Победа или...? 16+

— Только ты этого не сделаешь, Соколов, потому что хоккей — это единственное, что ты искренне любишь и не предашь.

— Ты все ещё любишь меня. Я же вижу. Твои слезы, говорят сами за себя.

— Мои слезы, говорят что я не хочу находиться с тобой в одном помещении, потому что ты мне — противен. После всего дерьма, я противна сама себе. Признайся, когда ты целовал меня, предлагал встречаться, ты... все ещё был с ней? Все ещё приходил в вашу общую квартиру. Трахал её, а после желал мне по смс доброй ночи?!

— Малыш…

Началось в колхозе утро.

И как я раньше не замечала, что он всегда таким образом сглаживал углы в наших отношениях. Черт возьми, чтобы такое не заметить необходимо быть слепой. Очевидно, я именно такой и была – слепой, наивной дурой, которой играли, а наигравшись – хотели выбросить на помойку.

За ненадобностью.

На секунду, сознание посетила мысль, что мне искренне жаль ту девушку. Быть может, она не такая плохая, а все те слова про то, что их отношения уже давно зашли в тупик и рано или поздно разрушились, не появись я в жизни хоккеиста, оказались его очередной ложью.

— Значит, спал, — на губах красуется горькая усмешка.

Хочется подойти и дать ему пощёчину. За себя, за бывшую – даже за ту блондинку, с которой его застала. К сожалению, я слишком хорошо знала насколько этот подонок может быть обаятельным и убедительным. К тому же, та девчонка была наслышана о том, что якобы нас ничего не связывает – кроме постели, и возможной выгоды для хоккеиста от этого союза.

— Ловко ты придумал. А она, прости, кто? — только сейчас осознала, что кроме внешности, не имела представления о бывшей невесте Соколова, кроме имени. Только совместные фото в аккаунте соц.сетей, позволяли по-крупицам собрать скудную информацию. — Дочь топ-менеджера? Любовница нефтяного магната? Какая выгода, Лёш?

— Она была невестой друга.

— А вы с этим другом все делите? Когда собирались делить меня?

Сама не понимаю на кого разозлилась, на Соколова, каждый поступок которого был более омерзителен, чем предыдущий? На его бывшую, которая, очевидно, выбрала его, вместо незнакомого мне «друга»?

Сомневаюсь, что тот парень по-прежнему считает его причтелем. Если он, конечно не мазохист со странным фетишами. Сейчас я злилась даже на него – на того неизвестного парня, который не смог уследить за похождениями своей девицы.

— Мы не общались с того момента, — добавил Сокол, будто бы услышав мои мысли.

— Поздравляю. Ты предаешь всех, кто тебе верит. И почему я не удивлена?

— Пойми, на то были свои причины.

— Причины? Ты серьёзно?! Какие могут быть причины, уводить невесту у друга? Шведская семья? Какие могут быть причины, играть мной полтора года? — в какой-то момент, срываюсь с места, подскакивая к нему практически вплотную. — Мне интересно, чего ты так долго ждал? Мучался, терпел меня, бедненький, — поднимаю руку и сочувствующее глажу его по голове. — Мог ещё в первые полгода попросить замолвить словечко. Я же – наивная дура, сразу бы позвонила отцу, нахваливая, какой ты у меня хороший. — актриса из меня никудышная, ибо последние слова шиплю так, что любая змея обзавидуется.

Воздух, словно кнутом, рассекает звук звонкой пощечины.

Рука горит, будто бы к ней прислонили каленое железо. Но, почему-то, на душе становится легче. Словно окончательно обрывается трос, связывающий меня и Соколова. Если до этого момента, я считала, будто в моих глазах ему падать больше некуда – ошибалась. Алексей Соколов, оказался ещё более гнилой личностью, чем я могла себе представить.

— Да что ты заладила со своим отцом?! — парень сам отшатывается назад, и тут же принимается мерить комнату широкими, размашистыми шагами. — Я же ясно сказал тебе – мне плевать на лигу. Признаю, да, я хотел тебя использовать! И да, что-то пошло не по плану и я влюбился. Влюбился, понимаешь?! — на последних словах останавливается.

Темно-зелёные глаза впиваются в мои и я понимаю, что не хочу, не могу больше тонуть в этом гребаном болоте.

— Ах, не по плану, — в крови яростно бушует адреналин, от чего взрываюсь ещё больше, начиная походить на разъяренную фурию. — Ты хоть представляешь, насколько низко это звучит? — собственный голос взлетает на несколько октав.

Никогда не думала, что моя жизнь в какой-то момент, начнёт походить на мыльную оперу или типичный подростковый роман, где поспорили на девчонку с целью наживы. Спора, конечно, не было, хотя черт его знает. Узнай я сейчас об этом, нисколько не удивлюсь, что этот ублюдок ещё и с кем-то поспорил.

— Ты серьёзно думал, что придёшь ко мне, покаешься и все встанет на свои места? Я ненавижу тебя, Соколов. Не-на-ви-жу, – кричу, не жалея связок. – Понятия не имею, какой план ты затеял, но на все твои реплики ответ один — не интересует. А теперь, будь добр, свали отсюда, – последние слова уже хриплю в мгновение осипшим голосом. Картинка перед глазами начинает расплываться, а к горлу подходит тошнота.

Последнее, что я вижу прежде, чем провалиться в темноту – испуганный взгляд Соколова.

Только не это...

***

Пробуждение, пожалуй, гордо претендовало на звание одного из худших в моей жизни.

Белоснежный, глянцевый натяжной поток, темно-серые обои, небольшой журнальный столик из тёмного дерева, с примастившимся в углу приставкой и двумя гейпадами. И, как вишенка на крышке моего гроба – огромная кровать, занимающая большую часть пространства, напротив которой, на стене, висел широкий Led-телевизор.

Обстановка спальни Соколова не пестрила яркими красками.

Минимализм, или как принято, называть новомодным словом — «лофт».

Радует, что я прекрасно помню, завершение вчерашнего вечера, возрастной рейтинг которого, строго не превышал метки 16+. Причём, шестнадцать, из-за отборного мата, которым я крыла хозяина квартиры, как только мне стало легче.

Кстати, о хозяине.

Из-за приоткрытой двери спальни, сначала послышался щелчок дверной ручки, а за ним последовал шум льющейся воды.

Отлично. Прекрасный повод, чтобы свалить до того, как Соколов заметит моё пробуждение. Вот только сумка с телефоном, кошельком и ключами, была благополучно забыта на широких диванах Лебовски.

Мозг судорожно перебирал идеи, как вытянуть максимум пользы, от того что бывший принимал душ. Зная его, может проторчать там, максимум, минут пятнадцать.

Ступая на цыпочках по кафельному полу, я добралась до кухни. Призрачный луч надежды, что Соколов по-прежнему не сменил пароль блокировки мобильного, теплилась в моей груди. Самое главное, позвонить сейчас кому-нибудь из друзей с просьбой забрать, или хотя бы, вызвать такси.

— Давай, родненький, — скрещиваю пальцы, в то время как второй рукой, ввожу знакомую комбинацию. — Есть!

Твою мать, похоже вышло слишком громко. За закрытой дверью ванной, на секунд на десять, воцаряется тишина, но потом, квартиру вновь наполняют звуки воды.

К собственному стыду, приходится признать, что хоть и успешно разблокировала смартфон, не помню ни одного номера. Честно говоря, вообще забыла, когда в последний раз набирала кого-то не посредством соц.сетей или того же фейс-тайма.

Испанский стыд.

Я даже понятия не имела, какой номер у излюбленного такси, ведь привыкла заказывать машину через приложение.

Вот ведь дерьмо.

В наше время, действительно, без телефона, чувствуешь себя, как без рук, ведь в этой звонилке, заключена едва ли не большая часть твоей комфортной жизни.

Набираю единственный знакомый, помимо номера брата, который какого-то чёрта, был последним исходящим в половину второго ночи. Надеюсь, Антон сейчас не спит, не занят – и вообще не пошлёт меня нахер. А учитывая, что время показывает без четверти восемь утра, последний вариант, имеет место быть.