Иллюзия преданности

— Так что, ты и правда думаешь, что я должен поклониться после того, как ты увел у меня дочь? — чуть растягивая слова, уточнил рабочий. Он при этом слегка покачнулся, будто ноги не держали его, но Терри следил за его ногами, вовремя отскочил и увернулся от кулака.

В этот момент приятели налетели на своего товарища и обхватили сзади, мешая замахнуться второй раз.

— Управление на соседней улице, — напомнил Терри, машинально ощупывая нетронутую челюсть. Ему самому не верилось, что пудовый кулак просвистел мимо. Дыхание сбилось и он не сразу смог выдохнуть и набрать в легкие воздух.

— Господин магистр, вы уж простите его. Кэйре просто не в себе как выпьет, — зачастил один из мужчин, выкручивая при этом Кэйре руку, чтобы заставить его разжать кулак.

— Обычно он хороший парень, наш Кэйре. Правда, Кэйре? — поддакивал второй, контролируя при этом, чтобы Кэйре не сделал своему другу подсечку и не опрокинул его на землю.

— Я не соблазнял… никого, — зачем-то сказал Терри, хотя не то чтобы его о чем-то таком спрашивали.

Все трое прекратили возню и уставились на него.

— Значит, попутал Кэйре, да? А тот такой же смазливый был. И холеный, даром, что наш. Рос, как все, а как вырос, плюнул нам всем в рожи, бросил родителей и ушел в эту клятую Академию, — сказал один из приятелей Кэйре. Терри обратил внимание, что про клятую Академию мужчина сказал без особой злости, буднично так, будто привык таким эпитетом сопровождать каждое ее упоминание в разговоре.

— Да не он это. Да какая разница? — огрызнулся Кэйре. Надо сказать, его мягкое имя ему совершенно не подходило.

— Нет, ну если не он, то это другое дело. Ты того найди.

— Да пошел он, — плечи Кэйре обмякли, и он отвернулся, насколько мог в таком положении. Товарищи тут же отпустили его.

— Ты это… пойми человека, — посоветовал один из них, подходя к Терри и по-свойски кладя ладонь ему на плечо. — Не для того он дочь растил, учил, одевал, да? Ты хоть понимаешь, что у нас здесь настоящая жизнь, а у вас что?

— Что? — одни только Небеса знали, чего Терри стоило не отшатнуться, не сбросить руку рабочего с плеча. Но он не шелохнулся.

— Ты мне скажи, что! Ладно, когда в Академию отправляют высоколобых сынков, они все равно больше ни на что не годны, а наших парней и девок вы зачем забираете? Вот ты сам из каких будешь?

Терри замутило. Он не знал, отчего его тошнило больше: от подобной риторики или от запаха перегара изо рта рабочего, который чуть ли не обниматься с ним вздумал.

— Руки.

— Чего?

— Руки убери, — процедил Терри.

Мужчина препираться не стал, развел руки в стороны и отошел на пару шагов.

— Не жди, что тебе будут кланяться здесь, магистр, — холодно проговорил он.

— Мне это не нужно, — сквозь зубы сказал Терри.

Рабочий выплюнул короткий смешок.

— Слышь, как заливает. «Не нужно». А зачем вам, великодушные гос-спода, парализаторы и га-аз?

Терри мог бы возразить, что не имеет к этому отношения, но у него в комнате лежали чертежи кнута, который будет действовать похлеще парализатора, и он ничего не стал говорить.

Может, кое-кто в Академии и в самом деле очень хотел, чтобы магистрам кланялись?

* * *

Охряную дверь штаб-квартиры искателей Терри увидел уже в полумраке. Зимой быстро темнело. Рядом с шелковой кистью звонка все еще висела та самая табличка с выгравированным предложением приходить когда-нибудь завтра, а в окнах на втором этаже снова горели лампы под зелеными абажурами. Терри стучать не стал, а сразу потянулся к ручке. Вошел он с каким-то странным ощущением свершившейся мести, хотя вовсе ни о чем таком до сих пор не думал и не планировал доставлять искателям проблем.

У него всего лишь была пара вопросов к их шефу, Алпину Фареллу.

Терри хотел получить ответы и уйти.

Если все пойдет, как нужно, уже через пять минут он выйдет и никогда больше не вернется.

А какие вопросы к искателям после этого короткого визита возникнут у людей Карху и, возможно, короля — если он все-таки следит за всеми перемещениями Терри — его совершенно не волновало. В конце концов, это их работа — находить ответы даже на самые каверзные и сложные вопросы.

За дверью обнаружилась небольшая чайная лавка со всеми сопутствующими скромной торговле атрибутами. Вся стена, занимающая место у большого эркерного окна, была занята стеллажом со стеклянными банками с высушенным чайным листом. На длинной, хорошо отполированной стойке для тех покупателей, кто собирался выпить заваренный здесь же чай, стояли две имперские лампы под зелеными абажурами. Перед прилавком стояла женщина с небольшой плетеной корзинкой Она нервно обернулась, когда дверь задела связку медных трубочек и те мелодично зазвенели. Продавец с мерным совочком в руке даже ухом не повел. Он следил за весами и понемногу досыпал чай в бумажный пакет.

И до того умиротворяющей была эта картина, до того не вязалась в сознании с работой искателей, что Терри сперва показалось, будто он ошибся адресом, а приметная дверь и знакомая табличка были сродни наваждению.

— Мирного вечера, — растерянно озираясь, сказал он. — Я полагал, что найду здесь искателей.

Только потом он увидел лестницу на второй этаж и вспомнил, что три года назад поднимался наверх, чтобы поговорить с Фареллом.

— Да, вы верно пришли, — тихо произнесла женщина, потому что продавец не спешил с ответом на приветствие.

Почтенный возраст человека за прилавком выдавал в нем не продавца, но хозяина. Он неторопливо, с присущей старикам основательностью, отложил медный ковшик и завернул пакет.

— Обычно никто не ищет искателей, — старик со значением улыбнулся собственной немудрящей остроте. Морщины на его смуглом лице стали еще отчетливее, и, как ни странно, именно они подчеркивали, что лицо у него чужое, не риорское, хотя говорил он как местный. Риорцы все же старели совершенно иначе. Удивительно, что именно по детям и старикам так легко определить их корни.

— Благодарю вас, мастер Ламеш, — сказала покупательница, принимая из рук хозяина пакетик с чаем. — Я зайду еще, когда этот закончится.

— Да прольется наш вашим домом благодать Создателя, госпожа Ранна. Этого должно хватить для того, чтобы хворь покинула тело вашего сыночка.

— Ваши бы слова да прямиком на Небеса, — слабо улыбнулась женщина и, недоверчиво поглядывая на Терри, обошла его по широкой дуге к выходу.

Терри подошел к прилавку и оглядел стройные ряды банок, заподозрив, что увидит в них высушенных ящериц и скорпионов, которыми, по слухам, ухитрялись лечиться уроженцы О-Диура. Но ничего подобного не заметил, как ни приглядывался.

— Продаете снадобья? — спросил он для того, чтобы как-то оправдать свое любопытство.

— Ничего такого, что могло бы заинтересовать многоуважаемую академию, господин магистр. Я продаю всего лишь чай. Для этого патент не нужен.

— Только чай? А мне показалось…

— Чай с добавлением местных трав, ваша светлость, — перебил его хозяин лавки. — Это совершенно законно.

Терри похолодел. Такого обращения он не слышал уже много лет, но ошибки быть не может — именно так к нему обращались, когда он бывал приглашен вместе с матерью на официальные королевские мероприятия. Тогда ему было неловко, ведь он был единственный брюнет в их кругу и все «сияющие» эпитеты казались издевкой, притом не столь уж и тонкой.

— Как вы меня назвали? — он заглянул старику в лицо, пытаясь вспомнить, не видел ли его в прошлой жизни, о которой почти забыл в академии. Имя «Ламеш» абсолютно ничего не затронуло в памяти, и эту простецкую, пусть и экзотичную, имперскую физиономию он точно видел впервые.

— Ваша милость, — невозмутимо отозвался Ламеш и демонстративно занялся своим делом: открыл ключом кассу и принялся пересчитывать выручку.

Терри продолжал с подозрением его разглядывать. Что за день сегодня такой: Ульфа не то в шутку, не то всерьез зовет его князем, продавец чая обращается к нему согласно дворцовому Протоколу. Может, пока он спал, король снял с их семьи все обвинения, и только Терри забыли об этом сообщить?