Грезы

========== Пролог. Колыбельная ==========

Драко любил вечерние прогулки вокруг пруда в парке. Близость к природе стала неожиданно приятным дополнением к уединенности его новой квартирки. «Странный выбор жилья для аристократа, пусть и опального», — кривились обломки старого порядка, до сих пор кичившиеся своей родословной. Но Драко было плевать на мнение людей, благоразумно обеспечивших себе непричастность к событиям в Малфой-мэноре. Что действительно не давало ему покоя, так это чувство беспомощности, которое смутным эхом разносилось по комнатам родного дома. Сохраняющий снаружи былой блеск и величие, рожденный из надежд и стремлений многих поколений, мэнор был осквернен. Более не уютное родовое гнездо, а вместилище жутких воспоминаний и несбывшихся ожиданий, наполненный исключительными магическими чудесами и великими произведениями искусства, теперь его удел — одиноко пустовать и покрываться пылью забвения.

Покинув мэнор, Драко с облегчением нашел убаюкивающую предсказуемость в квартирке на окраине города, на границе с парком. Природа позволяла сохранять душевное равновесие. Здесь никто не нарушал его покой и уединение, здесь можно было забыть о сложностях на работе и в жизни, перестать доказывать всему миру свое право на существование. Под тихий шорох гравия мечущиеся в его голове мысли затихали, запах зелени и воды понижал градус эмоций, а желтый свет фонарей дарил уют. Альтернативные варианты поддержания баланса нравились Драко гораздо меньше — он либо терял остатки гордости и начинал ходить к психотерапевту, либо становился алкоголиком, регулярно заливающим бесцельность существования с друзьями, такими же отверженными, как и он.

Вечерняя прогулка в городском парке, старом и запущенном настолько, что это был почти лес, стала его ритуалом. Он приходил сюда сразу после захода солнца, чтобы застать переход вечерних сумерек в ночь. Темнота ласково опускалась на него мягким одеялом, согревая освещенными окнами далеких многоэтажек. Желтые фонари вдоль парковых дорожек приглашали в уединенное путешествие под аккомпанемент сверчков и успокаивающего шепота ветра. В эти моменты было легко ощутить себя единственным человеком в целом мире — не существовало долга, привязанностей, беспощадного порядка вещей. Шагая по гостеприимной дорожке, Драко в один вечер воображал себя исследователем первозданного леса, в другой — его всесильным повелителем. Он представлял себя суровым волком, что выслеживал в загадочных дебрях быстрого зайца, и честным тружеником муравьем, что с единомышленниками строит лучший мир вопреки суровым обстоятельствам.

Но бывали дни, когда полет его фантазии нарушали бесцеремонным вторжением. Иногда это был пожилой волшебник, степенно гуляющий с бульдогом. Драко недоумевал, как можно по собственной воле завести такую мерзкую собаку — косолапую, вечно слюнявую и с несуразной приплюснутой мордой. Собственно, с этого размышления и началась игра «Кто этот дед?», суть которой была в разгадывании истории жизни незнакомца. Сноб-интеллектуал, распугавщий всех знакомых высокомерной тирадой “Только недалекое ничтожество может не замечать благородной стати этой исконно английской породы собак”? Или же несчастный, покинутый родными глава семейства “Только собака никогда не предаст”? А может застенчивый, жаждущий любви неудачник “Моя единственная обязательно узнает мою чуткую натуру в этом милом песике”? Драко больше нравилась версия с ожидающей дома милой старушкой. Однако цинизм нашептывал, что бабуля, существуй она на самом деле, хоть раз выбралась бы на прогулку с нежно любимым супругом.

В другие дни это была бегунья. Слава Мерлину, что они не пересекались — она облюбовала противоположный берег пруда. Однако ритмичный хруст гравия настолько не соответствовал естественному хаосу лесных звуков, что мгновенно уничтожал окружавшую Драко идиллию. Поначалу это бесило. Но со временем Драко начал воспринимать ее как диковинную птицу, за стремительным полетом которой ему посчастливилось понаблюдать украдкой. Ее яркие кроссовки напоминали пару снитчей — то ли танцующих, то ли заигрывающих друг с другом. Надо признать, бегала она красиво, а главное — целеустремленно. Порой Драко задавался вопросом — она бежала от демонов прошлого или навстречу прекрасному светлому будущему? И почему ее бег никак не ассоциировался с настоящим, с сиюминутным моментом, где она была молода и успешна? Временами Драко ловил себя на мысли, что хотел бы бежать вместе с ней, но быстро заключал, что восхищаться со стороны ему нравится больше.

Сегодня он был совершенно, идеально одинок в своей прогулке. Его губы медленно растягивались в умиротворенной улыбке. Его внимание рассеялось, он чувствовал единение с окружающим миром, поэтому не сразу обратил внимание на изящный силуэт, показавшийся далеко впереди. На огромном валуне, что лежал в пруду вблизи берега, глядя на луну, сидела девушка. Обнаженная спина, хрупкие плечи. И волосы — длинные, густые, зеленоватые. Наверно, в воде их можно было спутать с гибкими коварными водорослями, что обвивают ноги и тащат беспечных на дно. Она неторопливо расчесывала их и заплетала в косы, не забывая украшать цветами, что были разбросаны вокруг. Незнакомка нежно улыбалась луне и пела на древнем языке. Драко не понимал ни слова, но в хрустальном голосе слышались обещание и зов. Хотелось вечно слушать эту чарующую песнь, раствориться в ней и воспарить к звездам, забыв об всем на свете. Драко завороженно подходил все ближе и ближе, следуя за натянутой призрачной нитью голоса. Вот он уже мог разглядеть ее милое личико и пухлые губы, с которых срывались древние слова. Его охватило понятное любому мужчине предвкушение. Хотелось броситься к этой нагой нимфе и осыпать ее тело иступленными поцелуями.

Луна окрасилась кровавым светом затмения. Красавица ни на мгновенье не прекращала петь, и все же ветер донес ласковый шепот «Поцелуй меня». Она взглянула на него своими огромными глазами. Казалось, этот взгляд проник в самые темные закоулки его души, осветив их болотными огнями. Она рыскала в разуме Драко, как будто что-то искала. Его мир сузился до замысловатой вязи песни и глаз, что затягивали его как темный омут, и Драко не был уверен, кого же он встретит на глубине — прекраснейшую из женщин или сказочного монстра. Там мелькали бесформенные тени эмоций незнакомки, которые он не мог ухватить и понять. Пока не разглядел главное чудовище этих вод — безобразного огромного сома, имя которому Голод.

Чувство опасности мгновенно развеяло наваждение. Песнь разлетелась хрустальными осколками разочарованного стона. Драко понял, что стоит по пояс в воде, а незнакомка протягивает ему руки, обещая ядовитый поцелуй. Как только чары спали, она с достоинством поднялась на ноги и, не сводя с него взгляда, сладко потянулась, давая рассмотреть свое гибкое тело, что купалось в кровавом мареве затмения. «Еще увидимся», — прошептал ветер, и чертовка нырнула в озеро.

Драко начал выбираться из воды, радуясь, что обошлось без свидетелей его сексуального умопомрачения. Вот же черт, что это за тварь? Его истязаемому воздержанием организму было все равно, он требовал разрядки. Драко был уверен, что отсутствие личной жизни аукнется ему сегодня ночью эротическими снами.

Комментарий к Пролог. Колыбельная

С дебютом меня! Немного не успела к Хеллоуину, но надеюсь, эта работа продлит послевкусие праздника.

Пожалуйста, пишите комментарии, мне очень важно знать ваше мнение!

========== 1. Летаргия ==========

Он только что победил грозное чудовище, что охраняло замок. Они сражались до самой ночи. Сейчас он шел через пустые залы, в которых цвело запустение и колючие кусты невинно-белых роз. Причудливые тени сопровождали его в неверном свете люмоса. Он устало брел по замку с твердым намерением овладеть своим трофеем.

Он знал, что его ждали, молились о его пришествии, а потому без колебаний вторгся в девичью спальню. На полках, столах и полу горело множество оплавленных свечей, заливая комнату подводно-голубым сиянием. Возле стрельчатого окна с причудливой решеткой сидела дева, безмолвно глядящая на лиловый туман, что поглощал изможденную пустошь. Ее лицо покрывала паутина вуали, тонкой настолько, что не скрывала мутной печали сапфировых глаз. Она была неподвижна, словно беспечная бабочка, навечно застывшая в вязкой магии замка. После пролитой крови и грязи битвы ее красота особенно ярко ослепляла его. Он бережно провел огрубевшим пальцем по мраморной щеке. Тепло мужской руки вывело ее из спячки — губы разомкнулись и глубокий вздох ознаменовал победу над оцепенением.