Драконы бумажной горы

— Говорят, когда зачарованные уходят на небеса, к ним возвращается их истинный облик, — проговорил Гуго. Чтобы его расслышать, Люмин пришлось склониться над собственными ладонями. — Кажется, я наконец смогу исполнить свою мечту и полетать с Мирой под небесами.

Со стороны дракона донесся едва различимый вздох. А затем бумажная фигурка замерла — и перестала отличаться от обычного оригами. Лишь пластырь по-прежнему желтел на крыле, в котором больше не осталось магических сил.

Над бумажной фигуркой воспарил золотистый огонек. Некоторое время он кружил в воздухе, а затем вдруг разделился на две половинки. Одна, золотая, словно солнечный диск, устремилась ввысь и пропала под замерзшим потолком пещеры. Вторая же, ярко-красная, зависла перед глазами Люмин, словно ждала, когда та к ней прикоснется.

Люмин бережно положила бумажную фигурку дракона на холодный пол и обеими руками привлекла к себе красный огонек. От него исходило приятное тепло.

— Спасибо, Гуго, — шепнула Люмин.

Вздохнув, она прижала огонек к своему сердцу — и тотчас ощутила, как горячие волны омывают ее, помогая согреться, наполняя тело неведомой прежде силой. Люмин чувствовала себя так, словно внутри нее вспыхнуло пламя. И пламя это сияло так ярко, что смогло разогнать мрак отчаяния и печали.

Она поднялась на ноги и, покачнувшись от переполняющего ее могущества, вновь приблизилась к Чайльду.

— Это не конец.

С этими словами Люмин мягко сомкнула руки за его спиной. По ее телу пробежала теплая волна. Сжимая в объятиях ледяную статую, Люмин не чувствовала ее холода — только бурление магической силы, последнего подарка дракона по имени Гуго.

Люмин зажмурилась. Она боялась даже подумать о том, что будет, если она не справится. Если Чайльд навсегда останется ледяной статуей…

За ее спиной сомкнулись руки. Вздрогнув, Люмин открыла глаза. Чайльд вновь принял прежний облик и теперь стоял, прижавшись к Люмин, а она никак не могла заставить себя от него отстраниться, будто боялась, что как только она отпустит его, он снова заледенеет.

Увидев, что Чайльд оттаял, остальные радостно закричали, бросились к нему, и в конце концов они все просто сбились в один большой клубок, обнимая друг друга и греясь теплом друзей.

Забылись обиды и недомолвки. Неудачная партия в «Священном призыве семерых», испорченный рождественский ужин, украденные подарки и сорванная с елки гирлянда. Забылся даже давний случай с ведром краски — стоя посреди друзей, Итэр просто радовался, что Чайльд вернулся, а Коллеи оказалась в порядке.

Но вот Люмин выдохнула:

— Гуго…

Не выпуская руки Чайльда, она рассказала, как душа дракона вознеслась к небесам, а он сам передал Люмин свое пламя. Потрясенный Чайльд поднял с пола фигурку и некоторое время рассматривал ее, будто надеялся уловить в ней прежние искорки волшебства.

Со вздохом спрятав фигурку в карман, он поведал, что сумел увидеть в воспоминаниях Миры.

— Так значит, души драконов заточены в обломке посоха, который носит Повелитель Метели, — потрясенно выдохнул Кадзуха. — А их тела превратились в ледяные статуи.

— Вряд ли у нас получится их найти, — горестно отозвалась Ёимия. — Но может, если мы уничтожим обломок, души драконов освободятся?

Обменявшись друг с другом взглядами, друзья решительно кивнули и подошли к ледяным глыбам, которые загораживали выход из пещеры. Чайльд и Люмин встали плечом к плечу.

— Давай вместе, — предложил Чайльд.

Как и прежде, они вытянули руки и соприкоснулись тыльными сторонами ладоней. Люмин ощутила на себе взгляд Чайльда. Повернув голову, она вопросительно вздернула брови, а он вдруг улыбнулся краем рта.

— Я просто рад, что ты со мной.

Люмин улыбнулась в ответ.

— Я тоже рада этому, Аякс.

Его глаза расширились: еще со школьных времен Люмин всегда пользовалась кличкой, которую ему дали одноклассники. То, как она произнесла это имя… Сколько тепла и доверия в нем прозвучало… Щеки Чайльда залила краска. Стараясь не думать о глупостях, он сосредоточился, и в кончиках пальцев появилось знакомое покалывание.

Золотой луч, слившись с огненным всполохом, врезался в преграду из ледяных глыб, и она тотчас исчезла, будто наваждение.

Путь был свободен.

Друзья бегом преодолели уже знакомый зал и узкий коридор. В конце концов они оказались у винтового спуска. Люмин вкратце обрисовала Чайльду свою идею, и он, раскинув руки, сотворил в воздухе подобие золотистых ступеней. Карабкаясь по ним следом за Чайльдом, Люмин спросила:

— Как ты так хорошо овладел магией?

Чайльд протянул ей руку, помогая выбраться на поверхность. Над заснеженными деревьями мерцали серебристые звезды.

До Рождества оставалось меньше часа.

— Когда Повелитель Метели просматривал воспоминания прабабушки Миры, я почувствовал, через что ей пришлось пройти, — объяснил Чайльд. — У нее никогда не было наставника, поэтому прабабушка придумала свой способ творить чары. Недостаток умений она компенсировала фантазией. Так она придумала десятки заклинаний, каждое из которых описала в своих сказках.

— Ух ты, — невольно восхитилась Люмин.

Они перемахнули через сугроб и, убедившись, что никто не отбился, продолжили путь к дому.

— Я думаю, что знаю, как быть с Повелителем Метели, — добавил Чайльд. — Вернее, с Винсентом Смоллвудом. Нужно не позволить ему завладеть вторым обломком, а все остальное я возьму на себя.

— Ты уверен? — уточнила Люмин. — Я могу помочь!

— Нет, — качнул головой Чайльд.

Люмин сдвинула брови. Она ведь только что помогла ему освободиться из ледяного плена! Они дружили столько лет. Чайльд прекрасно знает, как Люмин терпеть не может оставаться в стороне, но все равно предпочитает защищать ее вместо того, чтобы позволить ей сражаться.

Ей не нужна его защита.

Она просто хочет, чтобы они прошли через это вместе.

— Как ты можешь думать, что я не справлюсь? — вспыхнула Люмин.

Чайльд замедлил шаг и, повернув голову, взглянул на Люмин. В его глазах плясали веселые блики.

— Я уверен, что ты справишься, Люмин. Ты сильнее всех, кого я знаю. Ты даже на физкультуре каждый раз ставила меня на место — ты правда думаешь, что я сомневаюсь в твоих силах?

Люмин открыла рот, но не нашлась с ответом. Чайльд рассмеялся ее реакции, после чего качнул головой и сказал:

— Там, в гараже, когда мы попались в ловушку Повелителя Метели, я отдал свитер Ёимии, хотя мне очень хотелось отдать его тебе.

Лицо Люмин покраснело до кончиков ушей. «Да?» — хотелось переспросить ей. Неужели она… ошибалась с самого начала?

Присмотревшись к Чайльду, она припомнила слова Гуго: «Леди Люмин так занята бегством от самой себя, что не замечает очевидного». Она так старательно пыталась спрятаться от своих чувств к Чайльду, что даже убедила себя, будто у нее нет времени на парней. Но… неужели под «не замечает очевидного» Гуго имел в виду?..

Чайльд улыбнулся.

Глядя на эту улыбку, Люмин часто заморгала. Да. Она ошибалась. Она в самом деле не замечала очевидного. Она полагала, что Чайльд влюблен в Ёимию, ведь прошлым вечером он заключил ее в объятия и назвал спасительницей Рождества, а сегодня одолжил свитер.

Как же это глупо. Как будто любовь измеряется только в объятиях и свитерах.

— Я знаю, что ты справишься, Люми, — сказал Чайльд. — Ты самый надежный человек, которого я знаю, и я никогда в тебе не сомневался. И именно поэтому твоя помощь нужна мне в другом деле.

*

К изумлению ребят, выскочив к ели у дома, они тотчас очутились в эпицентре сражения.

Оказалось, все дело было в том, что семья Чайльда, вернувшись из Смоллвуда, застала во дворе синее существо подозрительного вида. Отец Чайльда никогда не видел Повелителя Метели, но вырос на сказках своей бабушки и к тому же был потомственным чародеем, о чем ему еще с совершеннолетия было известно.

Так что теперь по двору проносились синие вспышки, которые сталкивались с ледяными лучами из обломков посоха Повелителя Метели.