Грезы

— Ты так увлеченно о ней говоришь, — тягуче заметила подруга. Казалось, даже тембр ее голоса изменился.

— Не преувеличивай. Мне нравится ее политическая программа. Она не просто постулирует идею всеобщего благосостояния, а четко описывает необходимые меры, и они довольно изобретательны, а главное — действенны. К тому же, я поспорил с одним нашим общим знакомым на довольно крупную сумму, что ее переизберут на второй срок, в чем я абсолютно уверен. Так что это всего лишь меркантильный интерес.

— О, нет… тут интерес совсем другого рода, гораздо более потаенного… — она плавно потянулась к нему через столик, еле уловимо наклоняясь все ближе. Гул в зале стих. Ее пальцы бархатно скользнули по его ладони, в глазах зажглись болотные огни. Благочестивые матроны, хрустя шеями, по-совиному вывернули головы в их сторону и уставились на их пару немигающим взглядом.

— Дорогая, вспомни о приличиях, ты привлекаешь внимание, — иронично прошептал он.

— Напомни, как выглядит госпожа премьер-министр? — не обращая внимания на его реплику, вкрадчиво спросила милая подруга. Она вела себя очень странно. Необычно даже для нее. Свет позеленел, теперь зал походил на аквариум. Это было неправильно. Что-то было здесь не так. От чая понесло тиной и стоячей водой. Он сделал что-то не то, сказал лишнее… Надо отвлечь внимание. Сменить тему. Иначе она поймет все неверно и уйдет. Оставит его одного. А он не в состоянии провести еще один вечер наедине с собой.

— Я не понимаю, к чему вопросы о других, когда рядом со мной прекраснейшая из женщин. Поэтому давай вернемся к планированию нашего многообещающего вечера. И хватит гипнотизировать меня, оставь эти низкопробные уловки для своих преданных фанатов.

Она замерла на мгновенье, а затем ее губы медленно расплылись в хищной улыбке. Маска недалекой светской львицы была сброшена, и теперь он видел ту, с которой не мог навсегда попрощаться долгие годы — порочная, уверенная в себе гадюка.

Она расслаблено откинулась на спинку стула и поднесла к губам горячую чашку. Сизый дым льнул к ее бордовому рту, пока она, облаченная в чувство превосходства, давала себя рассмотреть. Четкие движения и гибкие позы приковывали его взгляд к этой хищной женщине. Гадюка точно знала, что именно эти мгновения тишины, пока она молчала, а он ощупывал ее взглядом, распаляли желание вернее, чем все ее фальшивые уговоры до.

Допив чай, она собралась покинуть его:

— Если в течении 10 минут ты свернешь в переулок, то тебя ждет небольшой подарок за вступление в игру.

Он молча проследил за ее плавной походкой, начав отсчет. Конечно же, он примет приглашение. Но не собирается бежать ради ее «приветственных» подачек. Он давно усвоил основное правило приятного вечера — томить на медленном огне.

Он остановился на малолюдной улице и заглянул в арку между домами, что вела к тускло освещенному дворику. От дальней стены отделился силуэт. Когда она успела сменить строгий наряд на белый плащ с капюшоном? Не важно. Главное, что она ожидала на выходе из арки, приглашая в царство теней. Он сделал шаг навстречу — и игра началась.

Острый удаляющийся стук женских каблучков и вслед на ним — его твердая поступь. Ритм шагов разгонял кровь, распалял желание. Она отлично подготовилась, продумав детали их маленького приключения: светлый плащ резко выделялся в ночи, делая цель заметнее, создавая иллюзию легкости добычи. Но это была лишь уловка. Ему придется потрудиться, чтобы поймать этого быстрого зайчонка.

И маршрут она тоже продумала. Он понял это, когда чертовка остановилась возле китайских фонарей, наполненных мерцающими светлячками. Тревожные блики окрасили ее белый плащ красными разводами и подчеркнули ядовитую ухмылку — время для обещанного подарка. Не дожидаясь, пока он сократит дистанцию между ними, она распахнула плащ.

Все так же каждый дюйм ее тела ниже подбородка был покрыт тканью платья. Вот только здесь не было ни капли былой благопристойности — прозрачное кружево скрывало столь мало, что он четко разглядел чулки и полное отсутствие иного белья, и это заставило его на мгновенье замереть на месте. Она медленно потянула вверх подол платья, и ажурный цветок мягко заскользил по ноге, обтянутой чулком. Он не отрываясь следил за этим путешествием, почти физически чувствуя гладкость капрона и шершавость кружева. И вот наконец — край чулка. А вслед за ним — обнаженная кожа. Дюйм, затем еще один. Он сглотнул вязкую слюну. Его ладонь почти зачесалась от желания прикоснуться к бархату бедра, скользнуть по нему сначала легко, невесомо, а затем усилить хватку, впиться пальцами, погружаясь в эту податливую мягкость и оставляя багровые синяки. Завороженный, он начал осторожно приближаться.

Он был уже так близко к цели, когда она резко запахнулась и начала их догонялки. Стерва поманила куском аппетитной плоти и выхватила ее прямо у него из-под носа. Это она зря — он сильнее и быстрее, он получит свое.

Он преследовал ее как почуявший кровь хищник. Она петляла по подворотням, повышая градус агрессии в его крови. Это были своего рода поддавки — когда он терял ее из виду, она намеренно мелькала краешком светлого плаща из-за угла. Когда она уставала, и дистанция между ними сокращалась настолько, что оставалось только протянуть руку — он начинал насвистывать себе под нос и переходил на неторопливый чеканный шаг. Один раз он все же схватил ее и прижал к стене. Ее грудь вздымалась высоко и часто. Интересно, это от бега? Или все же от предвкушения? Не важно, главное, что это красиво. Он потянул руку, чтобы сжать эти манящие холмики, но звонкая пощечина прозрачно намекнула, что дама требует продолжения погони. Он дал ей небольшую фору, и пока смотрел вслед, с удивлением подумал, что ему нравится бежать за ней, но никак не вместе с ней.

Вслед за ней он заскочил в какой-то дом и помчался вверх по мраморной лестнице. Она заскочила в квартиру и попыталась спешно запереть дверь, но он с разбегу снес эту несущественную преграду.

И вот они в замкнутом пространстве.

— Больше не сбежишь, зайчонок, — скалится он.

Она настороженно пятится от него по комнате, натыкается на столик, вслепую пытается нащупать хоть что-то, что отсрочит неизбежный финал их погони. Он с легкостью уклоняется от летящего в его сторону пресс-папье, не переставая глядеть на нее. Она делает отчаянную попытку убежать в соседнюю комнату, но он настигает ее, хватает за волосы и опрокидывает лицом в шелковое покрывало кровати. Она вырывается, кричит, пытается сбросить его. Но это все уже не важно — она в его руках. Он лишь сильнее вжимает левой рукой ее голову в покрывало, чтобы заглушить крики и срывает плащ. Его приветствует причудливая деталь платья — серебряная змея, пригретая на обнаженной спине. Правой рукой он властно оглаживает оголенную кожу, пробирается под кружево платья и скользит далее по груди, пока не сжимает сосок. Она вскрикивает, но уже не так строптиво. Он слышит в этом возгласе нотки удовольствия, а потому тянется губами к ее уху, почти ложится на нее, дав прочувствовать вес его тела. И тихо шепчет:

— Попалась!

Она снова пытается его сбросить, брыкается, но от этого лишь рвется тонкое кружево, а его рука теперь свободно перемещается с груди на живот и ниже, меж ее ног, которые она плотно сжимает. Его пальцы настойчиво скользят глубже, погружаясь во влажный жар. И она не может сдержать тягучий стон. Волна удовольствия заставляет ее изгибаться и плотно прижаться ягодицами к нему.

— Нравится? — снова шепчет он ей на ухо, не прекращая творить волшебство умелыми пальцами.

— Да… — стонет она в ответ, продолжая прогибаться в пояснице.

— Тогда задери платье. Только медленно, — он ни на секунду не собирается выпускать ее из капкана своих рук. Она повинуется, и ткань с легким шорохом скользит вверх, обнажая бедра и ягодицы. — Хорошая девочка. А теперь расстегни мои брюки.

Ей неудобно, она делает это вслепую, протянув руки себе за спину. Но его пальцы, танцующие на клиторе, отлично мотивируют ее.