Страница 5 из 12
Наконец подошло время расплатиться за обед. Наталья принесла счет и хотела было отойти, чтобы дать клиентам время обсудить размер чаевых, но майор Алексеев остановил ее и заявил, что желает расплатиться сразу. По счету выходило одиннадцать рублей и восемь копеек. Майор достал большой кошелек, отзванивающий мелочью, выложил на стол десятку, мятый рубль и стал отсчитывать копейки.
Уваров посмотрел на красавицу и увидел в ее взгляде такой презрительный блеск, что невольно вздрогнул. Официантка забрала со стола две бумажные купюры, мелочь даже трогать не стала и уже собралась уходить, но тут Павел Сергеевич протянул ей купюру в три рубля и вежливо поблагодарил за отличное обслуживание. Красотка моментально изменилась в лице, широко улыбнулась, продемонстрировала свои ровные белоснежные зубки, мягким, кошачьим голоском произнесла на французский манер: «Мерси» – и поплыла на кухню, еще откровеннее покачивая своими аппетитными формами.
Остаток дня Павел Сергеевич провел в своем номере. Распаковал вещи, принял ванну, а затем краем глаза взглянул на бумаги, оставленные майором Алексеевым. Это были различные приказы об организационной структуре, штатном расписании и прочая лабуда.
«Зачем он мне это в гостиницу притащил? Выслужиться хотел, рвение к службе показать? Странный он какой-то, этот майор. Ну да ладно, время покажет. Если что, заменить его никогда не поздно», – подумал новоиспеченный начальник ЛТП, бросил бумаги на подоконник и стал укладываться спать.
Во сне к нему явилась обворожительная официантка. Совершенно обнаженная, в одних туфлях на высоком каблуке. Наталья расплела косу, и густые каштановые волосы закрыли ее очаровательные перси. Уваров предпринимал попытку за попыткой, чтобы обнять чаровницу, но всякий раз красотка каким-то чудом ускользала из его рук, заливаясь при этом звонким, бесстыдным смехом.
В то время как Павел Сергеевич предавался сладким эротическим снам, майор Алексеев общался по телефону со своим закадычным другом, заместителем начальника ЛТП по оперативной работе майором Сысоевым:
– Скажу тебе, Коля, без прикрас – попали мы, как кур в ощип. Этот спуску не даст. Серьезный мужик. Я перед ним и так, и этак, анекдоты смешные травлю, а он брови насупил, смотрит в одну точку и о чем-то своем все время думает. Я и за обед в ресторане заплатил, одиннадцать целковых отстегнул, а он сделал вид, что ничего не заметил. Нет, Николай, с этим не забалуешь, не даром из области слухи доходили, что он любимчик генерала Кравченко. Чует мое сердце, устроит он нам Варфоломеевскую ночь, полетят наши буйные головушки. Осталось мне до пенсии четыре года дослужить, но чувствую, не дотяну.
– Ты, Володя, раньше времени не кипешись, может, не так страшен черт, как его малюют, – успокоил товарища Сысоев, – вот до меня слухи дошли, что лечебно-трудовые профилактории хотят скоро вообще закрыть. У нас же теперь курс на демократизацию, понимаешь ли. А держать больных людей, не совершивших уголовных преступлений, за колючей проволокой – это, говорят, не совсем демократично. Вот такая петрушка.
– Ну ты, брат, «успокоил». Только не верится мне, что такую махину могут разом ликвидировать. Ты вот сам подумай, сколько лет выстраивали систему. И вот так взять и все разрушить. Расползутся алкаши и наркоманы по стране, как тараканы. В результате получим взрывной рост преступности. А куда девать бомжей. Мы ж на весь мир раструбили, что у нас в стране с бродяжничеством раз и навсегда покончено…
Майор Алексеев еще долго и вполне аргументированно доказывал своему другу, что система принудительного лечения алкоголиков и наркоманов незыблема, как скала.
А что, собственно, представляла собой эта система? И каковы ее исторические и правовые корни?
Уже в первые годы своего существования молодое Советское государство озаботилось необходимостью борьбы с алкоголизмом. Одной из самых эффективных и перспективных мер большевики считали принудительное лечение. 11 сентября 1926 года Совет народных комиссаров РСФСР издал декрет «О ближайших мероприятиях в области лечебно-предупредительной и культурно-воспитательной работы по борьбе с алкоголизмом». Декретом предписывалось Народному комиссариату здравоохранения организовать лечение алкоголиков, а Народным комиссариатам внутренних дел, юстиции и земледелия – разработать и внедрить эффективные меры принуждения.
Сразу возник вопрос, по каким критериям определять круг лиц, подлежащих насильственному лечению. Разъяснения внесла «Инструкция по применению принудительного лечения алкоголиков, представляющих социальную опасность». Согласно инструкции, датированной 9 апреля 1927 года, принудительному лечению подлежали лица, у которых на почве алкоголизма проявляются психические расстройства, а также граждане, злоупотребляющие алкоголем и при этом систематически нарушающие общественный порядок и несущие угрозу семье и окружающим.
И все же вплоть до конца 50-х принудительное лечение считалось чисто медицинской проблемой и правоохранительные органы привлекались к этому процессу исключительно в порядке оказания помощи медикам.
15 декабря 1958 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле спиртными напитками», которое стало основой для принятия союзными республиками собственных правовых актов. Упор делался на принудительной госпитализации алкоголиков и наркоманов в психоневрологические больницы, правда, исключительно по предписаниям медиков.
Дальше всех пошли в Украинской ССР. Там по постановлению суда хронических алкоголиков, ведущих паразитический образ жизни и уклоняющихся от общественно полезного труда, стали направлять в лечебно-трудовые профилактории, созданные при исправительно-трудовых колониях. Максимальный срок реабилитации – один год. По сути, ввели для алкоголиков уголовное наказание.
Первый не связанный с исправительными колониями лечебно-трудовой профилакторий появился в 1964 году в Казахстане. В РСФСР первые ЛТП открылись после опубликования Указа Президиума Верховного Совета республики от 8 апреля 1967 года «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц (алкоголиков)». В соответствии с указом, в лечебно-трудовые профилактории направлялись лица, уклоняющиеся от лечения, нарушающие трудовую дисциплину, общественный порядок и правила социалистического общежития. Решение о направлении принимал суд на основании обращения государственных органов, в первую очередь – милиции, общественных организаций, трудовых коллективов, или близких родственников. Срок реабилитации устанавливался от одного года до двух лет, на усмотрение суда, в зависимости от общественной опасности алкоголика.
В 1969 году внесены изменения в «Основы законодательства СССР о здравоохранении». В новой редакции документа алкоголизм и наркомания отнесены к заболеваниям, представляющим опасность для окружающих, и провозглашено право СССР и союзных республик законодательно устанавливать порядок принудительного лечения граждан, страдающих алкоголизмом и наркоманией.
В 1971 году принят Закон РСФСР «О здравоохранении», который ввел обязательное диспансерное наблюдение больных алкоголизмом и наркоманией и их принудительное лечение в ЛТП.
В развитие положений Закона 25 августа 1972 года вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании больных наркоманией», согласно которому наркозависимые граждане, уклоняющиеся от лечения в органах здравоохранения, по решению суда направлялись в ЛТП на срок от полугода до двух лет. Что интересно, для наркоманов был установлен минимальный срок реабилитации в полгода, а для алкоголиков – год. Видимо, наркомания считалась меньшим злом, чем алкоголизм. А возможно, причина в том, что заставить наркоманов заниматься физическим трудом было крайне сложно. Да и какие из них работники.
1 марта 1974 года Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков» расширил перечень оснований для направления на принудительное лечение. Добрались до бомжей. Согласно тексту указа, подлежали направлению в ЛТП хронические алкоголики, не имеющие постоянного места жительства и занимающиеся бродяжничеством или попрошайничеством либо ведущие иной паразитический образ жизни.