Ректорша со шпаргалкой

— Я вас услышал, — сквозь зубы прорычал парень и бросился из кабинета.

– Услышал, значит, – повторила я в пустоту с подозрением, – не понял, а услышал. Похоже, до мерзавца не дошло.

Единственное, что меня хоть как-то радовало, это то, что академия прикрывала меня, и отец Назурийского не должен был примчать завтра же защищать своего сыночка. Но, к сожалению, оказалось, что именно эта ситуация не входила в то "делай все, что хочешь", а была именно тем исключением из "почти все".

Назурийский-старший приперся ни свет ни заря на следующий же день. Влетел даже не в кабинет, а в нашу с Ингирисом комнату. Без стука, без приглашения — как к себе домой.

– Что ты себе позволяешь? — дернулся он ко мне, и дорогу ему преградил Ингирис, который всем своим видом демонстрировал готовность защищать меня до последнего. – Отойди, безродный!

— Хотелось бы знать, что вы себе как раз позволяете, господин Назурийский? – потеряв всякую осмотрительность, крикнула я.— Вы ворвались в комнату чужой жены и смеете еще поднимать на меня голос?

Герцог шагнул в мою сторону, но Ингирис схватил его за локоть, сжал так сильно, что мерзавец-старший даже пискнул от боли и неожиданности.

– Только попробуй подойти поближе – от тебя ничего не останется!

– Ты давно себя таким смелым почувствовал, безродный? Может, стоит напомнить, где тебе место?

— А может, вам, герцог, нужно следить за сынишкой, чтобы потом не бегать по всему королевству и никому не угрожать?

Я уже догадалась, что дело в Алеке, слишком сердито выглядел папаша, слишком быстро прилетел. Если бы это имело отношение только к управлению академией, все бы происходило иначе. Более официально, менее возмущено. Да и свидетелей бы господин притащил с собой, я была уверена. А тут такая спешка, такая экспрессия! Точно сынишка пожаловался на плохую ректоршу.

– Ты угрожала моему сыну, что выгонишь его из академии! А теперь хочешь его еще и в чем-то виноватым сделать?

Любопытно! Похоже, младший Назурийский все же не смог кое-что рассказать. К примеру, тот факт, что я использовала против него магию. Не смолчал бы герцог об этом, если бы знал.

— Ваш сын, господин, качает магию у девушек, которых обольщает не самым законным способом, — я пыталась говорить спокойно, но не очень у меня это получалось. — Вернее, совсем не законным.

– Где доказательства?

— Прямых улик у меня нет.

В глазах герцога, который мгновенно раньше напрягся, снова появился огонек самоуверенности и преимущества, а искра страха успела исчезнуть.

— Но именно поэтому ваш сын до сих пор в академии, а не в тюрьме. Я предупредила его и предупреждаю вас – еще одна девушка пострадает и я обращусь к королю с просьбой о расследовании. Мы с вами оба знаем, что королевские ищейки найдут все, что нужно. А косвенные улики у меня есть.

Это была бравада чистой воды. Ибо никаких доказательств, хоть прямых, хоть косвенных, у меня и близко не было. Но я надеялась, что отец Алиссии не зря роет носом землю и хоть что-то нашел. К тому же, герцогу достаточно было даже намека и он прекрасно все понял. В отличие от своего пустоголового сынишки, он знал, что инициированное ректором академии расследование будет проведено, даже если из доказательств будет использовано мое слово.

– Кажется, ты забыла, что твой отец член Совета, – опасно сузил глаза Назурийский. — А еще забыла, почему ты на должности ректора. А может, и не знала?

О, последовали косвенные угрозы в адрес лорда Ваэльского! Похоже, герцог пытался меня запугать. Да только дудки! Я здесь главная!

– Почему же, я знаю, – улыбнулась хищновато. – А еще знаю, что академия не получает финансирования. Интересно, куда же оно девается? Может, король прекратил выделять его? Думаю, стоит это спросить.

Ох, как сверкнул глазами! Господину Назурийскому очень не понравилась моя осведомленность и бесстрашие. Не ожидал он подобного от куколки-дурочки! Это хорошо, что он еще не в курсе о нашем с академией тандеме, потому что вдруг прикопал бы нас с Ингирисом где-нибудь в разваленной тепличке. А так у меня еще козырь на руках оставался, так, на всякий случай.

— Обязательно спрошу у Его величества, — сказал герцог, будто не он в том Совете состоял и не знал, что до академии денег не доходило. — Очень неприятная ситуация.

– Как и с вашим сыном, – в тон мужчине отвечала я. — Надеюсь, вы поговорите с парнем как мужчина с мужчиной и объясните, что его методы очень опасны. Для него в первую очередь.

– Мой сын не сделал ничего из того, о чем вы говорите.

– Да ну? Точно? Тогда мне действительно нужно инициировать расследование, потому, что кто-то изрядно подставляет вашего сына.

Ингирис вообще не вмешивался в наше с Назурийским пикирование. Только стоял между мной и ним, демонстрируя герцогу на чьей он стороне и что в случае чего готов вступить в битву. И да, Алеков отец прекрасно все понял, правильно, потому что бросал взгляды то на меня, то на Ингириса и, думаю, очень удивлялся. Лишь бы не сболтнул чего!

— Что ж, коли все так, то если будет еще одна пострадавшая, стоит обратиться к Его величеству. Все же это не игрушки, — как-то слишком мягко стелил герцог. Что он задумал? — Я уверен, мой сын ни в чем не виноват и ему нечего бояться.

Ага, так нечего, что папа с утра прибежал ректорше напомнить кто здесь главный. Вот прям совсем нечего!

– Прекрасно же, – кивнула я, – если так.

Вот и побеседовали. Дальше оставалось только распрощаться и продолжить заниматься своими делами. Этот высокородный козел, конечно, испортил все настроение, но если бы я обращала каждый раз на крики родителей, прекращала выполнять свою работу и жалела бы себя, то и года на посту директора не продержалась бы. А тут заброшенная академия, которую я должна привести в порядок. Пока столкновение с Советом отодвигалось на некоторый срок, пока герцог не придумает, как меня лучше укусить. Однако, главное что? Алек прекратит калечить жизнь девушкам, его папенька этому поспособствует, потому что не хочет расследования. А это уже маленькая победа!

Глава 17

— Знаешь, милый, а не все так плохо, как я думала, — разглядывая крошечный лавку, которую мы пришли осмотреть для аренды, сказала я. — Немножко подлатать, убраться и можно пользоваться.

— Расположение прекрасное, много народа проходит мимо ежедневно, — хозяин лавки нахваливал ее, как мог. Похоже, арендодатели во всех мирах одинаковы. — К тому же, я много не прошу: тридцать золотых в месяц.

– Сколько? — Ингирис, который до этого вел себя спокойно и тихо, вдруг взорвался возмущениями. — За такие деньги ее купить можно!

— Да вы что, где вы такие цены видели? Это самое выгодное и дешевое предложение, на которое вы можете рассчитывать!

— Не лги мне! Здесь, за четверть мили, я видел лавку в гораздо лучшем состоянии за десять золотых! Идем отсюда, дорогая, нас явно хотят обмануть!

Что ж, в ценовой политике этого мира я еще очень плохо разбиралась. Мне что десять золотых, что тридцать — все равно, потому что соотношения доход-расход не знала. Именно поэтому даже не вмешивалась в разговор Ингириса и хитроразвитого арендатора.

— Так она же в худшем районе, туда даже не ходит никто, — мужичок пытался спорить, — сброшу до двадцати пяти, не больше!

– Пять золотых максимум за эту развалюху, – Ингирис с отвращением провел по стене рукой.

— Вашей жене лавка понравилась, — арендатор повернулся ко мне, словно ожидал, что я начну уговаривать мужа передумать.

— За те деньги, которые вы хотите, нет, она мне не нравится, — подошла к Ингирису, взяла его под локоть и громким шепотом сказала, — может, действительно, лучше обратиться к кому-нибудь другому?

— Двадцать!

— Да, дорогая, пойдем отсюда, потому что пять золотых это даже многовато.

– Хорошо, пятнадцать и это окончательная цена!

– Десять, при условии, что вы сами все отремонтируете, – отрезал Ингирис, уже открывая дверь, – хотя я даже не уверен.