу все тихо, Гарри. Анджело за ними присмотрит. – Он огляделся. – А где полисмен?
– Купается. – Я сосредоточил внимание на лагуне. – Что с патрульным катером? Чем они заняты?
Чабби поискал его глазами:
– Все тем же. Пока вроде не потонули… хотя… – голос его изменился, – ага, началось. Пушку заряжают.
Пока «Танцующая» шла по прямому участку лагуны, я рискнул бросить взгляд за спину и увидел, как дуло трехфунтовки изрыгнуло похожий на перышко длинный штрих белого кордитового дыма. Мгновением позже я услышал свист пролетевшего высоко над головой снаряда, а сразу за ним – выдохшийся отзвук выстрела.
– Готовься, Гарри, сейчас лево руля.
Когда мы вписались в следующую излучину, второй снаряд лег в полусотне ярдов от нас, подняв над мозговиком клуб сизого дыма и осыпав «Танцующую» градом осколков.
На выходе из поворота в кильватере разорвался третий снаряд. За кормой вырос изящный водяной столб – белый и высокий, гораздо выше мостика, – и порыв ветра осыпал нас брызгами.
Мы уже проделали половину пути, и навстречу нам неслись, гневаясь на оковы коралловых стен, злые шестифутовые волны.
Орудийный расчет патрульного катера действовал с опасным непостоянством. Следующий снаряд разорвался в пяти сотнях ярдов за кормой, а пятый пролетел между мною и Чабби, и нас хлестнуло воздушной волной, а меня еще и развернуло возмущенным потоком воздуха.
– Сейчас будет горловина! – встревоженно крикнул Чабби, и я содрогнулся, увидев, насколько сузилась лагуна и как высоки ограждающие ее коралловые подпоры. Они доходили до самого мостика.
Невозможно было представить, что «Танцующая» протиснется в столь узкое отверстие.
– Ну, погнали, Чабби, скрести пальцы! – Я на полном ходу направил катер в бутылочное горлышко.
Чабби обеими руками вцепился в релинг, и я подумал, что нержавеющая сталь вот-вот прогнется под его хваткой.
Мы прошли уже полгорловины, когда со скрежетом врезались в риф. «Танцующая» накренилась и запнулась.
В этот момент у борта лег еще один снаряд, осыпав мостик кусочками коралла и гулкими стальными осколками, но я, не обратив внимания на взрыв, пытался вывести катер из бутылочного горлышка.
Отвернул от стены и услышал резкий скрежет по правому борту. На секунду мы накрепко застряли, а потом накатила очередная зеленая волна, приподняла нас, вырвала из коралловой пасти, и мы вышли из горловины: «Танцующая» снова помчалась вперед.
– Сбегай вниз, Чабби! – крикнул я. – Проверь, жив ли корпус!
Чабби посекло осколком, и с подбородка капала кровь, но он мигом соскользнул в кокпит.
«Танцующая» вышла на прямой и относительно безопасный отрезок пути, и у меня появилась возможность оглянуться на патрульный катер. Он почти скрылся за коралловой глыбой, но пушка по-прежнему стреляла – торопливо и куда придется. Похоже, катер лег в дрейф у входа в лагуну – наверное, чтобы подобрать Дейли, – и я понимал, что Дада уже не пустится в погоню: чтобы обойти Дедов с другой стороны, ему потребуется часа четыре.
Впереди показался последний поворот, и «Танцующая» вновь коснулась рифа, и мне показалось, что коралл царапнул не корпус катера, а мое сердце. Затем мы наконец вырвались в глубокую заводь с береговой стороны главного рифа: круглую, словно стадион, диаметром ярдов триста, огражденную коралловыми стенами и открытую исступленным волнам Индийского океана лишь со стороны Артиллерийского пролома.
У плеча возник Чабби:
– Цела-целехонька, Гарри. Ни единой пробоины.
Я мысленно зааплодировал моей красавице.
Теперь мы впервые оказались как на ладони у артиллерийского расчета, находившегося в полумиле от нас по ту сторону рифа, – и я, развернувшись в заводи, ненароком подставил «Танцующую» бортом к линии огня. Словно почуяв последний шанс, трехфунтовка принялась осыпать нас снарядами.
Они падали в воду, вздымая высоченные фонтаны – слишком близко, не оставляя мне времени на размышления. Я снова развернул «Танцующую», направил ее на узкий пролом и позволил ей мчать прямиком к пробоине в Артиллерийском рифе.
Доверился ей; но когда мы прошли точку невозврата, живот у меня скрутило от ужаса: стоило лишь взглянуть за пролом, в открытое море, и мне показалось, что впереди дыбится целый океан, готовый обрушиться на хрупкое суденышко, словно неукротимый монстр.
– Чабби, – глухо позвал я, – ты только глянь.
– Гарри… – прошептал он, – сейчас самое время помолиться.
Но «Танцующая» отважно шла навстречу обезумевшему голиафу океанских вод.
Он надвигался, шел в атаку, набычив чудовищные плечи, зеркальной зеленой стеной вздымался все выше и выше, издавая звук, похожий на шелест и треск пожара в сухой траве.
Поверху прошел еще один снаряд, но я едва заметил его, потому что «Танцующая», гордо задрав нос, принялась взбираться на громадную водяную гору.
Высокий бледно-зеленый гребень волны уже начал загибаться вперед, но «Танцующая» шла вверх плавно, будто на лифте.
Палуба круто накренилась, и мы, беспомощные, вцепились в релинг.