Иллюзия преданности

— Я ничего не слышал, — равнодушно бросил он и ушел.

Терри посмотрел ему вслед, вздохнул и, с трудом отлепившись от стены, сел на вторую ступеньку крыльца равинтолы. Сгорбился.

— Я же говорил, что будут проблемы, — раздался над головой голос Арри. Как ни странно, он был скорее печальный, чем сердитый.

— Мне не привыкать, — голос Терри прозвучал глухо: он закрывал лицо ладонью.

— Я считал, что это наш общий проект, а ты отдал его, даже не спросив моего мнения. По-твоему, это честно? А Тармо ты это как объяснишь?

— Я что-нибудь придумаю, Арри. Обещаю.

— Например?

Терри отнял ладонь от лица, но так и не смог ничего ответить.

— Все ясно, — вздохнул Арри. — Это будет очередная твоя блестящая идея экспромтом. Как всегда, не поймешь, к добру или к худу ты что-то задумал.

— Прости, Арри, но так было нужно, — это прозвучало бы намного лучше, если бы Терри нашел, где наскрести достаточно уверенности. Почему-то все планы, даже самые смелые, в этот момент показались мелкими в сравнении с обидой друга.

— Ты думаешь, мне нужны твои извинения? Оставь их при себе. Что сделано, то сделано. Как будто если я наору на тебя сейчас и назову придурком, это что-то изменит.

Он запрокинул голову и посмотрел вверх. Слабый ветерок ерошил его волосы и заставлял ежиться. Зимними вечерами в кителе было прохладно.

— Опять прорыв, — сказал Арри и показал пальцем на брешь, в которой плескалась усыпанная осколками звезд ночная тьма. — Здоровенный такой.

Терри отвел взгляд от бреши, огляделся и, удостоверившись, что улица перед равинтолой опустела после ухода Карьяна, произнес вполголоса:

— Мне недавно сказали, что барьер может рвануть и отправить полгорода в Бездну. Как думаешь, правда?

Арри задумчиво почесал в затылке. Фуражка при этом потешно сдвинулась на лоб.

— Не верится, — выдохнул он облачко пара, завороженно глядя на переливы отраженного света над головой. — Значит, мы можем умереть в любой момент? Или что должно случиться, что он решит вдруг взорваться?

— Например, если кто-то рискнет его снять. Сам понимаешь, что магия не может при этом мирно стечь в землю и снова уснуть в кристаллах, — нервно хохотнул Терри, против воли представив себе ударную волну, которую породит такая громадина, как купол над Академией. И что эта волна сделает с тем, кто возомнит себя настолько могущественным, чтобы управлять ей.

Арри внимательно посмотрел на друга.

— Ты собрался его снять? Это и есть твоя новая блестящая идея?

— Не совсем моя, — Терри поднялся с холодной каменной ступеньки и расправил плечи. — Идея витает в воздухе, и кто первый ее подхватит, тому все почести.

Интермедия. Матьяс Бродэк

Паршивый день не задался с самого паршивого утра. Промозглый ветер сорвал демонову серую шляпу и зловредно швырнул в глубокую грязную лужу прямо под колесо уродливого коронерского экипажа. Матьяс протянул ладонь ей вслед, будто шляпу каким-то чудом можно было еще спасти, а потом развел руками, как бы говоря Создателю: «С ней все кончено».

Матьяс Бродэк сказал бы: «Туда ей и дорога», но вместо того, чтобы оставить шляпу умирать на дороге, стал обходить лужу по краю. Что поделать. По мнению шефа, головной убор искателя нельзя было просто взять и потерять. Нет. Хоть раздавленную, хоть изрезанную, хоть в крови — а все ж ты сдай ему лично то, что от нее осталось.

Матьяс был раздражен. Матьяс закатывал глаза. Но Матьяс знал, что будет, если он бросит шляпу валяться в грязи.

Сперва станет плохо Алпину. А потом станет плохо всем.

Ей-ей, проще достать из грязи и свалить всю вину на разыгравшийся ветер, как принято в этом городе. Тогда Алпин поворчит, но выдаст новую.

Но придется залезть в грязь начищенными ботинками.

Проклятая шляпа. Паршивое утро.

Заведенный среди искателей с подачи шефа обычай носить и ценить серую шляпу Матьяс считал ребячеством. Но кого вообще в Акато-Риору может удивить склонность горцев к глупым причудам? Риорцы еще добавят, что бедовая голова горца — еще полбеды, а настоящая беда — упертый лоб. Матьяс сам был родом из той же деревни на склоне Небесной Девы, что и его шеф, Алпин Фарелл. Однако если кто-то решит, что горец горца простит за упрямое ребячество, то рискует недооценить их. Недаром кланы всю историю друг с другом на ножах, да и внутри одного клана то и дело вспыхивает неутолимая вражда. Дурь брата и родича почему-то видится даже отчетливее, чем странности чужака, который вырос под чужим небом и неизвестно еще, какую правду в голове носит.

О, если б кто-то рискнул спросить Бродэка относительно Фарелла, то наслушался бы! По его мнению, шеф искателей дурил изрядно! И если бы дело было только в безобидных шляпах! Нет. Бродэк прежде был гвардейцем в городской управе и прекрасно знал, что за делишки обстряпывал его земляк, чтобы поддерживать на плаву и в законном поле свое любимое детище: дешевую местную реплику имперской столичной газеты. На второсортной бумаге под его неусыпным контролем вперемешку с некрологами и объявлениями о поиске работников публиковали домыслы людей, претенциозно называющих себя «искателями».

Эти люди надевали серые шляпы и везде совали свои длинные носы, а Фарелл управлял ими, направлял и порой даже натравливал, преследуя свои цели. И теперь Матьяс был одним из них. Как демонов Эдо Римари, любимец женщин, аристократ, меценат и лучший искатель «Королевского вестника», чтоб его!..

Бродэк цветисто, как умели только горцы, выругался, разглядывая грязную шляпу и утопшие в грязи новые ботинки из телячьей кожи. В такие дни он жалел, что повелся на убедительные доводы Фарелла в виде синей пачки банковских билетов и променял одну собачью работу на другую.

Очевидно же, что грязи нахватаешься, хоть звезду на лацкане носи, хоть эту пафосную до нелепости серую шляпу!

Уже не пытаясь обходить лужи, Бродэк зашагал прямо к Чайному домику.

Он был очень зол на погоду, себя, шефа и вообще.

Не утруждая себя вежливыми поклонами и приветствиями, он прошел мимо спокойно попивающих чай коллег, остановившись перед тем, кого хорошо знал еще по прежней службе.

— Данно, видел шефа?

Высокий сухощавый риорец Таль Данно смерил Бродэка взглядом и вопросительно поднял бровь. Виски у него были густо припорошены белым — в Управлении ходили упорные слухи, что это не седина. Сплетни были занимательными. Хотя бы потому что затрагивали все Древние дома, без исключения. Матьяс использовал те разговоры как повод подтянуть некогда скудные познания о людях с белыми волосами.

— Задерживается. У тебя проблемы? — он выразительно посмотрел на раскисшую шляпу.

Матьяс неискренне улыбнулся и пожал плечами.

— Западному ветру не понравилась моя шляпа. Или понравилась. Как посмотреть. Мне новая нужна.

— Это вполне в духе западного ветра, — невозмутимо кивнул Данно. — От него добра не жди.

«Опять эти ваши риорские суеверия», — раздраженно подумал Бродэк. И оказался прав.

— А плохая новость какая? — как бы невзначай поинтересовался Таль.

— Что?

— Западный ветер приносит только дурные вести. Ну и что на этот раз?

Матьяс глянул на свою погибшую шляпу. И впрямь…

— Эдо Римари. Его экономка — двоюродная тетка моей жены. Пока Римари носит по свету, эта хозяйственная женщина продает знакомым зелень из его теплиц — чтобы не пропадала зря. Ну и прибавка к жалованию лишней не будет. Так вот, наш Римари прислал домой поверенного, чтобы тот навел порядок в его делах и подготовил передачу имущества, как там у них принято. Вернул все семье, если коротко.

— Ты считаешь, это дурной знак? — проницательно спросил Данно.

— А ты полагаешь, это не так? Римари просто ни с того ни с сего, находясь Владетель знает где, решил, что его обременяет пустой дом в Акато-Риору и люди, которые зависят от его денег. Я должен поверить?

Узкое плечо Данно дернулось. То ли от досады, то ли еще от чего. Он оглянулся на доску с расписаниями дежурств. Бродэк проследил его взгляд и догадался, о чем тот подумал. Строчка с именем Эдо Римари традиционно оставалась пустой. Никакихх закрашенных прямоугольников, никаких пометок. Только приколот эмалированный значок с эмблемой королевской почтовой морской службы.