Драконы бумажной горы

— Допустим, Повелитель Метели и Винсент Смоллвуд — одно лицо, — согласилась Ёимия. — Но что это нам дает?

Люмин сдвинула брови.

— Может, мы сумеем использовать этот факт в свою пользу.

Один взгляд на Винсента Смоллвуда приводил ее в ярость. Как мог этот человек превратиться в такое ужасное существо, а после причинить столько боли драконам и жителям Смоллвуда? И как он мог так безжалостно превратить Чайльда в ледяную статую?

Этот фрагмент можно читать под музыку: Secret Garden, Brian Ke

— Простите, — вздохнула Фишль. — Простите, я вела себя ужасно глупо. Я не хотела вас обидеть, я просто…

Она обхватила себя руками и, бросив быстрый взгляд на Беннета, тут же отвернулась, залившись краской до кончиков ушей.

— На самом деле я просто расстроена из-за расставания, вот и все!

— Фишль… — потрясенно проговорил Беннет.

Она по-прежнему не решалась на него посмотреть. Тогда Беннет, сделав шаг вперед, мягко привлек Фишль к себе и бережно стиснул ее дрожащую руку. Она не стала сопротивляться.

— Прости, — сказал Беннет. — Прости, что так обошелся с тобой. Нам с самого начала следовало просто поговорить, но…

Он вздохнул, и Фишль обратила на него взгляд широко распахнутых зеленых глаз.

— Я дурак, Фишль. Мне все казалось, как ты можешь полюбить такого, как я, неудачника, который всегда устраивает тебе неприятности? Я был уверен, что это невозможно, а потому подумал, что ты притворяешься. И решил бросить тебя, пока ты не бросила меня, чтобы было не так больно. Но… — он горестно рассмеялся. — Это все равно оказалось очень больно.

Некоторое время Фишль стояла молча, потрясенная его словами до глубины души. Наконец она, закрыв лицо рукой, засмеялась сквозь слезы, и Беннет смутился, решив, что теперь она окончательно от него отвернется.

Но Фишль не отвернулась. Вместо этого она, наоборот, заключила его в крепкие объятия и ткнулась носом ему в плечо.

— Ты и правда дурак, Беннет. Но знаешь, ты точно не неудачник. — Отстранившись, она лукаво ему подмигнула. — В конце концов, ты встретил меня, так ведь? Я… Если ты хочешь… Я не против попробовать сначала.

Беннет смущенно поскреб затылок.

— Очень хочу! Если ты готова…

— Конечно, готова, дурак, иначе я бы и не предлагала! Но… — Фишль сдвинула брови. — В этот раз, если тебя что-то беспокоит, говори сразу. И мы вместе придумаем, как решить это, хорошо?

Радуясь их примирению, Ёимия прижала руки к груди и с теплом улыбнулась. Впрочем, улыбка быстро исчезла с ее лица. Повелитель Метели ушел за вторым обломком посоха, Чайльд превратился в ледяную статую, а сами они оказались заперты в холодной пещере без надежды вернуться домой к Рождеству.

Поднявшись, Люмин подошла к Чайльду и провела рукой по его заледеневшей щеке. Если бы только она обладала силой… Если бы сама, подобно Чайльду, была чародейкой…

Под ногой Чайльда что-то шевельнулось. Опустив взгляд, Люмин заметила Гуго.

Все это время дракон с печальным видом сидел у ног ледяной статуи, словно надеялся согреть ее своим угасающим теплом. Люмин опустилась на корточки и подставила дракону ладонь, а после подняла повыше, помогая осмотреть пещеру и учиненный Повелителем Метели погром.

— Неужели мы проиграли, Гуго?

— Похоже на то, леди Люмин, — убито отозвался дракон. — Этот мальчик, Чайльд… Я подвел его. Я подвел Миру. Давно пора признать, что такой никчемный обрывок бумажки, как я, не способен защищать Бумажную гору и ее обитателей.

Люмин посмотрела в застывшее лицо Чайльда. О чем он думал перед тем, как его тело сковал лед? Она успела заметить выражение его глаз. В них было столько сожаления… И столько тепла. Даже зная, какая судьба его ждет, Чайльд смотрел на нее с тем же выражением, какое она однажды заметила на его лице во время школьного бала.

В тот вечер она взглянула на него с другой стороны. В тот вечер Чайльд протянул ей руку и пригласил на танец, и с тех самых пор Люмин уже не могла убежать от того теплого чувства, которое каждый раз разгоралось в сердце, когда она видела его.

— Я и правда люблю его, да? — прошептала она.

— На этот вопрос сможете ответить только вы, — отозвался Гуго.

Люмин пересадила дракона на плечо и вновь взялась за лицо Чайльда обеими руками, заглянула ему в глаза. В них не было жизни, но она не сомневалась, что чары возможно снять.

Не может быть, чтобы они были необратимы.

Не может быть, чтобы все закончилось вот так, в этой холодной горной пещере, за несколько часов до Рождества.

— Должен быть способ, — убежденно проговорила она. — Чайльд верил в нас. Во всех нас, Гуго. В том числе и в тебя.

Она чуть повернула голову таким образом, чтобы рассмотреть дракона хотя бы уголком глаза.

— Ты столько лет оберегал эту гору от Повелителя Метели. Ты сразил его и помог расколоть его посох! Неважно, как много сил у тебя осталось. Неважно, каким могуществом обладает теперь Повелитель Метели. Ты всегда был защитником людей, и прабабушка Мира сейчас очень бы и очень тобой гордилась.

Казалось, дракона глубоко тронули ее слова. Охваченный чувствами, он проговорил не своим голосом:

— Леди…

— Много лет назад драконы принесли себя в жертву, чтобы защитить людей. Разве не пришла пора людям защищать драконов?

— Нет, — неожиданно качнул головой Гуго. — Пришла пора объединить силы.

Отстранившись от Чайльда, Люмин усадила Гуго на ладонь, внимательно вглядываясь в бусинки его нарисованных глаз.

— Что ты имеешь в виду?

— Леди, — проговорил Гуго. — Я, Авзельгуголерьефор, древнейший из драконов. Давным-давно я был их предводителем…

Его голос, в котором прежде звенела гордость, вдруг зазвучал печально, с нескрываемым сожалением:

— Именно я своим поведением ввел Винсента Смоллвуда в заблуждение. Я знал, что его беспокоят наши полеты в топи Морроу-Крик, но никогда не пытался объяснить цели этих визитов ни ему, ни его брату. Никто в Смоллвуде не знал, что на самом деле мы сражаемся с ведьмами топей каждую ночь, чтобы не позволить им напасть на долину, которую они так мечтали стереть с лица земли. Я не видел нужды сообщать об этом людям, ведь, как мне тогда казалось, они ничем не смогли бы нам помочь.

«Так вот, как все было на самом деле, — поняла Люмин. — Болотные ведьмы ненавидели поселение за рекой. Если бы драконы не отгоняли их от границы, Смоллвуд давным-давно превратился бы в руины!»

— Теперь наступила пора расплатиться за старые ошибки и исполнить перед Бумажной горой свой последний долг.

— Что ты такое говоришь, Гуго? — испугалась Люмин.

Дракон продемонстрировал ей разорванное крыло. Даже несмотря на пластырь, из разрыва в бумаге струилась золотистая дымка.

— Мой век подходит к концу, леди, — сказал он спокойно. — Я много прожил и почти утратил свои силы, а Повелитель Метели стал слишком силен. У меня больше нет воли сопротивляться этой зиме.

Завидев, как на ресницах Люмин сверкнули слезы, Гуго добавил:

— Нет нужды беспокоиться. Это лишь часть бесконечного путешествия. Драконы нисходят с небес, а когда их срок на земле подходит к концу, возвращаются обратно, чтобы летать с теми, кто давно их покинул. Я просто отправляюсь в еще один полет.

Люмин покачала головой, не в силах поверить его словам. Если Гуго уйдет, значит ли это, что на Бумажной горе больше не останется драконов? И тогда многовековая история дружбы драконов и людей подойдет к концу?

— Это не конец, — словно прочитав ее мысли, сказал Гуго. — Я отдам вам свое пламя. Вы достаточно сильны, чтобы овладеть им. И так драконы и люди объединятся, чтобы положить конец этому многовековому противостоянию. Могу ли я рассчитывать на вас, леди?

— Гуго… Авзельгуголерьефор… Ты можешь на меня рассчитывать.

Дракон тихо рассмеялся.

— Так значит, вы все же запомнили мое имя. Это очень любезно с вашей стороны, леди.

Его крылья затрепетали. Гуго устало опустил бумажную голову и прикрыл глаза, словно намеревался погрузиться в сон.