Наследница Бабы-Яги

— Нравится, нравится. Чай?

— Давай.

— Сейчас ещё Коту корма положу… Надо будет спросить у него, подходит ли ему такая еда, раз уж он теперь разговаривает. Вдруг сказочные коты едят какую-то сказочную еду?

— Корм сойдёт, не сухой — уже подарок, — Кот вальяжно зашёл на кухню. — Только, будь добра, на стол миску поставь. С пола есть — то ещё удовольствие.

— Как скажешь, — покивала, поставила вымытые миски на стол, в одну налила водичку, в другую выдавила корм из мягкой упаковки. — А ты чего это разговариваешь? — опомнилась. — И спал так долго?

Кот не ответил, запрыгнул на стул, положил передние лапы на стол и принялся есть. Я тоже села, переглянулась с Петей и отпила чай. Так просто от Кота не отстану, пусть объясняется.

— В Нави хорошо зарядился, вот и разговариваю. Потому и отсыпался, — буркнул Кот в миску.

— Так! — я отпила чай и прокрутила в голове вчерашние вопросы. Вспоминаться они не хотели, вот совсем, что ужасно злило. Ладно, спрошу про печь и клубочек…

— Поесть дай, — только и ответил Кот.

Дала. Молча ели, причём Кот свой корм прямо-таки смаковал, хотя обычно сметает всё за секунду. Ещё и на блинчик мой позарился, но я не жадная, поделилась.

— И? — поторопила его, как только он закончил.

— Так, слушай внимательно, кто знает, сколько я ещё разговаривать смогу. Первое — печь. Она, конечно же, волшебная, ты про это и в интернетах прочитать сможешь: испокон веков Баба-Яга на печи лежит — нос в потолок.

— Вынюхивает, что в лесу её происходит, — добавил Петя.

— Вот-вот, — кивнул Кот. — С печи весь лес видно, но словами не объяснить, самой придётся полежать. Где беда произойдёт, помощь нужна, интересное что твориться или кто Ягу ищет — печь сообщит сигналом.

— Каким?

— В голову сообщит, а как это происходит — словами не сказать. То ли образы видятся, то ли слышится что-то. Волшба древняя, сложная, сто раз уже переживал это, да никак не пойму устройство… Так вот! Если печь непонятно что показала или подробности нужны, тогда к блюдцу обращаться нужно, к тому, что висит в зале. Много таких в мире сделали, но это — самое сильное, древнее. Просто просишь, оно и показывает.

— Например? — не смогла представить.

— Пошли, — Кот спрыгнул со стула и пошагал в зал. Мы — за ним.

Только сейчас я осознала, что диван стоит странно — прямо напротив настенного блюда, как обычно ставят перед телевизором. Кот запрыгнул на кожаную обивку и посмотрел на нас.

Тоже сели, Кот подождал, когда мы перестанем вертеться, и заговорил:

— Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, покажи мне и города, и поля, покажи мне и леса, и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту, всю родимую Русь-матушку.

Раздался звук, словно ветряные колокольчики зазвенели, послышалось шуршание полей, морской прибой, шелест листьев. Блюдо засветилось, да так ярко, что пришлось прищуриться, а когда свет затих, по серебряной кайме катилось самое настоящее яблоко: раз кружок, два, словно кто-то по ту сторону блюда придерживает яблоко магнитом.

Полированная плоская поверхность, обычно отражающая помещение, вдруг зарябила, поплыла, и мы увидели, словно снятый с высоты птичьего полёта, лес, залив.

Взор переместился, показывая питерскую «Кукурузу», вновь убежал к воде, к Балтийскому морю. Картинка мигнула, и теперь блюдце показало нам поля, затем, высотки, кажется, «Москву-Сити». И снова леса, поля, озёра, дома — деревянные и каменные, развалины и современные постройки, невероятную по своей монументальности скульптуру «Родина-мать», Новгородский Кремль…

— Божечки… — прошептала, заворожённая. Казалось бы, ничего удивительного для человека ХХI века — своего рода телевизор, но нет. Блюдечко показывало совершенно иначе и больше походило на окно. Звуки, лёгкий ветерок, даже запахи ощущались, казалось, можно протянуть руку и провалиться в этот круг. Никакой телевизор не способен передать изображение столь точно.

— Попроси, что или кого хочешь увидеть, и оно покажет, — подсказал Кот.

— Покажи Незабудковых, — шепнула, не в силах говорить громче.

Картинка переменилась, теперь мы видели ночной город, отель, окно. Дальше окна блюдечко не заглянуло.

— Странно… — пробормотал Кот.

— Это удивительно! — Петя подскочил. — А меня оно послушает?

— Раз разбудили уже, то и тебя послушает.

— Покажи моих родителей, — тут же попросил Петя, и мы увидели песочный пляж с кучей народа, и двоих, лежащих на шезлонге, со шляпами на лицах.

— А как оно поняло, какие именно Незабудковы мне нужны?

— Потому что ты спросила о конкретных, держа эту мысль в голове. Попросила бы всех Незабудковых показать — сидели бы мы тут, подглядывали за каждым однофамильцем.

— Ого…

— Вот тебе и ого, — Петя хрустнул костяшками пальцев. — Блюдечко, покажи-ка нам Царство Кощеево.

О, вот это я понимаю — рабочая хватка! Села поудобнее, приготовившись наблюдать, но Кот закрыл лавочку — то есть попрощался с блюдцем, стоило ему отобразить дремучий чёрный, словно пожжённый, лес.

— Эй! — возмутилась.

— Не «эйкай» мне тут! — Кот спрыгнул с дивана. — Ничего понятного для себя вы там не увидите, да и Кощеи могут засечь — проблем потом не оберёмся. Мы же к ним с просьбой идём, после такой наглости они и послать могут на все четыре, а то и десять!

— Десять?.. — задумчиво протянул Петя, а я не стала вдаваться в кошачьи речевые обороты, сказала только:

— Нам всё равно нужно узнать, что там да как!

— Книжки для того и нужны, а у блюдца можно информацию спросить, без подглядываний.

— Это как?

— Каком кверху! — рявкнул Кот. — Просишь данные, оно тебе показывает. Как ваш, этот, как его… «Гугл».

— Ого…

— Блюдечко… — тут же решил проверить Петя, но Кот его прервал строгим:

— А ну цыц! Нечего силы попусту растрачивать. Нам до того, чтобы владения кощеевы изучать, ещё столько разобрать надо, что вы на стену полезете! Так что не суйтесь впереди ведьминой метлы, сидите на попе ровно. Сначала постепенно изучите всё, что касается Нави, близлежащие территории исследуете, с местными познакомитесь. Там дальше выживать будете учиться, явно же домашние детишки, а путь долгий предстоит — по всем Навьим буреломам. Да и… — Кот тяжело вздохнул.

— Что «и»? — поторопила его.

— Вас там первый же упырь схарчит — не подавится, неумёх таких.

— Упырь? — почувствовала, как волоски на руках зашевелились. Хотя чего я хотела? Уже ведь читала о том, что Навь полна нечисти всякой. — Вот же… И как нам вообще там выжить, с такой флорой и фауной?

— А вот не знаю, — Кот запрыгнул на печь, растянулся, вылизывая переднюю лапу. Остановился. — С ведьмой, оно проще бы было: кто в здравом уме, пусть даже и нечисть, на ведьму полезет? А тут… Будем по Лияшиным закромам искать обереги да амулеты, всё равно делать нечего — к Кощеям надо, — и он посмотрел на меня долгим непонятным взглядом.

— Надо, конечно, — медленно кивнула. Кот тяжело вздохнул и продолжил вылизываться.

Сказ шестнадцатый. О белках, Волке и об искренних благодарностях, что внутри хранятся

Петя выцепил пару книжек из шкафа под недовольным кошачьим взглядом и ушёл по своим петьковским делам. Я же решила наведаться к Черепу в подвал, куда, по словам Кота, он всё время отчаливает. Тем более подвал уже не кажется таким страшным, и как раз там хранятся некоторые редкие артефакты, которые стоит изучить.

Череп обнаружился не в подвале, а в чулане — спал себе мирно в уголочке. Он сопел, а в глазницах, как потухшие угольки, с каждым вздохом слегка разгорался потусторонний свет. Решила его не трогать.

В подвале так ничего и не поменялось, я только порадовалась, что никакой пыли и паутины.

— Домовой, — проговорила вслух, вспомнив слова Кота. Точно ведь домовой старается, а я ему ни «здрасьте», ни «до свидания», ни «спасибо», ни даже блюдце с молоком. — Спасибо тебе большое за труд. Если тебе нужно что-то, то ты подай знак какой, может, из еды что-то особенное? А то я совсем не разбираюсь, как с домовым уживаться.