Страница 24 из 50
Папа усмехнулся.
— А кроме Петрова других кандидатов разве нет?
— Другие так, мелочь, — брезгливо сморщил губу Горкин. — А Петрова я всерьез опасаюсь.
— Петров в мэры, не потянет, — подобострастно улыбнулся полковник Афиногенов. — Слабоват Петров.
— Слабоват ты, ротный Петров, — констатировал Крюков. — Слишком железками увлекаешься.
Он обвел взглядом тренажерный зал с выставленными вдоль стен штангами и штабелями гантелей.
— Я слабоват? — возмутился Олег. — Может проверим?
— Давай разомнемся, — согласился Крюков. Я уже три дня не тренировался, это никуда не годится. Сам знаешь — неделя без тренировки — потеря формы. За две теряешь уже капитально, а месяц не позанимаешься — начинай все по новой. У тебя есть во что переодеться?
— Найдем, — заверил его Олег.
Они облачились в новенькие спортивные костюмы. Для начала решили побегать. Крюков отобрал среди спортивного инвентаря два рюкзака покрепче и загрузил в каждый по паре десятикилограммовых блинов от штанги. С таким грузом за плечами они бегали по берегу пруда около часа, меняя темп от равномерного до резких спуртов.
— Еще разок освежимся? — предложил Олег. — Вон до того мыска как раз полста метров, я вымерял. Плывем под водой. Я плыву, ты проверяешь. Потом наоборот.
— Согласен.
Оба по очереди одним махом пронырнули под водой пятидесятиметровый отрезок.
Затем они пробежались по площадке для отдыха, перепрыгивая высокие спинки скамеек. После этого перешли к отжиманиям. И тут Олег уступил. Он отжался всего сто двадцать семь раз, тогда как Крюков догнал до ста пятидесяти и бросил, хотя мог продолжать еще.
— А ты еще ничего, — бросил он Ротному, прыжком принимая вертикальное положение. — Для твоих лет и комплекции вполне терпимо. Во всяком случае надежда не потеряна.
— Да я и сам не ожидал от себя такой прыти, — признался Олег.
— Как насчет спарринга? — предложил Крюков. — Подеремся немножко?
Ротный нахмурился.
— Нельзя мне со своими драться, даже в шутку. Крышу переклинивает, совсем зверею. Последствия той контузии. Ладно, пошли до куреня, смоем пот и за стол. Шашлык доедать надо. Холодный — совсем не то.
И, заглянув в душ, оба направились к столу.
Юлька ловила машину уже полчаса. Ехать на "Чертов Табор" водители не соглашались ни за какие деньги. А узнав, что денег-то у клиентки и нет, отказывались и подавно. Правда, один решил было, что Юлька предлагает расплатиться натурой и согласился справить с ней "малую нужду", имея в виду минет. Но тут уж она сама, поняв, что он имеет в виду, решительно отказалась ехать.
Она уже отчаялась, когда рядом мягко затормозил серебристый джип "чероки". За приспущенным стеклом виднелась толстая физиономия.
— Тебе куда? — спросил толстяк.
— На "Чертов Табор". Только у меня сейчас денег нет. Но я могу мобильник в залог оставить, — предложила Юлька.
— Садись, — скомандовал толстяк.
Когда Юлька забралась на заднее сиденье машины, оказалось, что там уже сидит парень цыганского вида.
— Жорик, подвинься, — полуобернувшись, распорядился толстяк. — У нас гостья.
Цыганистый Жорик повел себя настоящим джентльменом. Он очень подробно принялся расспрашивать Юльку, что она забыла в логове Папы. Она очень подробно рассказала ему свою историю, начиная с последнего визита к Скутеру и встречи с цыганками.
Жорик и толстый водитель, которого товарищ называл Артуром, очень внимательно выслушали Юлькину историю, потом многозначительно переглянулись. Машина вдруг свернула с шоссе на боковую дорогу и затряслась на ухабах.
— Куда это мы свернули? — удивилась Юлька.
— Так ближе, — отрезал толстый Артур.
Он проехал еще немного и затормозил.
— Все, — сказал он. — Приехали. Чуть не опоздали.
— Куда? — не поняла Юлька.
— На еблю. Куда же еще? Выгружайся.
Жорик толкнул Юльку и она вывалилась в раскрытую толстяком дверь. Жорик тем временем выволок из багажника большое грубое одеяло и швырнул его прямо на траву.
— Сексодром готов, — доложил он. — Падай, кукла!
Юлька пнула его ногой и бросилась бежать в сторону дороги. Но толстяк упал ей под ноги и сбил на землю.
— Куда, сучка? А ну быстро в койку!
Юлька вывернулась и попыталась его оттолкнуть, но безуспешно.
— Козлы! Я отцу скажу, он вас убьет! — в ярости рычала она.
— Ха! Это даже интересно, — расхохотался толстый Артур. — А в ментовку заявить не хочешь? А то попробуй. Ну-ка, Жорик, придержи эту кошку! Ноги! Ноги ей раздвинь!
Юлька ударила наклонившегося Жорика пяткой в лоб, а зубами вцепилась в руку толстяку. В тот же момент она получила сильнейший удар по голове и отключилась.
В течение следующего часа она несколько раз приходила в себя и снова теряла сознание. Она ощущала себя сломанной куклой с вывернутыми ногами, которую вертят и так, и этак. Сначала в низу живота она почувствовала взрыв, который перерос затем в огнедышащий пожар. Где-то рядом с ее лицом сопели и пускали слюни омерзительные хари, от которых остро несло едким потом. Она почувствовала. что снова теряет сознание и на этот раз окончательно.
Юлька очнулась от ночного холода. Было темно и сыро. Она постепенно приходила в себя. Вокруг шумели деревья. Где-то вдалеке прошумела машина. Юлька поняла. что ее изнасиловали и вышвырнули в канаву. Она почувствовала себя покрытой грязью, как снаружи, так и изнутри. Жить не хотелось и она твердо решила, что после такого унижения жить не будет.
После шашлыка Олег торопливо засобирался в дорогу.
— У меня сегодня еще в городе дела, — пояснил он.
— За Юльку беспокоишься? — прямо спросил Крюков.
— Да, но не только, — неохотно признался Олег. — Есть и другие дела.
Крюков пожал плечами.
— Я к тому, что мог бы с тобой прокатиться. Может помощь понадобится?
— Нет, не нужно. Оставайся здесь, отдыхай. Утром я вернусь.
И Олег направился к своей машине. Крюков долго смотрел ему вслед, пока не улеглась поднятая "БМВухой" дорожная пыль. Олег гнал машину, словно опаздывал куда-то.
Неожиданно на подъезде к городу он притормозил, а потом и вовсе остановился. Вдоль дороги брела Юлька. Одежда ее была грязная и местами разорвана. Олег посигналил. Она вздрогнула и обернулась.
Он увидел, что глаза у нее ненормальные. Было удивительно, что в таком состоянии ее не прихватили менты или лихие попутчики и не сбило проходящей машиной.
Узнав машину отца, Юлька бросилась к ней, распахнула заднюю дверь, упала на сиденье и зарыдала. Ревела она минут пятнадцать. Олег не мешал ей, сидел и молча курил. Он понимал, что сейчас лучше не вмешиваться.
По виду дочери он догадался о том, что с ней произошло. Как человек действия, он не впал в отчаяние, только немного побледнел и стиснул зубы. План действий у него наметился сразу. Но и суетиться он не собирался, так как был профессионалом.
Дождавшись, пока рыдания Юльки перешли в тихие всхлипы, Олег наконец спросил.
— Ты цела?
Дочь тут же прекратила реветь и поджала губы.
— А что ты имеешь в виду?
— Ну, сама жива, руки-ноги целы?
— Сама-то жива. А вот… вот… Короче, меня изнасиловали, — с вызовом и обидой бросила она отцу и снова собралась разрыдаться.
Но Олег изобразил лицом небрежное недоумение и опередил ее излияние.
— А чего ты еще ждала от дружбы с наркоманом? Разве что только ребенка-идиота от него родить осталось или СПИД подхватить.
— Зачем ты так? — обиженно надулась Юлька.
— Чтобы тебя немного разозлить, — признался Олег. — И не реви. Сейчас в больницу поедем. По дороге все расскажешь.