Страница 5 из 7
Эти образы часто преследовали его и днём. И потому, когда Леннар поднял голову от крупа коня и увидел девушку, стоявшую в паре шагов от него, он не был удивлён.
Взгляд Кенны был мягок. И будто ласковое прикосновение ладоней скользил по обнажённым плечам рыцаря.
– Вы очень красивы, – сказала Кенна вместо того, чтобы объяснить, как попала сюда, – ваше тело должно служить людям, а не богам.
– У меня всего один Бог. И я служу ему душой.
– Точно ли это так? – Кенна шагнула вперёд.
– Вы вздумали испытывать меня?
– Я бы не хотела, чтобы вы воспринимали наши беседы как войну. Ни одно из моих слов не было направлено против вас.
– Но моя вера и мои принципы для вас ничто?
– Я не знаю… – Кенна задумалась и сделала ещё шаг. Она оказалась опасно близко, и Леннар теперь чувствовал запах её духов – чарующий и пьянящий, как летний зной, и тем более заполнявший обоняние, что все последние дни за стенами замка стеной стоял бесконечный дождь, – видите ли… они довольно смешны. Вы служите своим обетам день и ночь… но ведь прямо сейчас и здесь вы ей не нужны. Полагаю, она немного подождёт… если несколько минут вы просто поговорите со мной.
Леннар резко встал, не желая смотреть на собеседницу снизу вверх.
Кенна оказалась несколько выше, чем казалось издалека – но по-прежнему оставалась хрупкой, как тростинка, под множеством слоёв тканей, скрывавших изгибы её тела – и в то же время позволявших при каждом движении угадывать их.
– Вы смеётесь надо мной, – тихо сказал Леннар.
– Вовсе… – договорить Кенна не успела. Леннар толкнул её к стене и накрыл собой. Кенна тяжело дышала, и Леннар чувствовал, как противоестественно и запретно плоть восстаёт и упирается девушке в бедро.
– Я мужчина, тэна Локхарт. Я принёс обеты не поддаваться страстям. Но что вы станете делать, если я не удержусь?
Глаза Кенны вспыхнули огнём, и она подалась навстречу, плотнее вжимаясь в грудь Леннара.
– Покажите мне, что станете делать вы. Я подстроюсь под вас.
– Вы одержимы или безумны.
– Одержима вами и безумна от вас.
Леннар сам не знал, почему терпит это всё. Кровь бешено стучала в висках, а губы Кенны были так близко и так манили, что он не заметил, как оказался втянут в долгий и сладкий порочный поцелуй.
Кенна застонала ему в губы и попыталась обнять за шею, и только когда пальцы её коснулись затылка Леннара, рассылая по телу дрожь, тот очнулся от наваждения и рванулся прочь.
– Я здесь не для того! – резко выдохнул он и сделал шаг назад.
– А для чего? – Кенна подалась следом.
– Ваш отец знает.
– Но я – нет!
Леннар молчал. Он знал, что глупо доверять девчонке – столь взбалмошной и дикой, но именно сейчас разум плохо ему подчинялся, и он сказал наконец:
– Я должен передать королю Роберту письмо. Помогите мне, если в самом деле… – он замолк. Кенна ничего такого не обещала, и теперь Леннар уже корил себя за признание.
– Я помогу, – тихо сказала Кенна, – если вы подарите мне ещё один поцелуй, прямо сейчас. И ещё один – потом.
– Что вы можете сделать…
– Я поговорю с отцом. Он слушает меня. Но… прежде… – Кенна наклонилась к рыцарю и прикрыла глаза.
«Я делаю это ради Ордена», – напомнил себе Леннар и коснулся губ девушки – но уже в следующую секунду утонул в объявших его тёплых волнах и забыл обо всём.
ГЛАВА 4
Поцелуй всё ещё продолжал огнём гореть у Леннара на губах, когда вечером того же дня весь двор собрался в главном зале, чтобы послушать песни бардов.
И хотя Кенна считалась пока только лишь ученицей, от взгляда Леннара не укрылось то, что большинство обитателей замка предпочитает слушать её, а не пожилого наставника Талиесина с его волынкой.
Кенна пела чисто, без всякого музыкального сопровождения. Она сидела в центре зала, подогнув колени, и свет свечей, стоявших вокруг, очерчивал её фигуру густыми тенями, так что все присутствовавшие могли получать удовольствие, разглядывая её – от этой мысли Леннар испытал в районе сердца неприятный укол. Новые страсти являли себя ему. Он хотел, чтобы Кенна пела только для него, и чтобы он один мог смотреть на неё в такие часы. Кенна походила сейчас на духа пламени – душа, лишённая тела, обнажённая для всех.
«Моя душа», – проскользнуло у Леннара в голове, хоть он и не понимал смысла этих слов. Кенна никогда не была «его». Да и быть не могла.
Кенна, должно быть, не видела людей, окружавших её в зале, утонувшем в темноте. Но взгляд её всё время, пока она пела, был направлен Леннару в глаза – как будто она могла разглядеть его в окружающей темноте.
Она пела о героях древности и о королевствах, которые некогда располагались на этой дикой земле, о замках из серого камня и гигантских базальтовых глыбах, вздёрнутых из земли великанами. И Леннар не успел заметить то мгновенье, когда Кенна затянула балладу, которой не слышал, похоже, никто из гостей – о северных землях, о свирепых завоевателях, о кровавых набегах – и о том, как норманнский воин увёл за собой шотландскую девушку в плен.
По позвоночнику Леннара пробежала дрожь, как будто грани миров с треском соприкоснулись и встали на место – и тут же ощущение прошло, а песня вызвала злость. Всё в ней было не так. А как должно быть – Леннар не мог сказать. Он слушал и слушал, борясь с желанием поправить каждый слог, и, наконец, не выдержал: рывком поднявшись с места, стал пробираться прочь. Он не видел, потому что повернулся к певшей спиной, как полнится разочарованием взгляд синих глаз. Только услышал, как Кенна сбилась на одной из строк. И всё же она довела песню до конца – и только когда прозвучали последние слова, поднялась на ноги, вежливо откланялась и попросила позволить ей отдохнуть.
Талиесин завёл другую балладу, а Кенна выскользнула за двери и стала пробираться по лабиринту коридоров в поисках тамплиера.
Она отыскала Леннара легко – тот стоял на крепостной стене, глядя на север, туда, где свинцовые волны бились о гранит стен.
Бесшумно скользнув по лестнице, Кенна замерла около него и помолчала некоторое время, давая Леннару возможность первому начать разговор. Так и не дождавшись, она произнесла:
– Вам не понравилось, как я пела? Мне казалось, были довольны все.
– Вы так много думаете о себе?! – Леннар развернулся, и Кенна с удивлением обнаружила на его лице злость. Никто и никогда не смотрел так на неё. Тут же глаза её наполнила обида, но она и не подумала отступать.
– Мне кажется, я пою достаточно хорошо, чтобы нравиться всем, – сухо сказала она. – А эта баллада была написана специально для вас несколько дней назад. Поэтому я рассчитывала, что именно вы оцените её.
Леннар поджал губы. Ему стало неловко, но злость не прошла.
– В ней всё не так, – отрезал он.
– Потому что вы француз – а не норманн?
Леннар вздрогнул. Он не ожидал, что Кенна заговорит с ним так прямо, но всё же ответил:
– Потому что вы – не пленница. И вас никто не похищал.
– Но вы похитили моё сердце. Разве нет?
Леннар молчал. Он не знал, так это или нет. Зато не мог отрицать, что сама шотландка похитила сердце у него.
– Кто вы такая?! – прошипел Леннар, толкая её к одному из зубцов и припечатывая руками по обе стороны от лица. Но в глазах Кенны не появилось страха, который он ждал, напротив, их заполнило непонятное Леннару пьянящее безумие. – Вы колдунья? Вы очаровали меня?
Лицо Кенны просветлело, и она подняла бровь.
– Я надеюсь, что это так.
– Я не поддамся колдовству, – отрезал Леннар и подался назад. Лицо его снова стало холодно. – Вы говорили с отцом, как обещали мне?
– Конечно же нет! Всего несколько часов прошло. Я ещё не видела толком его.
– Торопитесь. Пока вы медлите, мой магистр терпит пытки в застенках инквизиции.
Снова на лице Кенны показалась обида.
– А вы так заботитесь о нём?
– Я принёс обет, – медленно, будто объясняя ребёнку таинство десяти заповедей, произнёс Леннар, – для вас это шутки, а для меня – смысл, который наполнил мою жизнь.