Иллюзия преданности

— Я хочу того же, — выдохнул он, опасаясь за свою жизнь и стремясь повысить ее ценность в страшно серьезных глазах техника. — Чтобы купол пал. Чтобы все магистры получили свободу. Я знаю, как это сделать.

— Как? — Келва приблизился еще на полшага. Терри, не отрывая подошвы от круглого бока черепицы, сдвинулся чуть назад и в сторону.

— На это требуется время. И помощь не помешает. Но! Но его величество доверил мне это дело. И я делаю все, что от меня зависит. Я предупреждаю! Если со мной что-то случится, король дотянется и до тебя. Руки у него длинные, и в Академии хватает его людей, — нервной скороговоркой выпалил он, бросая короткие взгляды под ноги и при этом следя за ногами и корпусом магистра. Пытаясь угадать следующее движение.

Келва отстранился.

— Вот как, — только и сказал он.

Терри выдохнул, должно быть, гораздо более шумно, чем собирался.

— Да не трясись так, — бросил Келва. — Я всего-то хотел сперва с тобой поговорить с глазу на глаз. Понять, что ты за человек такой.

— И… какой?

Келва ответил не сразу. И явно не то, что на самом деле хотел сказать.

— Ты вылитый аристократ, Риамен. Как только начинаешь думать не о себе, а о других, выходит хуже для всех, — с кривой усмешкой выдавил он. — Считай, что ты принят на испытательный срок. Но если тебе все-таки зачем-то нужны именно собрания, имей в виду, что туда без вменяемого плана или готового проекта лучше не соваться. Сказочников там не привечают. Все-таки не в игры играем. И добровольцу своему передай… Передай, что сам такой.

Глава двадцать вторая. Новые обстоятельства

Вернувшись к себе после полуночи и не найдя в кровати хорошенькую блондинку, Терри коротко возблагодарил Хранителей за милость, разделся и упал в объятия прохладной подушки.

Но сон не принес отдыха. Под ногами хрустела и ломалась черепица. Спину холодил ледяной ветер бездны. От падения удерживала только железная рука Риттау. За нее и хватался Терри непослушными пальцами, но при этом не верил, что сможет удержаться, если сотник столкнет его в пропасть. Бледное холеное лицо, в котором Терри тщетно пытался найти сочувствие, было совершенно бесстрастным. Казалось, Риттау ждет только команды, чтобы убить.

— За что? — выдохнул Терри. — Почему я?

Сотник улыбнулся нечеловечески жестокой улыбкой. Так мог бы улыбаться одержимый, душу которого демоны давно выжгли дотла. Его светло-лиловые глаза сузились и потемнели.

— Улыбайтесь, Риамен, — посоветовал он. — На вас же смотрят.

И толкнул. Спиной вперед. В черную пропасть.

Мир перевернулся. Колючие звезды оказались под ногами. От свиста ветра заложило уши. Терри разевал рот, но сам себя не слышал. Тянул руки, но мог ухватить лишь пустоту, пачкающую ладони, как чернила.

Так он и оказался на полу в своей комнате на рассвете.

Сердце колотилось, как сумасшедшее. Терри никак не мог отдышаться. Кошмар сторожил на зыбкой границе между сном и явью. Ветер свистел в ушах даже после того, как Риамен кое-как выпутался из одеяла и сел на кровать.

Смириться с мыслью, что отдохнуть получится когда-нибудь завтра, было непросто. Особенно если учесть, что заветное «завтра» все никак не наступало. Терри очень долго умывался холодной водой и еще дольше разглядывал свое отражение в небольшом «поплывшем» от старости зеркале над раковиной. Приглаживая мокрой ладонью отросшие серебряные пряди на виске, он внезапно подумал, что видел недавно точь-в-точь такой же уставший взгляд, тот же разрез глаз и даже похожее выражение на лице короля.

— Теперь ты меня понимаешь, племянник, — процитировал Терри, подражая чуть хрипловатому голосу Эриена. И криво ухмыльнулся, исподлобья заглядывая в светлые глаза своего отражения. Намного более светлые, чем у короля.

Тот Терри, что жил за холодным пятнистым стеклом, серьезно кивнул.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое, — с чувством прохрипел он. Помолчал недолго, разглядывая отражение, а потом, прекратив притворяться тем, кем не являлся, вздохнул: — Я точно схожу с ума. Где его величество, и где я?

— Его величество доверил тебе самое дорогое, что только можно придумать. Книгу с тайнами запретной магии. Просто так такие подарки не делают, — холодно напомнило отражение. — Не вздумай разбрасываться доверием короля, Терри Риамен, не повторяй ошибок своей матери.

Терри сжал края раковины так сильно, что едва не сорвал умывальник со стены. Теперь он ясно видел в отражении материнские черты: линия длинного носа и надменный излом губ принадлежали Лассель Риамен. Женщине, которая заняла кресло советницы короля и не сумела на нем усидеть. Терри возненавидел сейчас это сходство. Оно предвещало провал. Словно в самой сути его существа уже лежала причина, почему он обречен потерять то немногое, что у него осталось. Потому что он сын своей матери.

— Ни за что, — твердо сказал Терри, глядя в глаза своего отражения. — Я не допущу, чтобы у короля появились причины сомневаться в моей преданности.

Легче сказать, чем сделать. У бакалавров, тем более обремененных двумя красными листами, слишком мало свободного времени. Не так просто выкроить свободный час — да хоть минуту! — на то, чтобы поработать над чертежами.

А задачи Терри ставил перед собой настолько нетривиальные, что, по большей части, тратил драгоценные минуты на бессмысленное просиживание штанов над чистым листом. В лучшем случае он переводил бумагу на наброски контуров и бесконечные уравнения для расчета потерь энергии на каждом узле. Коэффициент высвобождения раз за разом почему-то выходил за границы допустимого, и это сводило Терри с ума. Произошло то, чего он всегда боялся. Он не умел завершить, даже начерно, волшебную вещь, которую придумал. Письмо, браслет — все, что отняли у него, теперь работало, а для стабилизации потоков кнута Атайры будто чего-то не хватало.

Риамен не слышал голоса менторов, смотрел мимо Арри, когда тот заговаривал с ним, забыл пообедать. Ему уже и листок бумаги был без надобности: цветные линии укладывались перед мысленным взором, послушно завивались в спирали и замыкались в кольца, но красоты и завершенности в их рисунке даже так не получилось достичь.

К вечеру того дня Терри совсем пал духом и послушно потащился следом за решительно настроенным Арри во вторую равинтору за порцией тушеных овощей и грибным супом.

— У меня такое чувство, будто тебя уже стерли, Риамен, — сказал Арри, наблюдая за тем, как друг без аппетита раскладывает по разным кучкам оранжевые дольки сладкого овоща порке и белые кусочки мягкого кёсе. — О чем вы говорили с техником?

Терри подпер рукой щеку.

— Об Аннели, о чем еще можно с ним говорить? Он только о ней и думает.

— Прямо как ты, — хмыкнул Арри. — Кстати, я слышал, как девушки расспрашивали Варию о первокурснице, которая проводит ночи в твоей комнате.

— А что Вария? — спросил Терри, не поднимая глаз от тарелки.

— А ты как думаешь?

Терри вздохнул.

— Думаю, что она назвала меня вонючим горным козлом, и это еще в лучшем случае.

Арри разломал кусок хлеба и высыпал крошки в горячий суп, чтобы тот быстрее остыл и загустел. Он выглядел еще более сердитым и растрепанным, чем обычно.

— Я ведь предупреждал, что помощь блондиночке обернется проблемами? Тебе плевать на то, что о вас говорят? Как ты будешь защищать дипломную работу, если к тому времени не останется людей, готовых поддержать тебя?

Терри отодвинул тарелку. У него окончательно пропало всякое желание притрагиваться к еде.

— Это все равно, что сдаться. Сказать: «Я не буду тебе помогать, разбирайся сама». Это значило бы, что я поджал хвост и сбежал, даже не попытавшись. Ты мог бы отказать девушке, которая просит о помощи? Я вот не могу, как оказалось.

— Не всегда разумно бросаться на помощь к тому, кто тонет, — проворчал Арри. — Тем более в грязи. Вы по уши в дерьме, а Келва как будто ни при чем. Теперь никто не поверит, что у него были виды на первокурсницу, ведь она ночует не в его комнате, а в твоей.