Страница 10 из 17
Мою машинку, на которой я полюбила летать по московским улицам. Самые красивые платья, туфли, сумочки, лучшие салоны красоты, глянцевый фитнес-клуб в центре и многое, многое другое, о чем я и мечтать боялась, теперь стало привычным. С ним я без страха заходила в пафосные дорогие рестораны Москвы. Надевала на лицо выражение пресыщенности и тоном завзятой снобки произносила: «Ну и порог, словно в бомжатнике!» Рома всегда веселился: «Ой, и не говори, совсем завшивели! Скоро по миру пойдут. Они сейчас тебе еще борщ принесут, у них на него даже воды не хватило. Горстка салата, ха-ха!» Это в одном ресторане высокой кухни борщом называлось пирамидка из овощей с узором из соуса. Вкусно, да, но назвали бы уж тогда как-то по-другому, что ли. Впрочем, и это мне все нравилось! Все эти понты, претензии и причуды богатых – нравились! Общаться с ними нравилось, с его слегка придурошными друзьями, которые вели себя словно властелины галактики.
Рома не только окутал меня безусловной любовью, но дал то, что я смогла оценить лишь заполучив – свободу. В высшем смысле – это была финансовая свобода. Настоящая и взрослая! Я больше вообще не думала о работе, о какой-то там карьере и что мне нужно чем-то заниматься. Зачем, если мой мужчина мне все дает итак, а на свете существует столько приятных дел, помимо работы или учебы.
Он был надежным, как скала. Я могла просить у него что угодно. Он с радостью выполнял все мои капризы. Он давал мне столько денег, сколько моему папе приходилось годами зарабатывать своим горбом.
Я понимаю женщин, которые влюбляются в богатых мужчин. Их есть за что любить. Потребление лучших товаров и услуг облегчает даже переживание глубокого личного страдания. По крайней мере тем, у кого, как у меня, раньше таких возможностей не было. А тут у тебя в постоянном доступе добрый задорный Дед Мороз Рома из рекламы «Кока-колы», с которым я оттаивала день за днем.
Короче, я слишком расслабилась. На мгновение опять поверила в сказки и мне сразу прилетел подзатыльник от судьбы. Уж такая у меня судьба интересная, учит не верить в сказки. Было 24 августа, я запомнила эту дату навсегда. Я решила сделать подарок Роме. Купила ему в ГУМе брутальный браслет от итальянского дизайнера с черными бриллиантами. Его красиво упаковали, перевязали фиолетовыми бантами с серебристыми звездочками. Вложила туда открытку сердечком. Светило яркое солнце, был отличный день для того, чтобы сказать мужчине «Я тебя люблю» и практически не соврать. Я собиралась придти в его пустую квартиру, приготовить изысканный ужин со свечами, надеть новое кружевное белье и недавно подаренные им жемчуга, дождаться, когда он вернется с работы, чтобы сообщить ему о своем решении переехать к нему. Хороший сюрприз я придумала!
Повернула ключи в дверном замке, вошла и застыла. На пороге валялись женские туфли карамельного цвета с красной подошвой. На одной туфле с каблука недавно слетела набойка и он начал стираться. Жалко, красивые туфли, такие нужно сразу ремонтировать.
Дурной анекдот про поручика Ржевского воплотился в реальность. Из спальни доносились звуки э-э… впердоливания. Я рассматривала каблук без набойки на туфле той женщины, которая сейчас была в спальне с мужчиной, который клялся мне в любви, который должен был быть в офисе, согласно нашему разговору час назад, которому я собиралась сказать о том, что я его люблю и который столько мне давал и столько клялся-клялся в любви… Я стояла на пороге над чужой стертой туфлей и три секунды, длившиеся вечность, размышляла, что делать.
Девочка Настя, даже с красивой прической, влетела бы в спальню, заплакав на ходу и наговорила бы гадостей обоим участникам.
Пластмассовая Елена Прекрасная посчитала, что надо быть мудрой. Что надо развернуться и придти позже. Или просто подождать у себя дома, как ни в чем ни бывало, его звонка. А еще лучше пойти в кино, по магазинам или купить билет на Сейшелы.
Победила золотая середина. Я перешагнула через стертые туфли, прошла в гостиную, села на кожаный опухший диван и стала ждать. На стеклянный столик поставила подарочный пакет с фиолетовым бантом и выглядывающим картонным сердцем. Слушала звуки за окном и из спальни. Они смешивались в будничной какофонии, капающей на мозг тяжелыми восковыми секундами. Нескончаемая опера. Сказка моей жизни, с планируемым счастливым финалом, разлеталась на все мелкие и все более острые осколки. Они впивались в легкие и оставались там металлическими занозами, мешавшими дышать.
Представление наконец закончилось, сразу после финального рокота Ромы раздался звонок мобильного. Он немедленно ответил, будто держал его в руке.
– Я скоро буду, скажи ему подождать, у меня тут встречка образовалась по-быстрому.
Из спальни он вышел, натягивая брюки, собираясь пройти на кухню. Водички попить захотел небось.
– Ой! А ты здесь… что делаешь? Э!? В смысле… это… Это не то, что ты подумала!
– Добрый день, Роман! – отчеканила я равнодушным тоном ведущей теленовостей. Сделала театральную паузу. – Я хотела сделать вам один сюрприз, поэтому оказалась здесь.
– Подожди! Стоп! Короче… Блин, дебильная ситуация, я вообще не собирался, это само собой случилось…
– Ну что вы, господин поручик, я вас совсем не осуждаю, никаких претензий!
– Слушай, Лена, серьезно, не надо так шутить сейчас! Просто, просто… ну ты ж должна понимать, что мне тоже хочется иногда живого человеческого тепла, любви! Даже самой любимой женщине изменяют, если она к тебе холодна! То есть, я не это хотел сказать! Короче, Лена, это даже не измена, это так, снятие напряжения… Ты пойми, с тобой все серьезно, по-настоящему, с тобой у нас от-но-ше-ния! А это служебный перепихон… Она передо мной давно задом вертела, это она все, а я ж самец, не устоял, ну…
Не хватало еще, чтоб из спальни вышла затаившаяся там, как крыса, его бедная любовница на час и начала выяснять ху из ху. Представляю, каково ей было сидеть и слушать про служебный перепихон после того, что у них перед этим было.
Рома был хороший манипулятор. Он сразу начал выкручивать все так, чтобы я себя виноватой почувствовала.
– Мне так не хватало от тебя чего-то… чего-то такого, я не говорю о настоящих глубоких чувствах, но хотя бы имитации желания, того, что ты хоть немного меня ценишь, чуть-чуть любишь…
– Роман! Я в общем-то и пришла за этим. Я намеревалась сделать НАМ ужин и дождаться ВАС, чтобы в торжественной обстановке произнести слова «Я тебя люблю». Мне казалось, это вас порадует. Но в мои планы вмешались ваши действия неодолимой силы. Так что вот это я вам оставлю на память, а сама пойду. Прощайте! И купите своей новой подруге новые туфли.
Я встала и вышла из квартиры. Получилось эффектно! Выйдя за порог, я точно знала, что больше не то, что не люблю его. А даже презираю. Он мне стал противен. Склизкий слизняк, весь такой животный и волосатый, глупый, недалекий, тупой. Второй раз ему ко мне не подступиться ни за что!
Я слышала, как он наорал на девушку в спальне. Взлохмаченный, потом бежал за мной, пока я спускалась по ступенькам. Хватал за руки и падал на колени, просил простить и называл себя идиотом… Как это было знакомо. Так же было с Лешей, теперь вот с Ромой. Я молча шла, считая про себя ступеньки, методично отдирая от себя его руки и отпинывая. Когда лестницы кончились, он стоял на коленях у выхода из подъезда, согнувшись и почти рыдая.
– Ну пожалуйста, ну не уходи так! Я люблю тебя, Лена!
Я развернулась и стальным голосом произнесла, четко и жестоко:
– Отвянь! Возвращайся туда, где тебе тепло, раз со мной так холодно!
А разве у меня был выбор? Разве я в чем-то виновата? Просто из самоуважения я должна была бросить этого Деда Мороза, пусть катит свои грузовики в сторону других дурочек, готовых терпеть и прощать предательство.
Первым делом я встретилась с Мариной.
– Твоя теория дала сбой, – обвиняла я ее. – Я была для Ромы именно что царицей, при этом радостно принимала его деньги, подарки, как блудница. Я почти влюбилась в него, мне и сейчас его немного не хватает… А все рухнуло, он просто пошел блудить налево с другой царевной! Как ты это объяснишь?