Вспомни

Солдат в армейском космокостюме мог просунуть руку в шлем и почесать нос или даже взять к себе в скафандр оставшегося без вакуумного костюма товарища — раненого или потерявшего сознание.

Армейский скафандр…

Стоил больше, чем все состояние Марта Уайлдспринга до развода с женой, и в двадцать раз больше, чем было его нынешнее состояние. А теперешний космокостюм Марта, поношенный, грязно-оранжевого цвета, мог автономно передвигаться в пустоте благодаря встроенным ракетным двигателям, обеспечивал связь и пригодный для дыхания воздух на четыре с небольшим часа. Шлем, чуть больший, чем круглый аквариум для рыбок, мог затемняться лишь после мощнейшего удара ультрафиолетовым излучением. Технология XX века, и следовало благодарить судьбу за то, что хотя бы такой у него есть. Пожав плечами, Март тщательно застегнул скафандр и нацепил пояс с инструментами.

Космоботинки поверх ступней скафандра не были такой уж необходимостью, но являли собой пример (как Март напомнил самому себе) чертовски хорошей идеи. Космокостюмы рвутся. А особенно легко рвутся дешевые гражданские скафандры и чаще всего на ступнях. Маленькие постоянные магниты в ботинках помогают достаточно устойчиво держаться на металлическом корпусе хоппера, но в то же время не настолько сильно к нему прилипать, чтобы в случае нужды нельзя было легко с корпуса спрыгнуть.

Крепко зашнуровав второй ботинок, Март прицепил к поясу страховочный шнур и надел шлем. На Земле его космокостюм весил пятьдесят семь фунтов. Здесь же практически ничего. Тем не менее то и дело приходилось с раздражением бороться против его массы, которую тупая, прямолинейная инерция влекла по самым неподходящим направлениям. Что ж, можно было рассматривать это как полезные физические упражнения, а то в невесомости люди часто теряют форму. Кит может стать еще одним источником благотворной физической нагрузки, если все пойдет так, как он, Март, на то надеется.

Воздушный шлюз был достаточно просторен для одного человека, если тот, конечно, не страдал клаустрофобией. Март захлопнул внутреннюю дверь и, закрутив колесо, вслушивался, как драгоценный воздух из шлюза закачивается внутрь хоппера. Сначала громкое шипение, потом все более тихий свист, а дальше тишина.

Прошло 15 секунд. Еще полминуты — и внешняя дверь отошла назад. Март оттолкнулся от внутренней двери и врубил главный ракетный движок скафандра. Простенькая автоматика, управляющая ракетной тягой, удерживала курс к астероиду, в котором была выдолблена гробница какого-то незадачливого туриста, а также давала возможность приноровить скорость передвижения к скорости вращения астероида.

Коврик перед дверью с выведенной на нем просьбой вытирать ноги при ближайшем рассмотрении оказался железным. Ботинки Марта четко впечатались в металл. Может, следовало постучаться? Март так и сделал, но ответа не получил. Возможно, внутри гробницы царил все тот же космический вакуум, но микрофон с легкостью уловил бы какие-нибудь акустические колебания, распространяющиеся через каменные стены. В третий раз проверив, работает ли цифровик, Март поискал на дверной рамке кнопку звонка и к своему удивлению нашел ее.

Стальная дверь с деревянными вставками тут же открылась, а за ее ручку держался бритоголовый мужчина приятной наружности, лет шестидесяти.

— Заходи, — сказал бритоголовый. На нем была белая рубашка и линялые джинсы на красных подтяжках. — Чертовски мило с твоей стороны навестить меня, сынок. Если ты пройдешь внутрь и усядешься, мы можем славно поболтать.

Март включил переговорное устройство.

— Я тоже рад, сэр. Я знаю, что вы на самом деле голографическая проекция, но очень трудно не поддаться иллюзии, что имеешь дело с живым человеком. Так что я, пожалуй, и впрямь зайду поболтать с вами. Спасибо за гостеприимство.

Мужчина кивнул, все так же улыбаясь.

— Верно, сынок. Я покойник и буду рад рассказать тебе об этом. Про свою жизнь и как я дошел до того, что умер. Я это сделаю с удовольствием, но если ты не хочешь слушать, то я не стану тебя задерживать. Так что — останешься? Порадуешь бедного старика?

— Обязательно, — заверил его Март, — и слушать вас буду не только я, а еще полмира в придачу.

Он указал на цифровик.

— Так это же вообще чудесно! Садись, садись, пожалуйста. Терпеть не могу, когда мои гости стоят.

Вполне возможно, что в пухлых подушках на софе, стоящей за длинным кофейным столиком, были упрятаны ножи, которые могли бы располосовать его скафандр. Поэтому Март выбрал для сидения то, что выглядело как кресло-качалка из ореховой древесины и с высокой спинкой. Март привязал страховочный линь так, чтобы парить в нескольких дюймах над сиденьем.

Хозяин склепа плюхнулся в легкое кресло, которое, судя по виду, использовали долго и часто.

— Я бы приготовил тебе немного холодного чаю, если бы ты смог его выпить, но я знаю: не можешь. Однако все же я должен что-то предложить гостю. У меня тут есть маленькие коробочки с леденцами, ты можешь взять сколько хочешь в свой хоппер. Угостишь свою женушку, если она с тобой.

Март покачал головой.

— Она не со мной, сэр. Вы очень добры, но то, что мне нужно, так это действительно услышать вашу историю. Вы не расскажете нам о себе?

— С радостью, сынок. Так славно припомнить свои маленькие приключения дома и здесь, в космосе. Зовут меня Фрэнк Уэлтон, а родился я в Карбон Хилл, штат Огайо, США, вместе со своим братом-близнецом. Ты небось и не слышал никогда про Карбон Хилл, это такой маленький городишко, однако именно там все и происходило. Я был неплохим игроком в бейсбол и поэтому играл в течение восьми лет после окончания средней школы. Видишь мою фотку? Паренек с перчаткой и битой?

Бритоголовый указал пальцем, и Март перевел цифровик в ту сторону, чтобы в объектив попала фотография.

— Тут меня сняли, когда я играл за «Кардиналов» из Сент-Луиса. Я по большей части выступал как левый аутфилд, но мог также работать и во всех трех позициях в поле. Зарабатывал я неплохо, поэтому планировал оставаться в бейсболе так долго, как получится. Получилось восемь сезонов, но в последнем из них я по большей части играл на замене. У аутфилда должен быть сильный бросок рукой, а я заработал серьезный вывих плечевого сустава.

Март сказал:

— Сочувствую вам, сэр.

— Ну, я оставил бейсбол и вернулся домой в Карбон Хилл. Один друг моего отца имел небольшое дело по добыче песка и производству гравия. Он старел, и ему необходим был молодой партнер и желательно при деньгах, чтобы можно было расширить бизнес. Я стал таким партнером, а когда он умер, выкупил бизнес у его вдовы. Уже очень скоро я зарабатывал на песке и гравии даже больше, чем играя в бейсбол. Я женился…

Бритоголовый обитатель склепа извлек носовой платок и вытер глаза.

Март прокашлялся.

— Если это слишком болезненно для вас, сэр, то, может, мне лучше уйти?

— Останься, сынок. — Уэлтон громко сглотнул и высморкался. — Я должен еще кое-что рассказать тебе. Просто я вспомнил свою Фрэн. Она умерла, и вместе с ней умерло мое сердце. Бизнес похож на бейсбол, сынок. Даже если у тебя ничего нет, кроме сердечного пыла, ты можешь выигрывать на нерве, на страсти. Не постоянно, конечно, но время от времени. Так все говорят, и это истинная правда. Но если у тебя нет этого сердечного пыла, ты конченый человек.

Март покивал.

— Я вас понимаю.

— Это хорошо. Я передал бизнес в руки нашим детям. Джонни, Джерри и Джоанна. Они и построили для меня этот мемориал. Детишки многим были мне обязаны, да и сейчас тоже. Но они хотя бы частично отплатили мне, выстроив эту гробницу. Тебе она понравилась?

— Одна из лучших среди всех, которые я видел, сэр, а я перевидал их более чем достаточно.

— Отлично. Когда я отошел от дел, то купил себе хоппер. Я всем говорил, что хочу своими глазами увидеть Марс, потому что там очень много песка, гравия и щебенки. И верил этим словам, но на самом деле я просто хотел убраться с Земли куда подальше. Возможно, тебе это тоже знакомо.