Курортная Зона

В 9-55 автомобиль покинул место стоянки, на котором в ожидании пассажира провел битых четыре часа.

Как только «Волга» скрылась за ближайшим поворотом, из игрового домика на детской площадке выскочил посиневший от холода местный алкаш Муха и, прижимая к груди литровую банку, заполненную мутной жидкостью, пулей влетел в подъезд. Тяжело дыша, но не сбавляя скорости, он добежал до верхнего, пятого этажа и толкнул ногой грязную фанерную дверь, на которой вместо замка зияла сквозная дыра, а ржавая ручка с трудом держалась на одиноком шурупе. В квартире стояла дикая вонь, которая вполне сочеталась с жутким бардаком. На кухне, куда направился Муха, за обшарпанным столом сидел на грубо сколоченном табурете его кореш Кирюха.

– Тебя только за смертью посылать, без малого пять часов жду, – недовольно проворчал Кирюха, – я уж подумал, грешным делом, что ты самогонку в одну харю приговорил и где-то отдыхаешь. А друга кинул.

– Тебе бы так отдыхать, чуть не закоченел, – с возмущением ответил Муха, поставил на стол банку, присел на прикрытый фанеркой ящик с пустыми пивными бутылками и прислонился спиной к чугунному радиатору отопления.

После того как собутыльники приняли по сто пятьдесят мутного пойла и закусили соленой хамсой, слегка отдающей тухлятиной, Муха поведал свою историю:

– Я ушел за добавкой примерно в полшестого. До «точки» добрался минут за пятнадцать. Матвеевна, правда, помурыжила малость. Дверь открывать не хотела, причитала все: «Носит вас по ночам, спать людям не даете». Но потом вынесла литрушку, и я мухой обратно. К дому подхожу, смотрю – у подъезда черная «Волга» стоит, а за рулем сержант милиции сидит. Ну, думаю, по нашу душу приехали, ведь третьи сутки уже бухаем, соседям спать не даем, вот они, небось, в ментовку и пожаловались. Спрятался я в домике, что напротив подъезда, на детской площадке. Сижу, жду, что дальше будет. В домике тесно, на карачках сидеть приходится, ноги затекают и спину не разогнуть. А холод собачий. Вечером, когда первую ходку на «точку» делал, тепло было, а под утро подморозило, даже трава инеем покрылась. Короче, даю дуба. Время идет, машина стоит, а из подъезда никто не выходит. Решил я, что за тебя крепко взялись. Как могу, руки, ноги разминаю, нос и уши растираю. Так четыре часа и просидел. Хорошо еще, часам к девяти солнышко в окошко засветило и домик маленько прогрелся. А потом к дому подрулил «Москвич». Вышел из него целый подполковник милиции и направился в наш подъезд. Ну, думаю, совсем дела плохи, раз начальство с такими звездами приехало. Но минут через двадцать подполковник вышел с чемоданом и сумкой в руках, загрузился в «Волгу» и уехал. Ну, я из укрытия вылез и бегом сюда… Вот такая история. Чуть кони не двинул, до сих пор колотит.

Кирюха вначале слушал рассказ настороженно, но когда речь зашла о подполковнике, его щербатый рот растянулся в улыбке:

– Забыл тебя предупредить, что в нашем подъезде, на втором этаже, квартиру майор ментовский снимает. Уж пару месяцев. А на днях ему подполковника дали. Он всех соседей, кто подвернулся, угощал. Мне тоже стопарик водочки перепал. Ох и вкусная была водочка, давно такой не пил. А еще от соседей слышал, что подполковника этого назначили начальником ЛТП в Каменногорский район. Вот он, видимо, сегодня и отбыл к месту назначения. Так что замерзал ты напрасно. Наливай еще по одной, для сугреву.

Между тем «Волга» выехала за околицу города, откуда, если верить дорожному указателю, до Каменногорска предстояло преодолеть расстояние в двести сорок километров. И чтобы вернуться в управление к 16-00, как того требовал генерал Кравченко, нужно держать среднюю скорость восемьдесят километров в час. Это совсем не сложная задача, если мчаться по магистрали с односторонним движением. Но вместо автобана наших путников ждала дорога в две полосы, по одной в каждом направлении, с далеко не идеальным покрытием. А местами шоссе напоминало рокаду после бомбежки. Поэтому Павел Сергеевич, как только сел в салон автомобиля, обсудил с водителем сложившуюся ситуацию. В том случае, если вернуться к установленному времени не удастся, а вероятность такого события была стопроцентной, Андрей доложит шефу, что в дороге машина сломалась, что-то случилось с электрикой. Генерал в этом все равно не разбирается. И пришлось ловить попутку, чтобы дотащить автомобиль до ближайшей станции техобслуживания. А Уваров подтвердит слова водителя. На том и порешили.

Когда «Волга» отъехала от города километров на десять, Павел Сергеевич велел водителю остановиться, достал из своей сумки припасенное заранее «лекарство» – две бутылочки «Жигулевского» и опустошил их залпом.

«Похмелятор» подействовал практически мгновенно. В голове прояснилось и наступила легкая эйфория. Расслабившись, Уваров стал вспоминать события прошлой ночи. Да, с Зиночкой он оплошал. Хотя, может быть, оно и к лучшему. Девушка она неглупая и не станет впустую распространять слухи. Тем более что все, кто присутствовал в ресторане, видели, что к концу вечеринки Уваров находился в состоянии нестояния. И все же жаль, что так получилось, точнее – ничего не получилось.

Павел Сергеевич глубоко вздохнул и, слегка толкнув водителя в плечо, пропел красивым баритоном: «Эх, Андрюха, нам ли жить в печали!»

Водитель улыбнулся и сильнее надавил на педаль газа.

В конечную точку маршрута – к пансионату «Горный» – прибыли в 14-10. И через пять минут «Волга» рванула в обратном направлении, а подполковник направился в пансионат.

Люкс, в который заселился Уваров, находился на верхнем, пятом этаже. Не «Хилтон», конечно, но вполне комфортабельные апартаменты из двух комнат, с раздельным санузлом и просторной лоджией. Югославская мебель, финская сантехника и затертые таджикские ковры на полу подчеркивали особый статус номера. Прежде чем распаковать вещи, Павел Сергеевич вышел на широкую лоджию, откуда открывался панорамный вид на город, окруженный с трех сторон чередой горных хребтов. Уваров стал припоминать, что он слышал или читал о славной истории Каменногорска.

Начиналась эта история в эпоху «Великого перелома», в начале тридцатых годов двадцатого века. Геологи обнаружили в здешних горах богатейшие залежи фосфоритов – ценного сырья для производства минеральных удобрений. Перед созданными в ходе коллективизации колхозами стояла задача значительного увеличения производства сельскохозяйственной продукции на основе самых современных методов ведения хозяйства. И без масштабного применения минеральных удобрений решение этой задачи не представлялось возможным.

Вскоре было создано управление строительством Каменногорского горно-обогатительного комбината и развернулась грандиозная стройка. Возводилась обогатительная фабрика, разрабатывались шахты, строились автомобильные и железные дороги, энергетические объекты. Со всего Советского Союза стали прибывать сюда рабочие и инженеры. Большинство – добровольно, но не обходилось и без принуждения. В числе первых строителей оказались ссыльно-переселенцы из южных регионов страны, преимущественно раскулаченные крестьяне, которые лишились всего нажитого в процессе коллективизации и были сосланы вместе с семьями в далекое Заполярье. По злой иронии судьбы, им предстояло упорно трудиться на благо развития того самого колхозного движения, которое вынудило их покинуть родные края. Никакого особого режима для ссыльных не устанавливалось. Они жили и работали в таких же условиях, что и добровольцы. Бежать им все равно было некуда. Большинство так и осели в здешних местах и стали основоположниками трудовых династий горняков, обогатителей, строителей. Первопроходцы жили в возведенных на скорую руку деревянных бараках. Но одновременно с промышленными объектами развернулось строительство города. Место выбрали не случайно. От будущих жилых кварталов было рукой подать до двух первых рудников и до строящейся обогатительной фабрики. Фабрику разместили на берегу живописного горного озера с чистой и прозрачной, как слеза, водой. Впрочем, со временем берега водоема опутала густая сеть трубопроводов и автомобильных дорог, а качество воды изрядно подпортили фабричные стоки. Центральная часть города формировалась вокруг Красной площади. Площадь выложили светло-серым булыжником. А почему ее назвали Красной, можно только догадываться. Видимо, архитекторы хотели подчеркнуть ее красоту или намекали на какое-то отдаленное сходство с главной площадью страны. Фасады сооружений, расположенных вокруг площади, повторяли ее овальную форму, а колоннады и портики, украшенные скульптурными фигурками строителей коммунизма, подчеркивали их принадлежность к архитектурному стилю «социалистический неоклассицизм», или, как неофициально называют этот стиль – «сталинский ампир».