КЖД III

Он спокойно оттолкнулся носками от почвы, немного взлетел вверх, схватил гиганта за плечи, впился в них мощными пальцами, закинул их дальше, сцепил его шею в мощный захват и неспешно обхватил за спиной ногами. Гигант всё ещё не делал попыток остановить его, то ли он был слишком глуп, то ли просто не верил в то, что такая букашка, как Кальдур, сможет причинить ему вред.

Ни Цинния, ни Китрус, ни кто-либо ещё из старших кайрам никогда не говорил про технику, которую Кальдур собирался применить. Она считалась настолько опасной, что даже не рассматривалась для условий реального боя, и достоверно не было известно, чтобы хотя бы кто-то смог применить её успешно. О ней иногда говорили молодые и неопытные кайрам, как о некоем приёме последнего шанса, который в теории должен победить любого противника.

Мрачный Колосс был на удивление спокоен внутри и не замешкался принимая Форму Пространства. Выпустил из своего нутра достаточно энергии, чтобы открыть портал. Совсем недалеко, метров на пятьсот, обычный слабый портал на одну персону. Точнее на полторы. Одного Кальдура. И примерно половину гиганта.

Мощь портала была таковой, что он, при неумелом использовании, легко вырезал в любом пространстве сферу от своего появлении, и переносил всё содержимое этой сферы в точку назначения. Неважно насколько крепким был материал, портал всегда справлялся. На этот раз Кальдур был неуверен, что даже такое разделение убьёт гиганта. По тому, что они видели в прошлой битве — тому ничего не стоило восстановить даже такое повреждение.

Поэтому Кальдур отдал ещё один приказ. Последний.

Колосс согласился с ним. Это тот самый случай. Чудовище может выследить их и будет преследовать, пока не убьёт. Нужно остановить его.

Портал раскрылся. Чёрно-фиолетовые огни увлекли Кальдура, забрав с собой верхнюю половину чудовища. И это был билет в один конец. Кальдур не стал открывать дверь наружу. Вместо этого он активировал Форму Разрушения.

Его болтало и швыряло во вспышках света и невесомости, верхняя половина гиганта ожила и начала бороться с ним, но было уже поздно. Синие молнии на матовой тёмной стали набрали скорость, покрыли её паутинками и броня лопнула.

Виденье 29. По капелькам с гор

Боль и тошнота накатили снова и прогнали тревожный сон.

Дукан с трудом открыл глаза и не смог удержать стона, который отражал весь испытываемый им ужас. Он думал, что умирает. Он ощущал одновременно вращение всего своего тела вокруг нескольких осей, мертвенную слабость, когда тяжёло давалось даже поднимать грудь, чтоб вдохнуть, и невероятное желание проблеваться. Чувство времени и всякие ориентиры среди его мыслей спутались, и он не знал, где он находится, сколько прошло времени и сколько ему осталось мучится.

— Ты потерял много крови, господин. Не пытайся говорить, скоро тебе полегчает. Воды Оточ уже делают своё дело, ты выживешь. Ты в безопасности.

Он не узнал сосредоточенный женский голос, поток образов в его голове сменял один на другой. Он то был маленьким, то взрослым, то совершал неприятное, то оставался в моментах, которые считал счастливыми. Снаружи его иногда слепило солнце, он слышал стоны, тихую ругань и жужжание назойливых мух.

— Б..ть!

Словно по щелчку пальца всё это испарилось, и он почти мгновенно вернулся в своё тело. Тошнота и слабость атаковали его одновременно, но сильнее всех ударила боль. Она была такой сильной, что он на несколько минут впал в панику, и если бы у него хватило сил — поднялся бы и попробовал убежать от неё прочь.

— Больно? — спросило размытое пятно голосом Аниже.

— Б..ть! Ещё как! А-а-ах-х! Б..ть!

Дукан не узнал свой голос. Будто бы говорила девчонка, настолько он был слабеньким и тонюсеньким. Ему стало стыдно, но он был благодарен, что не видит себя в эту минуту со стороны.

— Я буду ходить? — спросил он, попытавшись успокоить голос.

— И не только под себя, — Анижа попыталась успокоить его применив немного старой доброй издёвки. — Ноги и спина целы. Так больно потому сразу несколько костей сломано. И потому что тебя нашли слишком поздно и по ранам пошло заражение. Скажи спасибо Кальдуру, что он не отдал мне всю Воду, и осталось на такой случай.

— Су-к-к-ха-а… на стену лезть охота… То чудовище…— приступ тошноты снова обрушился на Дукана, он издал несколько гавкающих звуков, задышал сильнее, облизнул губы, но всё-таки смог выдавить из себя. — Они победили?

— Да, — она тяжёло вздохнула. — Мы в безопасности. На счёт твоей боли. Есть дурман, есть хорошие грибы и есть смесь, от которой ты будешь спать пару дней.

— К черту всю эту знахарскую хрень… вина крепкого и трубку мою, притащишь?

— Хмельное нельзя при таких травмах. — она немного поборолась с его щенячьим взглядом и устало вздохнула. — Ладно, сейчас попрошу, чтобы кто-нибудь сходил.

***

Следующее пробуждение было ещё резче.

Он просто пришёл себя, застонал, и тут же в его поле видимости возник мальчишка лет десяти, который протянул ему полупустой бурдюк с вином. Дукан было хотел осыпать его ругательствами за подобное неуважение, но быстро понял, что пить из него лёжа куда удобнее, чем из кружки. Как только он закончил пить и придушил позывы шокированного желудка, ему почти сразу протянули уже подожжённую трубку, которой его тело порадовалось несказанно. Вино докатилась только до его нутра, и ещё даже не собиралось бить в голову, но он сделал буквально три затяжки и был уже пьян в сопли.

Его левая рука была намертво примотана к телу, он заметил это только сейчас. Она невыносимо затекла, чесалась и болела разом, но очень быстро этот дискомфорт был придавлен ещё одной подоспевшей порцией пойла. Перед его глазами снова закружились карусели, и он почувствовал слабость, но от хмеля эти чувства были куда более приятными и знакомыми. Он смог расслабиться, откинуться на подушку и простонать уже от удовольствия, и того, что ему полегчало.

Итак, он снова был жив. Не в первый раз, как можно заметить, и желательно не в последний. Такие вот стычки и раны всё ещё были ему в новинку, не шли ни в какое сравнение с тем, что он делал для Тайной Службы. Там бы посчитали подобные «работы» грубыми и неотесанными, но он бы посмотрел на их ублюдочно-холодные лица, переживи они хотя бы одну такую мясорубку.

Он был жив и не стал калекой. Это уже победа. Дукану повезло в очередной раз, если можно так назвать знакомство с жричкой и местным военачальником. Он лежал в просторной и полностью закрытой палатке, на неплохой кровати, с двумя куда более тяжёлыми и оттого тихими соседями. И за ним даже присматривали, не давали подохнуть как псу в канаве. О чём ещё можно мечтать?

Анижа заглядывала к ним раз в полчаса-час и осматривала, всякий раз подбадривая Дукана, а пацанёнок исправно заряжал ему трубку и подтаскивал горячительное, чередуя его с обильными порциями воды или прохладного чая с мёдом. Он не был дураком, хотел скорее перестать разлёживаться, и старался соблюдать все просьбы Анижи.

Правда, ближе к вечеру это чуть не закончилось конфузом. Всей жидкости, что он впитал, нужно было куда-то деться. На его панические вопли прибежал пацан и предложил ему справить лёжа в некое подобие деревянного тазика, на что маленький чертёнок был послан на хрен, а Дукан упал с кровати. При помощи мелкого, потока ругательств, и всего раза три потеряв сознание, ему удалость переместиться к краю палатки и сделать все свои дела на улицу через откинутый полог.

Это только подстегнуло его в выздоровлению.

На день третий он уже ходил сам, используя мальца как свою тросточку, и дав себе обещание, что маленький чертёнок немного разбогатеет, получив за свои труды хотя бы один из спрятанных в одежде Дукана драгоценных камней.

— Что-то я ни фига не понял, — поприветствовал он деловитую Анижу, протрезвев и почувствовав себя в ясном уме. — Бальбадур и Колючка меня не навещают. Я что переоцениваю их любовь?

Анижа ему ничего не ответила, спокойно осмотрела одного из оставшихся в живых соседей по палате и вышла, оставив Дукана в мрачных мыслях и подозрениях.