Дебют

Глава 23. Кошмары наяву и во сне, или дебют разрушения.

Я сидел в беседке, и крутил в руках фужер с шампанским, отходя от пережитого кошмара.

В груди всё ещё щемило, однако я старался не показывать вида своего удручённого и разбитого состояния.

Головой я понимал, что это не мои родители, а увиденная ужасная трагедия ко мне не имела никакого отношения.

Но вот тело и словно часть моей души думали иначе. От чего я словно страдал как физически, так и морально.

Хотелось просто покинуть это место, и не видеть всех этих людей, которые возможно косвенно или прямо принимали участия в тех событиях.

Отпив из фужера, я откинулся назад, и тяжело выдохнув клубы пара изо рта, посмотрел в крышу беседки.

— Я словно на пиру во время чумы. — Протянул я одними губами.

— Григорий вот вы где, — кряхтя, поднимался в беседку толстый мужчина с седыми бакенбардами в парадном костюме по последней имперской моде. — Я уж обыскался вас.

— Князь Болотниковский. — Вернул я голову на исходное положение, слегка привставая при этом.

— Отличный праздник, а ваше шампанское и вино великолепны. Такое надо к столу императора подавать. Коньяк я ещё не успел попробовать. Но думаю и он великолепен, — водрузил он своё седалище рядом со мной. — Григорий. — Повернул он на меня своё круглое, словно мяч лицо с двойным подбородком. — По поводу нашего дела об открытии вами банковского предприятия. Документы почти готовы. Монетный двор проникся вашим рвением следовать завету императора и вести империю в светлую индустриализацию. Теперь дело за малым, предоставить документы на уставной капитал в размере двадцати пяти миллионов рублей.

— Антон Семёнович, — несмотря на воротилу монетного двора, протянул я. — Было же заявлено десять миллионов. Откуда появилось ещё пятнадцать миллионов?

Князь отпил из бокала, и слегка крякнув от удовольствия, произнёс:

— Ошибочка вышла Григорий Александрович. Устав на десять миллионов даётся только особам княжеских кровей, или обладателям данного титула. Совет изначально не понял, что вы не имеете аристократического титула. Они вообще не хотели давать ход вашей бумаге. Только моими усилиями и усилиями князя Урдеянова, нам удалось исправить положение. Вы же сами помните.

— Да я помню те полтора миллиона рублей. — Криво скривился я. — Ценные бумаги моих предприятий подойдут как уставной капитал?

— Григорий Александрович, — протянул толстяк, расправляя и пожимая одновременно плечами. — Вы же сами знаете, что такое делается только исключительно в редких случаях. Думаю, совет монетного двора на такое не пойдёт.

— Антон Семёнович, — повернулся я на князя. — Вы же с князем Урдеяновым заинтересованные лица как ни как. Неужели ничего нельзя сделать, и придётся повернуть назад на финишной прямой.

Ну, — протянул толстяк, отпив из бокала вина. — Есть одна лазейка. Но понадобится ещё два миллиона. Однако думаю, что это куда лучше, чем искать ещё пятнадцать.

Я скривился про себя, после чего поджав губы, посмотрел на князя Болотниковского.

— Да. Как раз такая сумма лежит на вкладе банка, часть которого принадлежит куму князя Урдеянова. Я завтра с утра пришлю все нужные бумаги. Надеюсь, долго ждать не придётся?

— Не думаю. Пара дней если всё получится. Документы то готовы уже. Нужна только уставная сумма и всё.

— Григорий! — Раздался радостный звонкий голос, произнёсший моё имя. — Вы куда пропали. Мы с Николаем вас обыскались. — Шурша подолом свадебного платья, поверх которого была длинная шуба, в беседку залетела Роза. — Надеюсь, не помешала? — Всё улыбалась невеста, смотря то на меня, то на князя Болотниковского.

— О, нет нисколько, — расплылся в улыбке толстяк. — Мы уже поговорили. Не смею боле отнимать внимания Григория, и оставляю его полностью вам княжна. — Встал, и быстро стал покидать беседку Антон Семёнович.

— Григорий, что с вами? — посмотрела сверху вниз на меня уже княжна Ястрина. — Вам нездоровится?

— Всё хорошо Роза Михайловна. — Встал я со скамейки, расправляя невидимые складки на пальто.

— Гриш, — надула губы княжна. — Какая я тебе Михайловна. Ты самый близкий друг Николая, и мой. Хватит уже, может?

— Как скажешь Роза, — постарался я выдать улыбку виновнице торжества. — Сегодня ваш день. А где ты мужа потеряла?

— Он отходит от танцев. Точно всё в порядке? — Приблизила своё лицо к моему лицу княжна Ястрина, заглядывая мне в глаза.

— Точно. — Улыбнулся я, светлой улыбкой смотря в чистые и светлые глаза невесты, от чего щемящая в груди боль обиженно встрепенувшись, отступила, сдавая свои позиции.

— Ну, коли так. Пошли танцевать. С тобой я не танцевала ещё. А должна была станцевать сразу после первого танца молодожёнов. — Схватила она меня за запястье и потащила за собой следом из беседки в направлении самого большого скопления народу.

А через пять минут мы уже крутились в танце в толпе таких же танцующих людей.

Пока мы танцевали, я видел, как гости облепили Николая, и вели с ним беседы. Как те, кто был приглашён на свадьбу, сбившись в небольшие компании, неспешно что-то обсуждали, попивая алкоголь, а я держал в своих руках звезду и жемчужину этого мероприятия, которая улыбалась мне, наверное, самой чистой и невинной улыбкой которую я видел за всё время жизни.

Эти картины влетали в мой мозг сильным контрастам, и смешивалась с образами последней битвы полка Острогова.

Воистину все, что творилось сейчас у меня в голове, можно было охарактеризовать двумя словами — Война и мир.

Звучал вальс, под который мы кружились под открытым небом, а я словно балансировал на тонкой грани ужаса минувших событий и самого счастливого момента в жизни моих друзей.

— Гриш, — слегка поклонилась мне Роза, когда отзвучала музыка, — Ты точно хорошо себя чувствуешь? На тебе то и дело лица нет.

— Да, — сделал я поклон своей партнерши по танцу. — Много алкоголя и нервные недели подготовки сказываются.

— Гриш! — Донёсся до нас уже заплетающийся голос Николая. — Давайте выпьем, наконец, втроем. — Шествовал он, слегка заплетаясь, неся фужеры с шампанским.

Я принял фужер от князя Ястрина, и мы отошли в сторону, под новое начало музыки и танец гостей.

— Гриш, — положил мне руку на плечо Николай. — В общем, мы с Розой решили. Если у нас будет мальчик, то мы назовём его в твою честь. И надеюсь, ты не откажешь нам стать нашему будущему ребёнку крёстным отцом.

Я слегка опешил от такого заявления, а Роза расплылась в улыбке, обнимая своего мужа.