Страница 26 из 98
— Думаю… — в конце концов протягивает Кларк, — ты всё же влип.
Я усмехаюсь, а затем сажусь на диван, закинув ноги на чайный столик.
— Всё это неважно.
— Возможно. Только вот не надо быть провидцем, чтобы понять, если вы продолжите в том же духе — последствия определённо будут. Одно разбитое сердце твоей невесты — чего только будет стоить…
Я перевожу на него недоумённый взгляд, а затем усмехаюсь.
— И это ты мне так помогаешь? Серьёзно?
— Правду знаешь ли тоже надо уметь говорить, — насмешливо разводя руками в разные стороны и пожимая плечами, произносит он, а затем садится рядом со мной. На этот раз снова становится серьёзным. И эти его метаморфозы, когда он всегда умел из недоумка в одну секунду превратиться в умного и расчётливого парня временами пугают. Хотя не скажу, что за столько лет я не привык к ним.
— На самом деле у нас есть куда более весомые проблемы, — неожиданно произносит он и переводит взгляд на меня.
— Я что-то пропустил? Например?
— Например, карта, выпавшая тебе…
Стоило ему об этом напомнить, и все эмоции разом сошли на нет. Осталась лишь неприятная дрожь, где-то внутри, и едва заметный холодок.
— Я не считаю это как таковой проблемой.
— То есть тебе плевать, что выпавшая тебе карта — это вал’ши?
Я сердито сжимаю губы, глядя на него, а затем говорю:
— Это всего лишь карта.
В древней мифологии Вал’ши — дух смерти, чаще всего в женском обличии. И есть поверья, что того, кому выпадает подобная карта, рунический знак или же любое другое подобное предзнаменование — ожидает скорая смерть. Вал’ши приходит за нареченным и забирает его душу с собой в загробный мир.
Я не считал подобные сказки истиной, а потому не особо верил. Хотя стоило мне провернуть маленький трюк и увидеть карту Мейлоу — сердце едва ли не перестало биться от неожиданности. И пускай её предначертание было не столь явным, нежели моё. Однако некоторые отголоски той же участи, как не старайся, просматривались. А потому эта данность заставляла испытывать меня смешанные чувства и отнюдь не позитивного характера. Правда в её случае подобная карта — ещё не конец. Вполне возможно изменить ход событий.
По крайне мере можно попытаться…
— Знаешь, честно говоря, меня всё это не настораживает. Что, если это как-то связано с тем, что во дворце в последнее время не спокойно?..
Он прав. Дома, если так конечно можно выразиться, в последнее время творится что-то непонятное. И дело даже не в приведениях — погибших душах, проживающих ранее во дворце, которые в последнее время стали всё чаще исчезать по неизвестным причинам, словно кто-то уничтожает их. А ведь они всегда исправно охраняли наши территории.
Специалисты же в подобных делах до сих пор ведут разбирательства. Как и отдел безопасности, который за последние несколько дней всё чаще устанавливает взлом с внешней стороны барьера. Что говорит о том — кто-то пытается пробраться внутрь. Если, конечно, уже этого не сделал.
Отец каждый день на взводе, не говоря о матери, которая постоянно переживает за него, от чего вечно задумчивая и угнетенная.
Одним словом — атмосфера такая, что ещё чуть-чуть и вполне возможно новое восстание, если подобные нападки и странности не прекратятся в ближайшее время.
Всё одно к одному! И мне кажется, что в моей голове черти готовят адскую похлёбку, которая с каждым разом закипает всё сильнее и сильнее!
Однако…
— Сомневаюсь, что подобная карта, как-то связано с тем, что происходит сейчас.
Кларк задумчиво смотрит на стеклянную поверхность стола, которая под дневным светом кажется подобием тонкого, горного хрусталя, а затем произносит:
— Может быть, может быть…
— Как бы там ни было — надо выждать. Если кто-то и покушается на дворец, то в конце концов не сможет остаться незамеченным.
— И то — правда. — Он согласно кивает. — Однако, если с этим мы ещё как-то разберёмся, то, — Его взгляд тут же падает на меня, — что ты будешь делать с Кейлой?..
Я задумываюсь над его словами, молча постукивая носками ботинок по тонкой ножке стола, а затем наконец принимаю решение.
— Я подам заявку на участие в турнире четырёх стихий.
Он тут же поддаётся вперёд.
— Ты, что?!
— Ты всё слышал, Уинстон.
Его губы неожиданно растягиваются в насмешливой ухмылке, когда он произносит:
— Ты забрал заявку пару дней тому назад, назло отцу. А теперь, когда Кейла сама подала заявку, передумал?..
— Дело вовсе не в ней, — тут же отмахиваюсь и поднимаюсь с места.
Да. Я действительно подал заявку на участие неделю назад, как того и просил отец, дабы показать императорскую мощь во всю силу и тем самым дать тонкий, но такой прозрачный намёк всем недоброжелателям, что с нашей династией шутки плохи. Причём подобный вызов неплохо бы сыграл нам на руку, подержав статус семьи, а также общий уклад.
В подобных играх я никогда раньше не участвовал. И вовсе не из-за страха, а из-за того, что всегда заведомо являлся сильнее своих соперников. Но потом отец снова разозлил меня, напомнив об обязанностях хорошего жениха, и я назло вычеркнул себя из списка.
Однако теперь…
— И ты всё ещё продолжаешь так нагло лгать мне прямо в лицо?! — Он усмехается и следует за мной.
— Дело в ней, но не в том смысле, в каком бы ты мог подумать, Уинстон, — с нажимом в голосе произношу я и, забрав пару обещанных методичек для мистера Фартса, добавляю: — Я хочу выяснить всё до конца. Как мы успели убедиться — она не маг. Однако мы так и не выяснили, кто она на самом деле…
— А, в каком, по-твоему, смысле я мог подумать? — с нескрываемой усмешкой, спрашивает он, совершенно проигнорировав мои слова.
Я усмехаюсь, мотнув головой, и тут же заявляю:
— Иди к чёрту.
— Ладно, чего ты?! — Он едва усмехается. — Допустим, всё так. Но, что дальше?
Я выхожу из комнаты, и он снова следует за мной, от чего складывается странное чувство, будто бы я обзавёлся хвостиком!
— Заканчивай идти позади меня! Раздражает! — в конце концов говорю я, когда мы выходим в коридор и направляемся в сторону лестницы.
— Слушай, давай я попрошу для тебя успокоительные таблеточки у мисс Шиферман? Иначе как у тебя нервы шалят ни к чёрту, друг. — Он нагло надо мной усмехается. Однако именно этот его оптимизм и вечный юмор — помогают окончательно не спятить в этом сложном мире. А потому я совершенно не могу на него сердиться.
Вместо этого показываю неприличный жест.
— Окей. А, если серьёзно?
Он резко останавливается, и я интуитивно делаю тоже самое, когда до аудитории остаётся пару шагов.
— А, если серьёзно. То я тебе уже всё сказал. Я докопаюсь до правды, чего бы мне это не стоило. Что же касается этих…чувств, — Я с силой сжимаю руку в кулак, пытаясь подавить в себе бурю из противоречивых эмоций, — То я задушу их на корню. Лишь холодный расчёт.
— Главное, чтобы эти корни уже не вросли в тебя прочно и основательно, — без тени усмешки на лице, произносит Кларк.
Мы встречаемся друг с другом взглядами. И я понимаю его. Понимаю, что он пытается мне сказать. Поэтому правильный путь лишь один — это ненависть. Холодная и совершенно ослепляющая ненависть.
Возможно тогда, остальные чувства, так неожиданно появившиеся к этой девушке растворятся? Просто исчезнут, словно их никогда и не было?..
Вместо ответа, я разворачиваюсь и следую дальше по коридору.
Решение принято.
Наша игра продолжается.
«Я узнаю, кто ты. Узнаю твою тайну. А затем вышвырну тебя отсюда, как и планировал всё это время. И тогда… Тогда эти чувства просто распадутся, как карточный домик» — проносится в моих мыслях, за которыми следуют полученные частички разгадки: несанкционированное проникновение в жилище ректора. Что наталкивает на определенное мысли, однако совершенно не объясняет — зачем им это? Что они ищут? Впрочем, как и желание ректора разузнать побольше о Мейлоу — оставляет многочисленные вопросы. Частые обмороки и недомогание. Проникновение в запретную секцию, в которой опять-таки эти двое однозначно что-то искали. Что-то особенное… Правда, если начать допытываться Изабель, она ещё больше уйдёт в глухую оборону.