Иллюзия преданности

Карху и Арчер переглянулись. Верховный магистр, помедлив, одобрительно кивнул.

— Звучит разумно.

— Как временная мера, пока Риамен в составе моей научной группы будет работать над рамочным полем, — строго добавила Парлас, — да. Я поддерживаю.

— Я тоже согласен, — сказал Карху, и все посмотрели на лекаря.

— Когда он сойдет с ума и уничтожит все, что вам дорого — позовите меня, чтобы я мог сказать: «я же говорил», — с деланным безразличием пожал плечами уязвленный до глубины души Алек Римари. Он не стал дожидаться, пока все поздравят Терри с успешной защитой перед Специальной комиссией. Захлопнул блокнот, в котором последние четверть часа что-то увлеченно строчил. Сунул его в карман и ушел, небрежно поклонившись на прощание Верховному магистру.

Терри стоял, совершенно оглушенный тем, как быстро все решилось.

Как — это все?

Он же еще не сказал самого главного!

Разве никому не интересно, почему он так отчаянно нуждается в охране?

Парлас подошла к Терри и напомнила, что ему не позволено пропускать лекции и тем более лабораторные занятия. «Да-да, Риамен, даже если сразу после моей лекции у вас по расписанию заседание Специальной комиссии. Это все равно не является уважительной причиной для прогула».

Терри почтительно склонил голову.

Следом бакалавру протянул руку для рукопожатия Карху. Белый конверт он при этом спрятал в карман.

— Считай, что экзамен на соответствие ты прошел, парень. У тебя первого из курса будет специализация, да еще какая! Поздравляю!

— Что у вас в конверте? — забыв поблагодарить будущего начальника за поздравления, ляпнул Терри то, что давно вертелось на языке.

— Да так. Запасной план. Ты удивишься, но девица твоя не настолько наивная, как может показаться.

— Она вовсе не наивная, — серьезно сказал Терри. — Просто слишком боится совершить ошибку. Поэтому временами делает неправильный выбор.

Карху поглядел на него с удивлением.

— Ты говоришь так, будто уже ее простил.

А вот этой реплики Терри не понял. Но переспросить не успел. К нему подошел Арчер, а Карху отправился ловить Аннели в дверях, пока та не ускользнула. Верховный магистр молодцеватым движением подкрутил кончик усов.

— Вы не пожалеете о том наказании, что себе выбрали, Терри Риамен? Я понимаю, что сегодня вами руководил страх, но уже через полгода вы поймете, как тяжело жить под наблюдением.

— Это не наказание, ваша милость, — покачал головой Терри. — Я замыслил такое, что без охраны, боюсь, не сумею справиться. Даже в Академии нельзя чувствовать себя в полной безопасности, если хочешь раз и навсегда избавить мир от короля Эриена.

Эпилог

Первый день весны в Акато-Риору в этом году выдался на удивление ясным и теплым. С умытого неба улыбалось солнце. Тучи тащили тяжелые грязные подолы где-то далеко над морем.

Скоро морские ветра пригонят их ближе и начнется сезон весенних дождей, но пока можно смотреть на них издалека и наслаждаться тишиной и покоем. Может, день-два. Может, пять, если очень повезет.

Как бы там ни было, люди стремились насладиться спокойной теплой погодой, пока могли. В Верхнем городе из большинства равинтол вынесли столики и расставили на террасах и просто на улице. Антеро Риттау занял один из таких столиков и попросил кудрявого подавальщика в полосатой рубашке принести чай с горным медом и две чашки.

— Господин ждет даму? — вежливо спросил подавальщик. Видимо, в этой равинтоле переняли недавно появившийся обычай предлагать гостям разные чашки в зависимости от того, кто будет из них пить. Считалось, что барышням неудобно пользоваться традиционными риорскими чашками без ручек. Тысячу лет было вполне удобно, а как появились камеры Ракуса для создания мгновенных портретов, так сразу же простота и удобство уступили место фальшивой красоте принужденных поз и манерно оттопыренных пальчиков.

— Нет. Магистра.

Подавальщик и сотник одновременно посмотрели на запертые ворота Академии.

— Давно они не открывались, — осторожно сказал парень. — Последняя ярмарка осенью прошла и все.

Он выжидательно уставился на сотника в черно-золотом мундире, рассчитывая на увлекательный рассказ, почему так произошло, но Риттау промолчал. Если у него и были какие-то мысли на этот счет, то он предпочел держать их при себе, а не делиться ими с первым встреченным подавальщиком.

Ему пришлось выпить чай в одиночестве, созерцая пустую чашку напротив. Подавальщик ходил с тарелками туда-сюда, выворачивая шею, заглядываясь на знаки отличия сотника.

— Не желаете еще чая, господин сотник? — спросил парень спустя некоторое время.

— Нет.

— Может быть, попробуете пирог с ягодами ажри? — проявил настойчивость работник. — В честь первого дня весны.

— Нет, — повторил Риттау и посмотрел на парня так, что тот немедленно с извинениями поклонился и ретировался.

Чем холоднее становился оставшийся чай в чайнике, тем сильнее мрачнел Риттау. Риамен прислал с агентом записку, что выполнил свою часть сделки и хочет поговорить, указал время и место. Неужели ему хватит дерзости сорвать встречу, которую сам же и назначил? Риттау посмотрел на циферблат карманных часов. Минутная стрелка убежала почти на полный круг вперед от оговоренного часа.

Когда перед ним поставили тарелку, на которой в луже сладкого соуса возлежал ароматный кусок ягодного пирога с пряностями, сотник недоуменно поднял взгляд.

— Я же сказал, не нужно, — начал он и осекся, увидев белый плащ и незнакомое скуластое лицо с длинным носом и рассеченным надвое подбородком.

— Это мой, — ревниво ответил магистр, занимая свободный стул напротив Риттау.

Другой стул принес от соседнего столика Терри Риамен. Он тоже надел магистерский двубортный плащ, из-за чего стал выглядеть старше, чем в синем форменном кителе. На лацкане был приколот эмалированный синий значок: звезда в круге. Если подумать, то у городской гвардии похожие. Только у их медных звезд пять-шесть-семь лучей, а у этой больше, и все тонкие, острые, почти как иглы.

— Мирного дня, сотник, — хмуро поздоровался королевский племянник, усаживаясь рядом с магистром. Почему-то он свободно пользовался только левой рукой, а правую не вынимал из глубокого кармана.

— Я полагал, вы придете один, Риамен, — процедил Риттау, буравя взглядом его переносицу.

Дерзкий мальчишка не выглядел смущенным или растерянным. Уставшим, невыспавшимся, взъерошенным — выглядел, а вот прежнего выражения, как у несправедливо обиженного ребенка, у которого отняли последнюю конфету и прицельно пнули в коленную чашечку, не хватало, чтобы сказать: это тот самый студент, который врал, что любит рыбу.

— Один я прийти не мог, — пожал плечами Риамен, как будто эти слова хоть как-то оправдывали его безрассудство.

— И вы решили привести не кого-нибудь, а…

— Вы хотели, чтобы я ответил на все ваши вопросы касательно Тармо Перту, — спокойно ответил Риамен. — Я подумал и решил, что ответы на все вопросы может дать только сам Тармо Перту.

Тармо Перту на мгновение прекратил орудовать ножом и вилкой и небрежно кивнул.

— Польщен вашим интересом, светлейший, — не слишком трудясь соблюдать уважительные интонации бросил он и вернулся к своему пирогу. — Вы не станете возражать, если я налью себе чай?

— Он давно остыл, — процедил Риттау. — Я слишком долго ждал.

— Я ведь магистр, верно? — проворчал Тармо Перту и достал из кармана медную подставку с углублением, внутри которого серебряные проволочки переплетались в сложный узор. Он поставил эту подставку на стол, уместил в углублении чашку и налил в нее чай. — Сейчас согреется. А вы, господин Риттау, моими тайнами интересуетесь по поручению его величества или другая какая-то причина есть?

— По поручению, — Риттау основанием ладони пригладил волосы на виске. — У сотника королевской гвардии нет и не может быть собственных интересов. Тем более в Академии.

— У всех есть интересы, касающиеся Академии, — Тармо Перту обвел чайной ложкой круг в воздухе, как бы символически описывая город, а может и страну. А может и весь мир. Ведь Тармо Перту не соизволил уточнить, как много могла бы вместить его чайная ложечка. — У всех.