Страница 42 из 58
Сначала Линду увлекали игры, всякие там раскраски, обучайки и прочие онлайн-тратайки. Потом она быстро, в одну минуту, всё это переросла, и её пользовательские запросы переместилась в сферу социальных сетей, где девочка готова была откровенничать с кем угодно, хоть с пятилетним вундеркиндом, хоть с битцевским маньяком. Но уже совсем скоро, она, как всякий свободолюбивый человек, решила выбраться из сетевого плена наружу и пуститься в свободное плавание по безбрежным просторам Инета. Плавание это настолько увлекло её, что к шестнадцати годам, Линда напрочь утратила берега! Кончилось тем, что в какой-то момент юную первооткрывательницу интересовали уже не столько новые острова и континенты, сколько сам процесс, от которого она стала получать физическое наслаждение, доходящее до оргазма!
Когда была пройдена точка невозврата, никто не заметил. А должны были! Обязаны! И понятно, что, прежде всего этот упрёк касался Клавы, ведь она являла собою живой пример того, какой могла бы стать её сестра и какой она не станет никогда!
— Пускай будет такая, какая есть, — оправдывалась Клава перед матерью. Отец вообще на всё махнул рукой. — Видать, такой её задумал Бог! Объясните мне кто-нибудь, почему я-то должна страдать? Или мне что, тоже запереться в чулане и гадить под себя верхом на трафике?
Те же претензии в равнодушии она постоянно слышала сначала от учителей, а позже, когда дело зашло уже слишком далеко, и от врачей тоже.
— Отберите у неё компьютер! — орала Клава каждому, кто намеревался винить её в болезни сестры. — Отберите и выкиньте к чёртовой матери! А не хотите, дайте ей цианистого калия и всем станет легче!
— Да нет же, — уверяли её доброжелатели, — никто из нас не сможет повлиять на твою сестру лучше, чем ты, ведь ты — её зеркальное отражение!
И тогда Клава решила раз и навсегда покончить с этим! Так, как она это умела! Дело было поздним вечером под самый Новый год, родители ушли в гости и девочки оставались дома одни.
Последнюю неделю Линда даже в школу не ходила. Просто закрылась у себя и всё — ни есть, ни пить. Вот сейчас Клава подождёт, пока та пойдёт в туалет, ворвётся к ней и покажет этой дуре такой офлайн, что она забудет свой же собственный пароль!
Надев на себя всё, что попалось под руки, и, напялив страшную маску, привезённую подругой из Индонезии, она постучалась в дверь Линдиной комнаты. Вообще-то комната эта раньше считалась их общей спальней, но с некоторых пор Клава предпочитала ночевать в гостиной на диване. Линда же попросила отца врезать в дверь замок. Тот отказался, и тогда девушка устроила такой скандал, что соседи позвонили в полицию. А потом ещё и пожаловались полицейским, что родители постоянно измываются над дочерями и те мешают им спать! Пришлось-таки отцу врезать замок. После этого он вообще перестал общаться и с той, и, на всякий случай, с другой дочерью тоже.
Сестра, конечно, ничего не слышала и дверь она забыла закрыть только потому, что для этого ей нужно было оторваться от экрана.
Клава беспрепятственно преодолела пространство от порога до стола и со всей мочи заорала прямо Линде в ухо:
— Здравствуй, жопа, Новый год!
И как завопит на весь дом!
Только сестра на неё даже не посмотрела, сидела неподвижно возле своего монитора, будто чучело. Будто неживая! А вот что касается Клавы, то она уже не могла остановиться! Сначала скакала по комнате, как сумасшедшая, прыгала на кровати, швыряла книги, одежду, игрушки! Потом рухнула на пол и всё орала, орала, орала нечеловеческим голосом. До хрипоты. До посинения! И, чем меньше признаков жизни подавала сестра, тем громче и истошнее становился Клавин крик. А тут как раз и родители.
Отец быстренько уложил Клаву в Линдину кровать, сбегали за водой. Дали каких-то таблеток. Линда же за это время не сделала ни единого движения, словно всё, что хоть сколько-то было достойно её внимания, находилось по ту сторону экрана!
— Что тут у вас произошло? — спросила мать, как только дочка успокоилась и окончательно пришла в себя.
— Ничего, — огрызнулась Клава. — Новый год отмечали…
И тут вдруг — ба-бах, как дубиной по башке — тишина какая-то подозрительная в комнате, только системник гудит и всё! Больше ни звука! Мать тоже что-то почувствовала, может, по Клавиному взгляду догадалась. Посмотрели они с матерью в Линдин монитор, а там — ничего. Ничего и никого! Просто зависшая картинка! И всё! И получалось, что Линде этого достаточно,! Что она вышла на какой-то новый, одной ей понятный, уровень постижения не только онлайн действительности, но и действительности вообще!
Дойдя до этого места, Клава поменялась в лице, и тут я окнчательно убедился, что переда мною маленький живой человек, совсем ещё девочка. которую насильственным образом лишили возраста. И вот, вместо того, чтобы прыгать с подружками на скакалке, она вынуждена с умным видом бродить по кладбищу человеческого тщеславия! Ничего не поделаешь, — скажете вы, — такова песенка Прогресса: кто не поёт, тот — молчит!
В ту ночь они так и не уснули, а наутро все вместе, включая больную, отправились в Центр Важного Специалиста, откуда вернулись уже без неё.
— Поздравляю, — сказала я сама себе, — вот ты и стала половинкой!
Я видел, как у светофора появился отец Никон. Это значило, что у нас оставалась минута — не больше.
— Но быть половинкой я не хотела, да и как можно жить дальше, если ты половинка? Вот я и решила отправиться следом за сестрой — в её мир. Понимаете?
— То есть, сюда?
— То есть, сюда.
Теперь и Клава заметила прокси-патриарха и даже показала ему рукой: чеши к нам, отче!
А узнать отче было непросто, так как вид у отца Никона на сей раз был куда хуже прежнего и я, признаться, даже как-то затосковал по весёлому горошку и соске-флешке! На нём было рубище из мешковины, ещё даже не успевшей окончательно очиститься от картофельной пыли. При этом батюшка был бос и лохмат. Он что-то шумно жевал, запивая еду из пластиковой бутылочки.
Впрочем, девушку столь странное явление Хакера народу совсем не удивило, из чего можно было сделать простой вывод — как всякое сверхсущество, прокси-патриарх имел сто лиц, и каждое из них заслуживало равного почтения!
— А где теперь ваша сестра? — спросил я.
— Как где, — удивилась Клава. — Ну, вы даёте, вы же только что гуляли с ней по кладбищу!
Тут я понял, что, если хотя бы на минуту не выключу мозги, можно смело писать заявление по собственному! Одно хорошо — способность использовать механизм, включающий и выключающий мозги, давал слабое основание считать, что они есть.
Отец Никон жестом попросил нас не подниматься, поздоровался и сел рядом.
— Прошу прощения, Зигмунд Фрейдович, небольшой трабл! — Он перекрестился. — Кто-то отправил в Консилиум фотожабу. Был тут у нас вояка один, вы его не знаете. Типа, Хранитель древностей. И вот, будто я с этим древним Хранителем обхожу воинские ряды. Он, типа, генерал, а я кадилом защитников царя и отечества верой святою окормляю! Я и — верой! Вы представляете?
— Честно говоря, не очень, — признался я.
Да и Клава, как я понял, была того же мнения.
— Но это бы ещё ладно, — совсем уж взвыл прокси-поп. — Вы дальше слушайте! Дальше я про Дьявола расскажу! Готовы? — Он снова перекрестился и нас тоже попросил. Батюшку, видно, и правда, припекло — пришлось пойти ему на встречу. — Тьфу ты, мать честная, так можно и «слететь»! Послушайте, если Дьявол в чём-то сильно преуспел, так это в фотошопе! Точно вам говорю! — Он пугливо осмотрелся и заметно «убавил звук». — Знаете, что это за ратники столяли там в треуголках, да мундирах? Скелеты стояли, натуральные скелеты — с черепами и пустыми глазницами. И ещё челюстями щёлкали! Каждый просто считал своим долгом что-нибудь прощёлкать! Чистая дидос-атака, говорю я вам!
— Стоп, — резонно остановила попа Клава. — Как они могли щёлкать, если это фотка?
— Как, как! Говорят же вам — Дьявол! Ещё и этот бот, чтоб его… Тут вот за углом на меня напал. — Батюшка продемонстрировал порванную на плече ткань. — Я, говорит за всех гугенотов, павших в ту бессонную ночь, буду мстить вам страшно и жестоко! Как-то так он выразился… Потом схватил меня за грудки и давай трясти! Глаза бешенные, зрачки вращаются, а на груди алый галстук колышется — чисто адский огонь! Еле отвязался!